всхлипнул, его лицо спазматически задергалось, стальные перчатки вслепую царапали землю, не дотягиваясь до ограждения всего лишь на ладонь.
- Я позволю тебе жить, если вспомнишь ее имя, - все так же тихо пообещал Насильник.
Елена посмотрела на Гамиллу, которая, казалось, готова была самолично прыгнуть на арену, чтобы удержать руку с жуткой пародией на бронебойный кинжал. На мага, которому оставалось пройти всего ничего. Он спешил, как мог, но путался в тяжелой мантии. На барона, который выдавил что-то короткое, односложное, захлебываясь желчью.
- Ты солгал мне перед лицом Пантократора, - констатировал искупитель, бесстрастный, как смерть, что взымает дань без гнева и сожалений. – Ты умрешь, славный кавалер, Арфейл из Буржадов. Умрешь из-за женщины, чье имя даже не счел нужным запомнить.
В последнем отчаянном рывке барон коснулся деревянного столбика, и маг уже пролезал под брусом, подобрав дорогую мантию, расшитую серебряными нитями. Но было поздно.
Потом случилось много суеты, шумной и естественной там, где нет каких-либо регламентов с четкой росписью ответственных лиц. Покойника тормошили, пытались вернуть к жизни, поливали холодной водой и снимали куртку, «чтобы дать ему вздохнуть» невзирая на то, что дыхание мертвецам без надобности. Насильник подобрал копье и покинул ристалище, провожаемый многими взглядами. В основном гневными и неприязненными, однако, были и те, кто смотрел на копейщика с некоторым уважением, впрочем, таковых оказалось немного. «Дон Кихот» и еще человека два-три, все люди в годах. Женщины ахали, мужчины делали вид, что предвидели такой исход. К ристалищу торопился священник. Пантин бросил короткое «жду ближе к закату, посмотрим, как ты решала бы задачу» и ушел, потащив за собой Раньяна.
Елена решила, что с нее, пожалуй, хватит и, стараясь не попадаться на глаза волшебнику, начала выбираться из толпы. При этом указанный выше благородный рыцарь вместе со спутником энергично прокладывал себе дорогу к Елене. Женщина выпрямилась, собираясь достойно принять любую претензию. Когда троица оказалась на более-менее свободном пятачке, «Дон» приступил к делу без прелюдий.
– Это Барнак из Гигехаймов, гастальд в тринадцатом поколении, он странствует по Королевствам в юношеском поиске, - представил он молодого спутника, причем нестандартно, без точного указания титула, а также «цин» или «аусф»
Плечистый молодой человек вежливо и молча склонил голову, Елена оценила это – парень мог вообще плюнуть под ноги явной простолюдинке, но проявил едва ли не максимум почтения. Отчасти он был похож на Кая из бригады Сантели, сына герцога Вартенслебена – могучий, некрасивый, однако не лишенный обаяния. В Барнаке из Гигехаймов чувствовалось достоинство, за которое можно убить, не моргнув, однако нет смысла крикливо демонстрировать его каждому встречному.
Еще бы понять, что такое «юношеский поиск»…
- Алонсо Кехана, кавалер в девятом поколении, - назвал себя «Дон Кихот». - Я имею честь быть его наставником и опекуном.
Судя по плавному выговору, а также отсутствию в имени-фамилии «б», «г» и прочего гремящего рычания, седой происходил откуда-то с юго-востока, из самого бедного королевства, славного лишь свирепостью духа нищего дворянства.
- Благодарю судьбу за то, что свела нас, - Елена поклонилась существенно ниже, поколебалась мгновение, раздумывая, не назвать ли собеседников «исключительными», как высшую знать, но решила, что этих такой дешевой лестью не пронять. - Примите мое уважение, достопочтенные господа.
Судя по легкой улыбке на устах Алонсо, «Дон» понял и оценил красоту сдержанного приветствия.
- Это был прекрасный поединок, - все так же прямо взял быка за рога Кехана. – Я наслаждался каждым мгновением. А мой спутник, надеюсь, извлек из него практическую пользу.
- Я опишу для моего друга ваш восторг, думаю, ему будет приятна оценка, - снова поклонилась Елена и чуть-чуть расстроилась, все-таки некузяво прозвучало… Можно было сказать лучше.
Насильник застыл чуть поодаль, кажется в ожидании лекарки. На искупителя косились, указывали пальцем, но и только.
- Сегодня вы обрели могущественных врагов, - с той же прямотой сообщил седой наставник.
- Я знаю, - искренне вздохнула Елена.
- Если хотите, можете проделать остаток пути в нашей компании. Она не велика и не отличается принятой среди местной знати роскошью… - судя по сморщенному носу, Алонсо Кехана пристрастия к роскоши не разделял и не одобрял.
- Большая честь. К сожалению, нам нечем вас вознаградить за доброту и милосердие.
- Это бесплатно, - сдержанно улыбнулся седой. – Но если ваш сподвижник сочтет возможным, Барнак и я, мы оба взяли бы у него несколько уроков столь мастерского владения копьем.
- Вы могли бы спросить сами.
- Да, но это было бы не вежливо. Лучше, если такое предложение дойдет через посредника, доброго друга обеих сторон.
Елена промолчала, но в ее взгляде явственно читался вопрос: «а мы уже добрые друзья?».
- Мы не враги, - сказал Алонсо, безошибочно считав посыл. – И, насколько я понимаю, одинаково не уважаем размен воинской доблести на суетную глупость. По нынешним временам это уже почти кровное братство.
Женщина с трудом подавила одобрительную усмешку, сказано было и в самом деле хорошо.
- Я передам, - согласилась Елена и, обменявшись вежливыми словами напоследок, возможные будущие попутчики разошлись.
- Я слышал, - коротко произнес Насильник, дождавшись спутницу. – Согласен.
- Ты, может, не понял…
- Я все понял. Я согласен. Это хорошая компания, чтобы добраться до города. И я слышал про Кехану. Достойный человек.
- Правда?
- Дворян много. А прозвище «Верный слову» носит лишь один.
Елена взяла его под руку, и старик глянул на нее с немым удивлением.
- Не то, чтобы я была против… скорее даже за… - женщина запнулась, стараясь подыскать нужные слова. – Хочу понять одну вещь.
- Да? – Насильник вернулся к прежнему состоянию деревянной статуи, живой казалась только речь, исходящая из его уст.
- Ты говорил, что давно не делал добра. А он… - Елена ткнула пальцем в сторону арены, превращенной в место убийства. – То есть если его… это добро? Как все сочетается?
- Никак, - Насильник привычно уместил копье на плече. – Пантократор учит нас, что убийство не есть добро и быть им не сможет.
- А как же тогда… - Елена опять осеклась, поняв, что сейчас не лучший момент для теологического испытания веры искупителя. Учитывая ее собственное горячее желание глубже закопать подонка с красивым гербом.
- Убийство не есть добро, - повторил Насильник. – Но иногда оно может уменьшить количество зла в мире. Надо иметь мудрость, чтобы встретившись со злом, определить его и, поелику
