по всем были даны разрешения на обыск дома, и результат по всем получился один и тот же: отрицательный. Те, в отношении кого разрешения получить не удалось, находились под постоянным наблюдением, и Хант получал по ним регулярные отчеты. Он знал, что и где они едят, одни они или нет, а если не одни, то с кем. Он знал их местонахождение, знал, чем они занимаются. Бодрствуют или спят. Пребывают в одном месте или перемещаются. Его люди прорабатывали список, и Хант не давал им скучать.
Он еще раз мысленно пробежал по списку. Никто из числившихся в нем не дотягивал до шести с половиной футов. Ни у кого не было шрамов, подобных тем, которые описал Джонни Мерримон. Если Кросс прав, это означало, что у них появился новый игрок, некто, не попавший в систему. Если же Кросс ошибся…
Тогда вариантам нет конца.
Хант достал из кармана пиджака фотографию Тиффани Шор. Взглянул. Снимок он взял всего лишь несколько часов назад у убитой горем матери. Фотография школьная, и Тиффани на ней улыбающаяся и сдержанная. Он искал сходство с Алиссой, но общего было немного. Волосы у Алиссы темные, черты лица тонкие, выражение лица невинное, глаза тоже темные, как у брата. У Тиффани полные губы, идеальный нос, волосы напоминают желтый шелк. На снимке у нее изящная шея, холмики грудей и понимающая улыбка, дающая некоторое представление о той женщине, которой она может когда-нибудь стать.
Вроде бы такие разные… Но было и то, что объединяло девочек.
Обе они были невинны, и ответственность за обеих лежала на нем.
На нем.
И больше ни на ком.
Эта мысль все еще билась в голове, когда зазвонил сотовый. Он взглянул на определитель. Шеф. Начальник полиции. Хант протянул четыре гудка, потом, понимая, что лучше от этого не будет, ответил.
— Ты где? — не тратя попусту время, спросил шеф. После исчезновения Алиссы прошло чуть больше двенадцати месяцев, и вот исчезает еще одна девочка. Хант понимал, что на него будут давить: семья Тиффани, городские власти, пресса.
— Еду к дому Кэтрин Мерримон. Буду там через несколько минут.
— Ты — ведущий детектив и должен находиться у дома Дэвида Уилсона или на месте преступления. Это что, требует разъяснений?
— Нет.
Тем не менее именно этим шеф и занялся.
— Если исходить из того, что Уилсон нашел Тиффани Шор — а именно из этого мы и исходим, — то ты должен выяснить, чем он занимался. Где был. Куда ходил. С кем разговаривал. Ты должен узнать, какие решения он принимал, на каком маршруте мог пересечься с Тиффани Шор…
— Я знаю все это, — резко оборвал его Хант. — Домой к Уилсону послал Йоакама и скоро с ним встречусь, но сначала выясню кое-что здесь.
— Мне нужно знать, зачем ты едешь к Кэтрин Мерримон. — В голосе шефа прозвучало и сомнение, и даже недоверие.
— У ее сына может быть кое-какая информация.
Хант представил шефа в кабинете: кучка лакеев рядом, на рубашке пятна от пота. В голосе нотки политикана.
— Я должен знать, что ты занимаешься делом. Ты делом занимаешься?
— Дурацкий вопрос.
Хант знал источник сомнений шефа, но совладать со злостью не смог. Значит, он тратит время на дело Алиссы Мерримон… И что с того? Может, он чувствует острее, чем большинство копов. Дело было важное, вот только шеф смотрел на все с иной точки зрения. Нет. Он знал, что Хант просыпается в три часа ночи; что по воскресеньям, пораньше с утра, просматривает показания, которые видел по сто раз; осаждает судей, требуя подписать ордера на очередной обыск; задействует людские ресурсы, которые можно было бы употребить на другие дела. Шеф видел, что Хант работает на износ. Что он бледнеет на глазах, худеет и недосыпает. Видел стопки папок на полу в кабинете своего ведущего детектива…
А еще были другие вопросы.
Слухи.
— Я не спрашиваю, детектив. Я требую. Это приказ.
Хант стиснул зубы, сдерживая рвущиеся чувства. Он расследовал тяжелые преступления. Был ведущим детективом. И это было его работой, его жизнью.
— Я же сказал, что занимаюсь делом.
Паузу заполнило дыхание в трубке, потом чей-то приглушенный голос на заднем плане. Наконец шеф снова заговорил, но теперь уже четко и ясно:
— Сейчас не время и не место для личного. Не тот случай, детектив.
— Понял, — ответил Хант, глядя прямо перед собой. — Ничего личного.
— Речь идет о Тиффани Шор. Ее семье. Не об Алиссе Мерримон. Не о ее брате. И не о ее матери. Это ясно?
— Кристально.
Долгая пауза, потом с ноткой сожаления:
— Личный интерес до добра не доведет. Вылетишь к чертям из моего департамента. Не вынуждай меня делать это.
— Без нотаций обойдусь, — ответил Хант, подумав про себя: «Чья бы корова мычала, жирный пройдоха».
— Жену ты уже потерял. Не потеряй еще и работу.
Хант заглянул в зеркало — в его собственных глазах уже кипела ярость. Он глубоко вдохнул.
— Только не надо мне мешать. — И тоном человека, склонного слушать голос разума, добавил: — Выкажите немного доверия.
— Ты моим доверием год пользуешься, да только от него мало что осталось. Завтра к вечеру хочу видеть в газетах фотографию Тиффани Шор, улыбающейся на коленях у матери. На первой странице. Вот как мы остаемся при работе, Клайд. — Шеф помолчал. Хант, не доверяя собственному голосу, тоже ничего не говорил. — Дай мне хеппи-энд, Клайд. Хеппи-энд, и я сделаю вид, что ты тот же коп, каким был год назад.
Шеф дал отбой.
Хант двинул кулаком в потолок и свернул на подъездную дорожку к дому Мерримонов. Первым, что бросилось в глаза, было отсутствие универсала. Передняя дверь, когда он постучал, задребезжала так, словно дом был пустой. Заглянув в окошечко, детектив увидел выходящего из темного коридора Кена Холлоуэя. Под слегка помятыми брюками поблескивали начищенные туфли. Рубашку Кен заправлял на ходу. Застегнув ремень из кожи аллигатора, он остановился у зеркала, пригладил волосы и проверил зубы. В правой руке Кен держал револьвер.
— Полиция, мистер Холлоуэй. Положите оружие и откройте дверь.
Холлоуэй вздрогнул, поняв вдруг, что его могут видеть через окно, и презрительно улыбнулся.
— Полиция? Кто именно?
— Детектив Клайд Хант. Мне нужно поговорить с Джонни.
Холлоуэй уже не улыбался.
— Можно увидеть жетон?
Хант прижал к стеклу жетон и, отступив от двери, положил руку на рукоятку служебного револьвера. Холлоуэй жаловал немалые суммы на добрые дела, входил в управляющие советы и играл в гольф с влиятельными людьми.
Но Хант знал его и с другой стороны.
Знал, потому что целый год
