12(3)
— Сегодня вечером ваш выход, — предупредила юных артистов мамаша Кальяро.
Никко потом всё время до вечернего представления только и знал, что уверять, будто он ничуть не волнуется. Меллиса молчала.
Мадам Жармон — старушка из четы музыкальных эксцентриков, еще раньше сшила Меллисе костюм. Весь в блёстках, с пышной газовой юбкой. Более красивого платья девчонка в жизни не надевала. Ей нравилось всё, и костюм, и балетные туфельки, и усыпанная блёстками алая шёлковая роза, которую Меллиса вколола в свою отросшую гриву. Вертясь перед зеркалом, Меллиса себе жутко нравилась и действительно почти не волновалась. До самого выхода на манеж.
Впрочем, никто в зале еще не знал, что девочка на манеже. Заканчивал свое выступление маг и волшебник Артоданти. Когда по цирку, шелестя крыльями, разлетелись белые голуби, на манеж верхом на ослике выехал синьор Клоун.
— Красота! — громко и с чувством заявил он, следя за птицами.
Артоданти скрестил руки на груди и принял крайне надменный вид.
Задрав голову и ничего не замечая, синьор Клоун слез с ослика и пошёл по кругу, пока не наткнулся на Артоданти.
Публика засмеялась.
Осёл громко заорал.
— Смеёшься? — опомнившись, возмущённо накинулся на ревущего осла синьор Клоун. — Что ты понимаешь в прекрасном, глупая скотина!
— Каков хозяин, таков и осёл, — заявил Артоданти. — Уйдите, любезнейший, вы мешаете моему волшебству.
Синьор Клоун насмешливо свистнул, как уличный мальчишка.
— Разве это называется волшебством? Вот я действительно мог бы показать нечто необычное, будь у меня такая же корзина, как у вас!
— Возьмите ее, — великодушно разрешил Артоданти, небрежно поведя рукой. — Но я уверяю, что без особого заклинания…
— Чур меня! — воскликнул синьор Клоун. — Это уже не фокусы, а нечто неподобающее получится! Я знаю только одно заклинание, которым владеют все великие люди нашего времени!
Гордо выпятив живот, синьор Клоун прохаживался по арене. Ослик трусил за ним, словно тень. Корзину тем временем подняли под купол цирка на жуткую высоту. Сквозь щели Меллиса видела полный зал и множество блестящих глаз.
— Где же то, что вы называете красотой и изяществом? — с пафосом вопрошал Артоданти. — Где оно, самое лучшее и сильное заклинание нашего времени, покажите мне!
— Извольте, — ответил синьор Клоун, вытаскивая из-за пазухи огромный мушкет. — Вот оно. Посторонись!
Делая вид, что с трудом способен поднять столь тяжёлое оружие, синьор Клоун долго целился, при этом дуло мушкета то блуждало по залу, то направлялось на Артоданти. Волшебник в итоге скрылся за кулисами. Синьор Клоун выстрелил в корзину, и та быстро заскользила вниз. Казалось, она сейчас рухнет синьору на голову. Меллиса тоже об этом подумала. Но знала, что Пьер Маноло и Джузеппе Джамболли безукоризненно рассчитали за время бесконечных репетиций, как следует тянуть веревку, чтобы удержать корзину у самой земли. И потом мягко опустить ее.
Зрители были в диком восторге, когда из корзины, раскинув руки, сияя, вынырнула девчонка с алой розой в черных густых волосах. Этого хватило бы с лихвой для аплодисментов. Меллиса могла ничего больше не делать. Но она выскочила из корзины, поцеловала в щёку синьора Клоуна и поклонилась публике.
Под гром аплодисментов, как под военный марш, на арену выбежала белая лошадь. Все стихли, наблюдая за представлением. Меллиса вскочила на спину благородного животного. Синьор Клоун щелкнул шамбарьером, и номер закружился в единую карусель.
Неизвестно откуда появился мальчишка такой же черноволосый, на таком же белом коне. И он, и Меллиса были в красном трико с блёстками. Но она еще и в бело-золотой газовой юбке, взлетавшей и колыхавшейся, словно облако. В таком наряде девочка парила, как и хотел постановщик ее номера. Она была теперь совершенно на своём месте. Даже скользящая в движениях резкость и бесшабашная отвага, не подходящая фее, придавали Меллисе дополнительное очарование.
