Охотники поспешили к нему на выручку и освободили его; капкан был без зубцов и не мог ранить пса — он только крепко держал его за ногу. Животное, попавшее в капкан, страдает не от боли, а от страха и голода. Вот отчего охотники стараются как можно чаще обходить свои капканы и поскорее прекратить мучения животных.
Куонеб решил, наконец, сам принять участие в ловле лисиц.
— Так ставить капканы можно только для таких животных, как енот, норка или куница… или собака, но не для лисицы и волка. Лисица и волк слишком умны. Сам видишь.
Индеец достал пару толстых кожаных перчаток. Он окурил их и капканы кедровым дымом. Затем вытер подошвы своих мокасинов сырым мясом и, отыскав небольшой заливчик у берега, бросил длинную доску на песок так, что один конец её свешивался над водой. Он принёс с собой толстый шероховатый кол. Осторожно ступая, Куонеб прошёл до конца доски и, остановившись, воткнул кол в дно на расстоянии четырёх футов от берега. Потом расщепил его верхушку и в расщелину набил мох, окропив его четырьмя каплями жидкости из бобровых желез. Затем индеец взял кусок сосновой смолы, положил смолу на полку капкана, подержал над ней зажжённый факел, чтобы она размягчилась, и вдавил в неё маленький плоский камешек.
Цепь капкана он прикрепил к десятифунтовому камню и опустил его в воду на полпути между колом и берегом. На этот камень он поставил капкан таким образом, чтобы все части его были под водой, за исключением плоского камешка. Назад он вернулся тем же путём, осторожно ступая по доске.
Ступив на песок, он поднял доску и унёс её с собою. Вблизи капкана не осталось, следовательно, ни следов человеческих, ни запаха.
Капкан поставлен был безукоризненно, а между тем лисицы и в следующую ночь не подошли к нему близко. Они должны были освоиться с ним. Закон их гласит: «Всякий незнакомый предмет опасен». На следующее утро Рольфу очень хотелось посмеяться над Куонебом, но тот сказал:
— Никакая ловушка не действует в первую ночь.
Им не пришлось ждать следующего утра. Ночью Скукум выскочил из палатки с громким лаем. Охотники поспешили за ним и нашли лисицу; она прыгала, как безумная, стараясь вырваться из капкана, который она вместе с каменным якорем вытащила за собой из воды.
Мучительное барахтанье лисицы было тотчас же прекращено. Убив, они повесили её в хижине. Утром охотники восхищались роскошным мехом, который они прибавили к остальным своим трофеям.
XXXI. Вдоль линии капканов
В эту ночь погода изменилась, и к утру подул сильный северный ветер. В полдень с озера улетали дикие утки. К юго-востоку потянулись с громким криком стаи гусей. Ветер становился всё холоднее, и мелкие прудки и лужи покрылись тонким слоем льда. Начал даже порошить мелкий снежок, но скоро перестал. Небо прояснилось, и ветер стих. Зато мороз усилился.
К утру, когда охотники встали, сделалось очень холодно. Всё покрылось льдом, кроме озера, и они поняли, что наступила зима. Пришла пора ставить капканы. Куонеб поднялся на верхушку горы, развёл небольшой костёр и, бросив усы лисицы и куницы, несколько капель бобровой струи да немного табаку, запел «Песнь охотника». Вернувшись домой, он сейчас же принялся за укладку одеял, капканов для бобров, оружия и съестных припасов на два дня. Не забыл также душистых чар и рыбы для приманок.
Капканы были скоро снабжены приманками. Каждый капкан индеец выложил мхом, брызнув на него предварительно несколько капель бобровой струи. Потом обрызгал бобровой струёй свои мокасины.
— Фу, какая мерзость! — воскликнул Рольф.
— По следу моих мокасин куница будет ходить целый месяц, — объяснил Куонеб.
Скукум думал, по-видимому, то же, что Рольф, и если не сказал «фу», то лишь потому, что не умел. Зато он скоро выследил стаю куропаток; Рольф взял птичьи стрелы и застрелил трёх. Грудки их охотники приготовили на обед, а всё остальное вместе с внутренностями и перьями употребили на приманки для куниц и других животных. В полдень они пришли к бобровому пруду, который был уже покрыт тонким льдом, хотя на пристанях, где бобры выходили недавно на берег, была ещё видна вода. На каждой пристани они поставили по стальному капкану, прикрыв его сухой травой; на расстоянии одного фута от капкана вбили в землю кол с расщеплённой верхушкой, набитой мхом, который предварительно обрызгали несколькими каплями волшебного вещества. Одно из колец цепи надели на длинную, тонкую и гибкую жердь, которую воткнули глубоко в илистое дно, наклонив верхушку её в сторону, противоположную глубокому месту. Способ был старинный и испытанный. Бобр, желая исследовать, откуда идёт запах, попадает ногой в капкан; почувствовав опасность, он инстинктивно ныряет в глубину; кольцо скользит вдоль жерди до самого дна и здесь так туго держится на жерди, что бобр не может подняться на поверхность и тонет.
