Зороастрийский календарь
Поскольку в ежедневных богослужениях Зурвану не отводилось никакой роли, неудивительно, что он никак не упоминается и в зороастрийском календаре, который, очевидно, возник в конце правления Ахеменидов. В раннем зороастризме использовались, вероятно, разные варианты традиционного древнеиранского календаря с годом, состоящим из 360 дней, в котором месяцы (их было двенадцать) назывались по именам празднеств или по различным сельским занятиям в каждом месяце и насчитывали по тридцать дней. О наличии таких календарей свидетельствуют древнеперсидские надписи и таблички (в Гатах и древнейших частях Младшей Авесты нет никаких упоминаний о календаре).
Таблички показывают, что писцы при первых Ахеменидах пользовались вавилонским календарем, но несколько изменили его, «переведя» названия месяцев их древнеперсидскими эквивалентами. Вавилонский календарь тоже состоял из 360 дней, и Геродот утверждает, что Дарий наложил на киликийцев ежегодную дань в «360 белых коней, по одному на каждый день года» (Геродот III, 90). Зороастрийские жрецы вряд ли применяли этот полуиноземный способ для исчисления своих священных дней. Они, вероятно, продолжали подсчитывать их по своим местным иранским календарям, которые по сути своей были одинаковыми, но отличались в названиях месяцев, а возможно, также и по временам интеркаляций (поскольку необходимо было добавлять тринадцатый месяц примерно раз в шесть лет, чтобы согласовывать 360-дневный календарь со сменой времен года).
Различия в календаре в пределах одного государства, разумеется, были нежелательны, и на каком-то этапе персы, видимо, проявили инициативу в изобретении специального зороастрийского календаря, который использовался всей религиозной общиной. Возможно, собрали выдающихся людей со всех иранских областей, чтобы обсудить это важное решение, так как в зороастрийском календаре есть некоторые черты, которые позволяют предполагать о происходивших тогда спорах и соглашениях.
Главным новшеством, принятым тогда, оказалось то, что не только двенадцать месяцев, но и тридцать дней каждого месяца в новом календаре были благочестиво посвящены кому-либо из божеств. Эта идея возникла, как кажется, внутри зороастрийской общины, потому что примеров у подвластных империи народов не имеет. Хотя иранцы по традиции делили месяц на две или на три части в соответствии с фазами луны, в новом календаре месяц распадался на четыре части, в чем можно видеть влияние (допустимое для Западного Ирана) семитской недели. Оно могло быть еще усилено зурванитскими представлениями о почитании Зурвана в его четырех воплощениях. Но влияние зурванизма было в этом случае полностью под контролем зороастрийского правоверия, так как четыре дня в месяце отводились Ахурамазде. Первый посвящался его имени и считался «днем Ахурамазды», а три других – его рангу как Творца и назывался «днем Дадва». Дни со второго по седьмой посвящались шести Амэша-Спэнта и составляли первую «неделю». Восьмой день был первым «днем Дадва», а шесть последующих отдавались Огню, Водам, Солнцу, Луне, Тиштрйи и Гэуш-Урван. Тиштрйи был отведен тринадцатый день, очевидно потому что, будучи звездным божеством, он ассоциируется с луной, а следовательно, и с Гэуш-Урван. У персов его день стал известен, однако, как «день Тири», западноиранского звездного божества, отождествленного с авестийским богом.
Пятнадцатый день, начинавший третью «неделю» был вторым «днем Дадва», а шестнадцатый посвящался Митре, который, таким образом, возглавлял божества второй половины месяца. Два следующих дня передавались божествам, особенно тесно связанным с Митрой, – Сpaoшe и Рашну. Затем следовали посвящения Фраваши, Вэрэтрагне, Раману (связанному с Вайу, а потому одновременно и с ветром, и со смертью) и, наконец, другому божеству ветра – Вата. Двадцать третий день был третьим «днем Дадва» и начинал последнюю «неделю», состоявшую из дней, посвященных трем женским божествам – Даэна, Аши и Арштат, – двум божествам Асман и Зам (небесам и земле), а в заключение шли дни Мантра-Спэнта («Благодатного Священного Слова») и Анагра-Раоча («Бесконечного Света» рая).