Никко не отставал от нее. Прыжок в горящий обруч был последним трюком в их номере. После этого дети раскланивались, взявшись за руки. Лошади грациозно преклоняли колено, и вся четвёрка удалялась. Синьор Клоун улыбался аплодисментам, стоя в центре арены. Потом демонстрировал, как умеет кланяться его ослик. Это было ужасно смешно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})12(4)
Номер с корзинкой поставили во второе отделение программы. После него шёл конный аттракцион.
Синьор Кальяро выводил свою великолепную конюшню. Белые, рыжие, пегие лошади вальсировали, выстраивались в узоры и показывали чудеса красоты синхронного танца. Их было двенадцать, в том числе и те две, что выступали с детьми. Музыку менуэта играли супруги Жармон, лошади танцевали, будто бы вовсе не нуждаясь в напоминаниях дрессировщика. Кальяро был только дирижер этого аттракциона.
Лошади еще кружились, когда на арену выходили жонглёры, Энрико и Марио. Они жонглировали факелами, но их основной номер проходил самым первым, в начале представления. А теперь они вышли на завершение.
Постепенно выходили все артисты. Манеж заполнялся людьми; лошади цепочкой исчезали за кулисами. Кальяро поднимал руки, приветствуя публику; артисты делали последний поклон.
Представление окончено.
Меллиса очень любила последний поклон. В этот день она чувствовала свое полное право стоять на манеже рядом со всеми. Она послала публике воздушный поцелуй и грациозно склонилась в реверансе. Ее, всё-таки, столько лет обучали хорошим манерам…
Глава 13
Номер Никко и Меллисы пользовался успехом. Главная обкатка его на публике, после премьеры в Безансоне, проходила в Швейцарии и Австрии. Чувствительные тирольцы* готовы были слёзы лить от умиления именно за то, что видели "такую хорошенькую девочку". Синьор Клоун умел смотреть на будущий номер глазами публики. Он кое-что понимал.
Очень быстро Меллису прозвали "Крошкой Из Корзинки". И зрители, и все друзья стали звать ее мадемуазель Дюпанье*, если желали поддразнить ее или наоборот, польстить ее славе. Швейцарцы, не понимая таких тонкостей, сразу решили, что это фамилия артистки, чем и дали повод всем шуткам.
Меллиса нисколько не возражала. По ее мнению, мадемуазели де Бриз уже давно не было на свете. Что ж, одна умерла, да здравствует новая маска! Да здравствует мадемуазель Дюпанье!
Фамилия получилась совершенно приютская, как у Аньес Деларю*, но Меллису это только забавляло. Она давно уже с иронией относилась к своему герцогскому происхождению, хотя в собственной голубой крови не сомневалась. Но даже Никко, своему ближайшему другу, почти брату, Меллиса не рассказывала об этом.
Они вообще не говорили о ее прошлом. Ни разу. Только однажды, увидев охотничий нож Меллисы и воспылав страстной завистью, мальчишка осмелился спросить "откуда?" Меллиса рассказала, что нож выкупила у одного бродяги в обмен на свою собаку. Она долго объясняла, что это был "не совсем уж ее собственный пёс", просто он защищал ее и любил. Но когда захотел уйти с бродягой, не даром же было его отдавать!
Меллиса очень старалась оправдать свой обмен в глазах Никко, обожающего животных. Но мальчишка всё понял правильно и не осуждал ее. Ему очень понравился нож. Однако Меллиса не променяла бы теперь этот свой талисман даже на тигра Лигара, так что Никко нечего было ей предложить. Оставалось завидовать тайно или придумать что-нибудь ловкое. Никко быстро сообразил, что можно сделать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Женюсь на тебе, — пригрозил он, — тогда у нас всё будет общее!
— Женишься? — заинтересовалась Меллиса. — Когда?
— Скоро, — буркнул мальчишка, не зная хорошенько, удачно ли для него то, что невеста так быстро согласилась.
Они улеглись на крыше фургона. Ночь была слишком тёплая, душная. Пьер предупреждал детей, что может полить дождь, но Никко и Меллиса не желали из-за такой глупой возможности спать под крышей. Под иной крышей, кроме черного звездного шатра.