В течение часа они поставили шесть капканов для бобров и отправились затем охотиться на куропаток. Потом едва спасли Скукума от нового приключения с дикобразом. Затем, убив пару тетёрок, поставили ещё несколько капканов и сделали привал на ночь.
Под утро пошёл снег и покрыл всю землю. Нет ни одного места на земле, где первый снег был бы так красив, как в Эдирондеке. С самой ещё ранней осени начинает природа подготовляться к зиме. Зелёные листья опадают, оставляя на виду пучки красных ягод. Теперь всё готово, недостаёт только белого убора. А когда он появляется, точно подвенечная фата невесты или серебряная оправа на украшениях боевого коня, — вся природа облачает в хрустальные одежды, без которых картина потеряла бы своё значение и не имела бы полной законченности.
Красота всего окружающего поражала охотников, хотя Рольф не нашёл лучшего выражения своего восторга, кроме нескольких слов: «Ну разве это не красиво!», а индеец стоял неподвижно и безмолвно глядел по сторонам.
А сколько увлекательных рассказов может прочесть охотник на снегу! Рольф и Куонеб в этот день почувствовали, к своему удивлению, что они, словно собаки, могут по каждому следу прочесть историю животного, пробывшего здесь несколько часов тому назад. Несмотря на то, что первый день после снегопада говорит следопыту меньше, чем второй, а второй меньше, чем третий, на снегу не было недостатка в рассказах. Вот здесь шёл недавно шагом рогатый олень, а другой уходил от него бегом. Там, крадучись, пробиралась лисица, недоверчиво косясь на вон ту западню. А вот след куницы. Смотрите, как она бегала в этой чаще, словно собака. Здесь она почувствовала человеческий запах. Видите, она остановилась и нюхала; отсюда она ушла прямо к западне.
— Ура! попалась! — крикнул Рольф, увидя под бревном великолепную куницу, тёмную, почти чёрную, с широкой грудью, отливающей золотом.
Они повернули обратно к бобровому пруду. Вторая западня соскочила с места, но оказалась пустой, а в следующей они нашли рыжую белку, совершенно им ненужную и годную только для приманки. Зато в следующей они нашли куницу, и ещё в следующей горностая. Другие остались нетронутыми, но они получили уже два хороших меха, пока дошли до бобрового пруда. Удача подняла настроение охотников, но драгоценная добыча, доставшаяся им вслед за тем, превзошла всякие ожидания.
В каждом из шести капканов они нашли по большому мёртвому бобру, утонувшему, но неповреждённому. Каждый мех стоил пять долларов, и охотники почувствовали себя богатыми. Пруды эти могли доставить им по крайней мере пятьдесят шкурок.
Охотники снова поставили капканы, разделили между собою груз и отправились искать более уединённого места для отдыха, так как не принято разводить костры вблизи бобрового пруда. Сто пятьдесят фунтов бобрового мяса нелегко протащить несколько миль: отойдя полмили в сторону, они выбрали низкое закрытое место, развели огонь и сняли шкурки с бобров. Выпотрошив их, они повесили мясо на дерево, а меха и хвосты взяли с собой.
Много миль прошли они в тот день, успели снабдить все капканы приманками и вернулись домой только поздно вечером.
XXXII. Олени
Люди считают ноябрь месяцем мрака, отчаяния и всяких несчастий.
Ноябрь для диких зверей месяц безумия. Но ни у кого из зверей не проявляется безумие в такой сильной степени, как у белохвостого оленя. Это своего рода болезнь, которая сопровождается распуханием шеи у рогатых оленей и лихорадочным нервным возбуждением. Между самцами происходят в это время продолжительные и ожесточённые единоборства; пренебрегая пищей, рыскают они дни и ночи, горя желанием наброситься на кого-нибудь и убить.
Рога их, вырастающие обыкновенно весной, достигают в это время полного своего развития, становятся острыми, плотными и тяжёлыми. Для чего? Неужели природа даёт их животным, чтобы колоть, ранить и уничтожать? Как ни странно, а между тем это оружие нападения употребляется чаще для обороны. Продолжительные и ожесточённые битвы оленей никогда почти не кончаются смертью. Дерущиеся олени гибнут не от ран, а оттого, что во время неожиданного прыжка кого-нибудь из борцов рога их так плотно сцепляются между собою, что не могут разъединиться, и животные умирают от голода. Случаи, когда олени закалывают своих соперников, очень редки, зато случаи смерти вследствие сцепления рогов встречаются очень часто.
