Ну что, поговорили? — спросил он у Молодцова.
Поговорили.
Да-а, — меланхолично протянул Толи к. — Ума нет — считай калека…
Это точно, — согласился Суперопер и, выйдя из больницы, отправился на Большую Морскую.
Глава XVI ЧЕЛОВЕК БЕЗ ГОЛОВЫ
Когда Григорий Молодцов спрыгнул с подножки трамвая, то первым, кто бросился ему в глаза, был невысокий лысоватый мужчина с родинкой на подбородке. «Кукарекни!» — пронеслось в мозгу Суперопера. Мужчина садился в бежевый «Бьюик». Молодцов подозвал такси.
— Куда едем, шеф? — спросил таксист.
— Гони вон за той тачкой, — приказал Суперопер.
…«Бьюик» проехал набережную Крюкова канала, потом Английскую набережную, затем Адмиралтейскую, далее Дворцовую…
Набережные только успевали отскакивать.
Ты что, парень, из братвы? — поинтересовался таксист.
Почему из братвы?
Ну раз следишь за кем-то. Молодцов рассмеялся:
Нет, приятель, я из угрозыска.
Понятно. А в той тачке кто едет? Убийца?
Нет. Обыкновенный ворюга.
— А-а, — разочарованно сказал таксист. — Я-то думал, мы маньяка-убийцу преследуем.
Кукарекни переехал Литейный мост и опять погнал вдоль Невы, по Пироговской набережной. Доехав до Гренадерского моста, он остановился.
— Гляди, твои коллеги, — показал таксист.
Молодцов посмотрел и увидел свой милицейский «уазик». А в нем, разумеется, Димку с Чайниковым.
— ТОРМОЗНИ РЯДОМ С НИМИ
Таксист тормознул.
Суперопер расплатился и пересел в «уазик».
Чайников с Димкой вытаращили глаза:
— Григорий Евграфыч…
— Папа…
— Что вы тут делаете?! — накинулся на них Суперопер. — Я же вам приказал на Тверскую ехать!
Мы и поехали, — начал оправдываться Димка, — а потом… — И он в двух словах объяснил ситуацию.
Ясненько. — Молодцов, тоже в двух словах, рассказал, каким образом он очутился у Гренадерского моста.
Выходит, Кукарекни и Хорькова знакомы, — сказал практикант.
Да, любопытный поворот событий. — Суперопер достал из «бардачка» морской бинокль и поднес его к глазам.
Гренадерский мост был закрыт на ремонт. Прямо на дороге лежали кучи песка и щебня. Тут и там располагались вагончики ремонтников. Но самих рабочих почему-то не было видно.
Хорькова с Кукарекиным стояли у бетономешалки и о чем-то разговаривали. Кукарекни держал черный кейс.
— Шура, вруби, приемник, —распорядился Суперопер не отнимая от глаз бинокля. — Сейчас послушаем, о чем они секретничают.
— Есть, Григорий Евграфыч!
— В динамике зазвучали голоса.
— Пойдемте на мост, — сказала Хорькова. — Там нам никто не помешает.
— А вы читать умеете? — Кукарекни показал на большой плакат. На плакате было написано:
«ПРОХОД ПО МОСТУ СТРОГО ВОСПРЕЩЕН! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!»
Хорькова рассмеялась.
— Боитесь упасть в воду и промочить ноги?
— А вы не боитесь?
— Нет, не боюсь.
— Тогда идемте. Они пошли на мост.
Надеюсь, вы не забыли захватить с собой пульт? — спросил Кукарекни.
Не забыла. А вы деньги принесли?
Да. Они у меня в кейсе.
— Пятьдесят тысяч долларов? — Кукарекин кивнул.
Они дошли до середины моста и остановились.
— Мы похожи на влюбленную парочку, — сказала Хорькова. — Вы не находите?
— Не заговаривайте мне зубы, мадам, — резко ответил Кукарекин. — Лучше расскажите, как вы ухитрились украсть у Дзюбинского пульт.
Я поменяла его на электронную записную книжку. Дзюбинский ничего не заметил. Поэтому ваш звонок был для меня большим сюрпризом. Как вы догадались, что пульт у меня?
Тут и догадываться нечего. По глупой случайности я отдал ему пульт.
— А, так вы хотели отдать Дзюбинскому книжку, а отдали пульт?!
Вы очень сообразительны, мадам.
Значит, Дзюбинский вам был нужен только для того, чтобы установить микропроцессор в банковскую компьютерную систему?
Естественно. Когда я обнаружил свой промах, я послал к Дзюбинскому Снегиреву. Она незаметно поменяла пульт на записную книжку. Но вскоре выяснилось, что она поменяла обычную записную книжку на обычную записную книжку. Кто-то успел раньше нее забрать пульт у Дзюбинского. И Снегирева сказала, что, по всей видимости, это сделали вы.
Да, я, милейший. И теперь за свой промах вам придется платить. Жаль, что я не знаю кода, а то бы не видать вам пульта как своих ушей.