Заслуживает внимания тот факт, что, хотя западные жрецы и отвоевали место для бога Тири, но ни Арэдви-Сура-Анахита, ни великий Варуна, которого она затмила, посвященных им дней не получили. Возможно, это обстоятельство свидетельствует о тупике, в который зашли переговоры между представителями западных и восточных зороастрийцев. И те, и другие одержали, однако, второстепенные победы. С одной стороны, десятый день, посвященный женскому божеству вод, мог рассматриваться и как день Арэдви, а с другой – три божества были пропущены в связи с тем, что три дня были названы по имени Творца, и среди этих божеств, к которым регулярно обращаются вместе с другими «календарными» божествами во время всех богослужений, оказался (Варуна) Апам-Напат. Двумя другими были Хаома и Дахман-Африн (последний является воплощением молитв верующих). Зороастрийские жрецы признавали, таким образом, тридцать главных божеств, достойных почитания. Ни к трем «опущенным» божествам, ни к Арэдви-Суре-Анахите не обращаются в Ясна 16, небольшом разделе более обширного текста богослужения, в котором излагаются в литургической форме все посвящения тридцати дням, совпадающие с названиями дней во всех случаях, кроме того, который отведен Тири-Тиштрйи.
Месяцы были посвящены тем же двенадцати божествам, что и некоторые из тридцати дней месяца, но в Авесте нет никаких указаний на то, каким образом месяцы соответствовали временам года в эпоху Ахеменидов. Установленная символика зороастрийского священного года требовала, однако, чтобы «Новый день» каждого года праздновался в весеннее равноденствие. Вавилоняне тоже начинали Новый год весной, а потому вполне можно допустить, что Ахемениды устраивали свое празднование «Нового дня» тогда же, в начале месяца, который соответствовал бы марту – апрелю по Григорианскому календарю. Нужно учесть также и другие традиционные празднества, чтобы понять, что наименование месяцев по определенным божествам, очевидно, было хорошо продумано.
Так, месяц в середине зимы, соответствующий декабрю – январю, когда, как считалось, силы зла становились сильнее всего, был посвящен Творцу, чтобы именно в это время постоянно призывать его благодатную мощь. Следующий по порядку месяц посвящался Воху-Мана («Благомыслию»), который всегда был близок верховному богу. Пять последующих месяцев соответственно отдавались пяти остальным великим Амэша-Спэнта, хотя и расположенным не по обычному порядку. Возможно, это обусловлено тем, чтобы четвертый месяц, считая с «Нового дня», на который приходился праздник Тирикана, был бы посвящен божеству Тири, а седьмой, осенний, когда отмечалось торжество Митракана, назывался бы в честь Митры, который приобретал все большее значение среди западных иранцев.
Оставшиеся три месяца посвящались огню, водам и фраваши. Месяц вод соответствовал октябрю – ноябрю (тогда в Персии можно было ожидать дождей), а Месяц огня приходился на ноябрь – декабрь, когда праздновался древний праздник огня Сада, отмечавшийся за сто дней до «Нового дня» (Нового года). Сам же месяц «Нового дня», совпадавший с мартом – апрелем, предназначался для поминания душ усопших – фраваши, вероятно, из-за связи между этими бессмертными существами и грядущим концом мира Фрашо-кэрэти, которое предвещалось на праздновании Нового года. Предшествующий месяц (февраль – март), когда начинало прорастать зерно, передали Спэнта-Армаити, хранительнице земли, а ее партнеру, Хшатра-Ваирйа, – месяц, предшествовавший тому, который отводился Митре, соратнику и помощнику Хшатра-Ваирйа. Месяцы, посвященные этим двум Амэша Спэнта, отстоят друг от друга, следовательно, ровно на полгода; празднество Хамаспатмаэдайа, или всех душ, то есть древнейший праздник в честь фраваши, приходился на последнюю ночь месяца Спэнта-Армаити, что предполагает прочную связь между землей (Спэнта-Армаити) и мертвыми. Аша-Вахишта, олицетворявшая огонь, владела месяцем, соответствовавшим апрелю – маю, когда летняя жара давала о себе знать на Иранском нагорье. Хаурватат и Амэрэтат получили в свое распоряжение месяцы по обе стороны от «владений» Тири, возможно, благодаря традиционной связи между Тиштрйа и дождем, который питает творения этих двух Амэша-Спэнта[32].
Религиозное значение календарных посвящений было велико, так как они не только утверждали пантеон главных божеств, но и служили гарантией того, что их имена постоянно произносились, ведь на каждом зороастрийском богослужении непременно обращались и к божеству дня, и к божеству месяца. Кроме того, тот факт, что великий праздник в честь Митры отмечался теперь в день Митры месяца Митры, а праздник Тири – в день Тири месяца Тири, послужил образцом для возникновения празднеств в честь божества соответствующего дня, праздников «имени дня», так что всякий раз, когда имя божества дня и месяца совпадали, отмечался праздник и божества-покровителя. Так, в зимний месяц, посвященный Творцу (в это время года люди из-за плохой погоды большую часть времени проводили дома и имели много свободного времени для исполнения обрядов), отмечалось четыре новых праздника в честь Ахура-мазды.
