Взгляд Лесли привлек к себе темный риф, словно великан возвышавшийся в четверти мили от берега. Именно оттуда и доносился тяжкий гул. Капитан определил это спустя несколько секунд. Вокруг рифа громоздились льдины, которые принесло ветром с востока и северо–востока. Они налезали одна на другую, а потом с тяжким вздохом сползали с рифа, как бы делившего водный поток на две части.
— Нужно держаться подветренной стороны, — проговорил Хестер. — Тогда мы сможем обойти адскую мельницу.
Они последовали его совету, хотя это и удлиняло путь до цели. Лесли завернул за риф и сразу же исчез из виду. Восточная сторона рифа оказалась совершенно отвесной. Льдины, громоздясь одна на одну, ломались и крошились.
Чем ближе капитан и штабс–сержант подходили к берегу, тем мельче попадались на их пути льдины. Все уже становились русла замерзших речек и ручейков. Им дважды пришлось переносить лодку на руках через такие расселины. Изредка натыкались на следы тюленей, которые заползали сюда. Вскоре чуть в стороне они увидели лежбище морских котиков. Заметив людей, животные с явной неохотой нырнули в ближайшую полынью. В стаде было не то четыре, не то пять детенышей. Они явно не поспевали за матерями, и те подгоняли малышей сердитым ревом.
Наконец капитан и штабс–сержант вышли к открытой воде и спустили лодку. К берегу подошли довольно быстро. Протока между берегом и рифом была забита мелким льдом. Она–то, собственно, и отделяла их от материка. Капитан зарядил охотничье ружье: он где–то слышал, что неподалеку от котиков обычно располагаются белые медведи, а с ними шутки плохи. На берегу не было заметно никакого движения.
— Может, это остров Генриетты? — высказал предположение капитан.
Еще на базе его познакомили с целой серией аэрофотоснимков сибирского побережья, и он запомнил тот, на котором была запечатлена цепь рифов, отделенных от берега полосой льда.
— Если это не остров Беннетта, тогда…
— Вы держите координаты всех островов в голове?
— Я хочу сказать, капитан, что если это действительно так, то мы вышли на атомный полигон красных. Вполне вероятно, что береговая полоса заражена радиоактивными осадками…
— Ну–ну, — перебил его Лесли. — Видите на берегу хибару, сложенную из камней? Видите, что на ней укреплено?
Хестер присмотрелся и тихо произнес:
— Красный флаг.
— Если русские вывесили свой флаг, — пояснил капитан, — значит, и сами где–то неподалеку.
Несколько секунд они молча осматривались. Под ними клокотала вода. Навстречу летела стая чаек. Приближались они к лодке молча и вдруг пронзительно закричали и закружили над ней. Птиц было не менее пятидесяти.
Хестер сорвал с головы шапку и стал размахивать ею, отгоняя чаек, потом схватил короткое весло и замахал им, а когда и оно не помогло, схватился за пистолет. Оказалось, птицы вознамерились защищать свои гнезда. Отбиваться от них, стоя в покачивавшейся лодке, было непросто. Прогремел выстрел, и чайки с криком разлетелись по сторонам, но кружили около лодки по–прежнему, только не так близко.
Штабс–сержант начал беспокоиться: он произвел выстрел вблизи русского берега. Повторенный эхом звук выстрела отозвался в скалах и прокатился над водой. Бросив пугливый взгляд в сторону берега, Хестер немного подумал и направил лодку к нему. На бортах остались следы птичьего помета.
Они почти вплотную подошли к берегу, как вдруг Хестер издал непонятный звук и указал рукой на скалы, обратную сторону которых они смогли увидеть только сейчас. Лесли разглядел нос старого судна со сломанным рулем и якорной цепью. Сильное течение, очевидно, выбросило судно на подводные скалы, а затем, протащив вперед, посадило на мель. Остов судна был в нескольких местах проломан ниже ватерлинии, проржавевшую палубу занесло снегом, а мачты сорвало ветром и унесло в открытое море. От палубных надстроек и труб не осталось и следа.
— Это, должно быть, «Орегон»… — прошептал Хестер. — Канадское судно, предназначенное для охоты за тюленями… В 1912 году оно село на мель возле северной оконечности острова Жаннетты.
— Говорите спокойно, — сказал Лесли, — экипажа судна давно нет в живых.
— Капитан… — пробормотал штабс–сержант, — нам нельзя высаживаться на берег. Мы и без того знаем, где находимся.
Лесли раздул щеки и как ни в чем не бывало продолжал грести дальше, направляя лодку к изуродованному остову судна, с носа которого вода давно смыла название. Не поворачивать же обратно, когда они практически достигли цели!
— Только без паники, — тихо пробормотал он.
— Это же русская территория, — не отступал Хестер, — а мы вооружены. Они нас сразу задержат…
— Хлебните–ка лучше! — прервал его Лесли и достал из кармана фляжку, но штабс–сержант словно не замечал ее.
— Мы не должны подплывать ближе, — испуганно твердил он. — Вспомните о наших пилотах, сэр, которые высадились в Северной Корее. Несколько человек из них были в гражданской одежде. И мы с вами одеты не по форме… Так вот эти летчики до сих пор там находятся, и не где–нибудь, а в тюрьме! Им предъявили обвинение, что они якобы хотели поднять восстание против красного режима.
— Как и мы с вами, — съязвил Лесли. — Правда, мы намереваемся восстановить против красных тюленей и моржей…
Несчастье обрушилось на них неожиданно. Продвигаясь к берегу, они не спускали с него глаз, а достигнув затонувшего судна, забыли обо всем напрочь. Течение здесь меняло направление и поворачивало на северо–восток. На первый взгляд оно казалось вполне безобидным, даже спокойным, без воронок и водоворотов, но так только казалось. На самом деле оно было таким сильным, что гнало большие льдины обратно в бухту.
Белоснежная льдина, появившаяся сзади, неумолимо приближалась. Расстояние между ней и обледенелой скалой сокращалось стремительно. Лесли понимал, что, если им не удастся взобраться на льдину, их просто–напросто раздавит.
— Назад! — закричал он. — Назад!
Напрягаясь изо всех сил, он попытался направить лодку вдоль льдины, однако было поздно. Протока неумолимо сужалась, и так же быстро таяла надежда на то, что удастся спасти лодку. Они успели сделать единственное — выбросить на лед продукты, ракетницу и радиопередатчик. Льдины тем временем зажимали лодку, и едва капитан и Хестер успели вскарабкаться на одну из них, как лодка, глухо всхлипнув, лопнула, мгновенно превратившись в бесформенный ком.
Последовал резкий толчок, и Лесли, не удержавшись, полетел на лед. Льдина издала нечто похожее на вздох и начала крошиться, словно от удара мифического Циклопа. Воздух огласил противный скрежет.
Капитан хватался за что–то, но руки раз за разом срывались. Потом его приподняло и выбросило на ровную ледяную поверхность. Внизу с шумом бурлила вода, а со скалы сыпались осколки льда. Где–то кричал Хестер. Наконец все стихло…
Когда самое страшное осталось позади, Лесли обнаружил, что намочил ноги. Холод пронизывал его насквозь, а ног он совсем не чувствовал. Кряхтя от боли, он с трудом забрался на льдину. Она была небольшой и все время крутилась. И тут Лесли снова услышал крик Хестера. Штабс–сержант каким–то непостижимым образом забрался наверх и, держа в одной руке длинную веревку, размахивал ею и кричал:
— Держите конец! Хватайтесь!
В результате столкновения и сильного удара в ледяной стене образовалась брешь, в которую и затянуло льдину вместе с Лесли. Только сейчас капитан понял это. Ухватившись за веревку Хестера, он забрался на скалу. Осмотрелся по сторонам — ни мешка с продуктами, ни ракетницы, ни радиопередатчика, все поглотила морская пучина. Ни ему, ни Хестеру не удалось спасти ничего, кроме собственных жизней.
— Ну, все получилось так, как вы желали, — проговорил Лесли и, усевшись на лед, принялся выливать из сапог воду и растирать замерзшие ноги. Затем он встал и скорчил гримасу: — Можете выбрасывать белый флаг.
Лейтенант Харрис лежал на снегу, поднимая время от времени голову, чтобы взглянуть на советских матросов, которые не спеша приближались к «Сну дьявола». Харрис видел, как они подошли к самолету, как советский офицер остановился под крылом и даже, кажется, похлопал рукой по шасси. Затем он поднялся по лестнице в самолет.
«Сейчас произведут обыск…» — мелькнуло в голове у лейтенанта, и снова он почувствовал, как в череп влезла чья–то безжалостная рука, больно надавила на глазные яблоки, коснулась мозга и задержалась там, где начинался спинной мозг.
Харрису чудилось, будто он опять слышит, как доктор Фробисхер читает одну из своих многочисленных лекций. Альфа–частицы, разрушающие кроветворные клетки… Гамма–излучение с малой длиной волны и большой проникающей способностью… Поражающее свойство нейтронов… Лейтенант прижался лбом к снегу, однако зловещий голос доктора Фробисхера не стих. И голос этот делал свое дело.
«Черт возьми, может, я заблуждаюсь? — сопротивлялся из последних сил Харрис. — В конце концов, корпус самолета так отполирован, что все вредные частицы просто отлетали от него… Я страдаю всего–навсего от холода… У меня переохлаждение…»