Откуда вы вообще узнали про пульт, про код, про микропроцессор?..
Не ваше дело. Давайте лучше деньги.
Сначала покажите пульт.
Это вы сначала покажите деньги.
Нет, пульт.
Нет, деньги.
— Пульт!
— Деньги!
Хорькова и Кукарекни препирались довольно долго. В конце концов Кукарекин уступил.
Черт с вами, мадам! — Он открыл кейс. И Хорькова увидела уложенные в три ряда толстые пачки долларов.
Убедились? — спросил Кукарекин.
Убедилась. — В руке у Хорьковой появился маленький пистолетик. — А теперь гони сюда чемодан. А то пулю в лоб получишь!
Кукарекин побледнел/Трясущимися руками он отдал Хорьковой кейс.
— Вот так-то лучше, — усмехнулась Красная Шапочка.
— Послушайте, — глухо произнес Кукарекин, — отдайте пульт. Зачем он вам? Вы же не знаете кода.
Хорькова засмеялась:
Я смотрю, ты такой же чурбан, как и Дзюбинский. У меня нет никакого пульта. Когда ты позвонил и предложил мне за пульт деньги, я решила взять тебя на понт…
Врешь! — злобно вскричал Кукарекин.
Нет, не вру. — Она помахала кейсом. — Так что пока, парниша.
Пока, пока, — как-то буднично ответил Кукарекин.
Красная Шапочка тут же заподозрила неладное. Она быстро открыла кейс; вытащила одну пачку, вторую… Во всех пачках верхняя банкнота прикрывала нарезанную бумагу.
— Негодяй! — задохнулась от злости Хорькова. — «Кукол» мне подсунул!
БАХ! — раздался выстрел. — Что там происходит?! — закричали Димка с Чайниковым, которые все слышали, но ничего не видели. — Хорькова стреляет в Кукарекина?!
Суперопер подправил резкость в бинокле.
— Нет. Стреляют в Хорькову.
БАХ! — прозвучал второй выстрел. БАХ! — третий.
Красную Шапочку повело куда-то в сторону. Она, словно слепая, пошла по мосту. Как раз к тому месту, где не было перил. Еще два-три шага и…
И, сорвавшись с моста, Хорькова полетела в воду.
Вон кто стрелял! — Димка указал на высокого человека в длинном черном плаще, который бежал в сторону метро «Выборгская».
Надо его взять! — Григорий Молодцов выскочил из машины. Чайников и Димка тоже выскочили.
А ты куда? — глянул на сына Суперопер.
Хорьковой помочь!
Ей уже не поможешь! Свяжись по раций с оперативным дежурным, скажи, чтоб прислали водолазов… Шура за мной!
Выхватив из плечевой кобуры пистолет, Григорий Молодцов бросился в погоню за человеком в черном плаще.
Практикант побежал следом за Суперопером.
Ты заходи справа, — распоряжался на бегу Молодцов. — Я — слева. Возьмем его в «клещи». Стрелять только по ногам. Ясненько?
Ясненько, Григорий Евграфыч.
Увидев, что его преследуют, человек в черном плаще метнулся в проход между домами.
Суперопер прицелился убегавшему в ногу и нажал на спусковой крючок. Осечка!..
«— Стреляй, Шура, стреляй!..
Но практикант не выстрелил. Человек в черном плаще скрылся за углом. А у Суперопера произошла еще одна досадная осечка, но только уже другого рода. Он зацепился за какую-то железяку и упал. Лодыжку пронзила острая боль.
— Бери его, Шура! — приказал он, морщась от боли.
— Есть, Григорий Евграфыч! — Чайников помчался за преступником. А Молодцов, прихрамывая, вернулся к «уазику».
— Вызвал водолазов? — спросил он у сына.
— Да, пап, сейчас приедут. — Димка протянул отцу красную шляпку: — Вот все, что осталось от Хорьковой.
— Откуда это у тебя?
— К берегу волной прибило.
Суперопер повертел шляпку в руках:
— Выходит, я ошибся. И за Красной Шапочкой действительно кто-то охотился.
Вскоре появился запыхавшийся Чайников. На нем лица не было.
Я… я… — растерянно бормотал он.
Что — я?.. — спросил Григорий Молодцов. — Говори толком.
Я… я… убил его…
Как убил? Я же приказывал взять живым. Ты куда стрелял?..
В ноги.
А попал куда?
В голову.
— Замечательно, — саркастически усмехнулся Суперопер. — Стрелял в ноги, а попал в голову. Дай-ка сюда зачетку, я тебе пару влеплю за такую стрельбу.
Практикант его не слышал. Закрыв лицо руками, он продолжал бормотать:
Ой, мамочка… я убил человека… А он дальше побежал… Димка с отцом переглянулись.
Кто дальше побежал? — осторожно спросил Димка.
Тот, кого я убил… Голова на кусочки разлетелась… А он бежит… Без головы…
Суперопер похлопал Чайникова по щеке:
