Размеренный уклад жизни снова нарушила Воронцова. Днем в воскресенье пришла ко мне в кабинет сама, что уже удивило меня. Ведь она явно старалась держаться подальше.
— Я хотела бы поговорить, — нерешительно произнесла она, стоя на пороге. Я даже замер, не решаясь ответить. Просто кивнул. — По поводу условий договора…
— Что-то не так в документах? Григорий сказал, ты все подписала.
— Все так, — замялась она. — Но мне нужен выходной. Точнее даже несколько дней. Подряд.
Ушам своим не поверил.
— Так надоел Даниил?
— Нет, конечно, — вспыхнула Евгения. — Дело не в этом.
— А в чем тогда?
— Это неважно. Мне просто нужно несколько дней. По личному вопросу.
— То есть ты считаешь нормальным просто так взять и нарушить условия найма? — скучающим тоном спросил, сложив руки на груди.
— Скажем так, это форс-мажор.
— Какой?
— Я не могу сказать, — снова заупрямилась Воронцова. И это так напомнило наши перепалки, когда девушка постоянно перечила мне и спорила.
— Ну раз нет, то мой ответ тоже нет.
Женя недовольно поджала губы.
— Это ваше окончательное решение?
— Если тебя не устраивает, то никто не держит. Дверь знаешь где.
— То есть, если я все же возьму выходной…
— Можешь не возвращаться, — подтвердил я. — Ты либо занимаешься моим сыном, либо своими вопросами, — решительно добавил я.
Девушка молча вышла из кабинета, а я вернулся к документам, уверенный, что поставил нахалку на место. Меня злило, что она не ответила на простой вопрос. Не доверял ей, что уж. Пусть к сыну она относилась искренне, но тем не менее была для меня чужим человеком. А жизнь отлично научила меня держать ухо востро со всеми. Даже Влада, единственного, кому удалось добиться от меня хоть какого-то доверия, я перестал проверять не так давно.
Не прошло и часа, как Женя заявилась вновь. В другой одежде и, черт возьми, с сумкой в руках. Я глазам не поверил — ведь был уверен, что она не посмеет покинуть дом. Воронцова молча зашла и положила передо мной лист бумаги.
— Что это?
— Заявление на увольнение.
— Ты серьезно? — поразился я.
— Вполне.
— И ты понимаешь, что как только покинешь дом, то больше никогда, слышишь, никогда не вернешься к Даниилу?
— Понимаю, — глухо ответила Евгения, отведя взгляд. Ее упрямство взбесило меня. Сначала она билась за право видеть ребенка, а теперь так легко отказывалась от должности его няни! Упрямая девка! Могла бы просто объяснить, что за необходимость такая возникла. Но эта ее упертость…
— Отлично. Скажи Владимиру — он отвезет тебя домой.
Женя ушла, а я все сидел и думал. Как должен быть устроен мозг у этой девушки, чтобы ее поступки и выбор казались для нее логичным. Пытался придумать хотя бы одно правдоподобное объяснение и не находил. Можно было бы подумать на тот инцидент, но она сама настояла на том, чтобы просто забыть о нем и не возвращаться. И за эти дни ничем не дала понять, что изменила мнение.
Тогда что? Что могло ее заставить бросить любимого, как она утверждала, ребенка?
Я не понимал. И от этого злился все сильнее. Настолько, что, читая документ, думал совсем не об условиях поставки, а о том, почему Воронцова снова поступила нелогично. И, конечно, встал вопрос, кого нанять в няни для сына.
Вспомнив о нем, решил пойти проведать ребенка. Тот оказался у себя в комнате. Картина была очень похожа на то, что происходило пока Воронцова не переехала сюда: мальчик сидел полу, а перед ним стояла пара машинок. Вот только интереса они у него явно не вызывали. Правда, и какой-то истерики я не наблюдал у малыша. Что уже было неплохо. Закралась мысль, что, возможно, не так уж и плохо, что Женя сама свалила в закат.
— Что делаешь? — спросил у сына, присаживаясь рядом.
— Играю в машинки, — лаконично ответил тот.
— А где твоя няня?
— Уехала, — вздохнул мальчик.
— Ну, значит, наймем другую. Еще лучше.
— Я не хочу другую, — привычно заупрямился он.
— Так надо, Даниил.
— Мне не надо! — он посмотрел на меня с вызовом. — Не нужны мне другие!
— Но Евгения сама ушла, бросила тебя…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет! Не бросила! — возмутился сын. — Она ушла, потому что так надо.
— Что это значит? — Даниил задумался на минуту. — Она с тобой попрощалась и как-то объяснила?
— Она сказала, что иногда нужно выбрать, кому помочь. И, хотя мама должна уйти, чтобы помочь девочке, она все равно будет меня всегда любить.
— Она тебе не мама, — раздраженно поправил его. — Она только няня.
— Она моя приемная мама! — закричал мальчик. — Это ты виноват! Ты! — Он заплакал, а как только попытался успокоить его, убежал в ванную и закрыл за собой дверь.
Я попытался уговорить сына открыть, но тот снова заупрямился. Можно было бы, конечно, выломать дверь, но пугать мальчика не хотелось. Поэтому спустился вниз к Вале, попросив ту присмотреть за ребенком. Нужно было разобраться, что это за девочка такая и что за чушь Женя вбила в голову моему сыну.
27. Евгения
Жизнь наладилась и вошла в нормальное русло. После инцидента с Авериным я старалась держаться от него подальше. И ни в коем случае не оставаться с ним наедине. Конечно, он не производил впечатление маньяка обычно, но я все еще помнила его несдержанность в тот вечер. Да и попросту не знала, как вести себя после подобного. Мой опыт с мужчинами был довольно скудным. А точнее, его не было вовсе. Так что я предпочитала держать дистанцию. И это было несложно в общем-то.
Пока в один из дней мне не пришло смс:
“У Алисы подозревают рак”.
Минут пять я тупо разглядывала экран, не веря своим глазам. Ведь в прошлый раз все обошлось… Все обошлось! Дрожащими пальцами набрала номер Кости — отца Алисы.
— Жень, привет… Прости, что дернул снова… Что так внезапно, но…
— Ничего. Ты правильно сделал. Что с Лиской? Как она?
— В больнице. И прогноз неутешительный. Если ты можешь… — он запнулся. — Если сможешь сдать анализ еще раз…
— Конечно! — тут же ответила я. — Как Лика? Держится?
— Она молодец, но… В общем, мы стараемся.
Всегда жизнерадостный Константин сейчас был сам на себя не похож.
— Я приеду. Но, возможно, завтра. Какая больница?
— Сброшу адрес в сообщении. Алиса будет рада тебя увидеть.
— Конечно.
Короткий разговор вымотал сильнее, чем трудный рабочий день. Повезло, что Данька был занят конструктором и не особо обратил внимания на меня. В ушах стучал смертельный приговор, а я прокручивала варианты дальнейших действий. Однозначно я должна была поехать и сдать анализ на совместимость. Несколько лет назад, когда точно так же у девочки подозревали онкологию, оказалось, что я неплохо подходила. Так что я попросту не могла отвернуться от друзей, от крестницы. Поэтому, собравшись с мыслями, пошла к Аверину.
Разговор не заладился. Впрочем, как и всегда с ним. Да, возможно, скажи я ему о причине, он бы отпустил, но вместе с тем узнал бы про Алису и ее родителей. А, помня о том, какими методами мог действовать Александр, я не хотела подставлять друзей. Поэтому пришлось сделать непростой выбор. Собрать вещи и написать заявление было просто. Гораздо сложнее попрощаться с сыном. Я не сомневалась, что мужчина воплотит в жизнь свою угрозу, а значит, Даню я видела сегодня в последний раз. И я бы душу продала, чтобы был другой вариант, но не помочь Алисе не могла. Не после того, что сделали для меня ее родители много лет назад.
Я не имела права подвести их… Поэтому с тяжелой душой пошла к сынишке.
— Милый, отвлекись, пожалуйста, — попросила я его. Мальчик отложил машинку в сторону. — Мне придется уехать, Дань.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Куда?
— Помочь одной девочке. Ты ее не помнишь — слишком маленький был, когда они приезжали к нам в гости. Но она сильно заболела, и я должна помочь ей поправиться.
— А как ее зовут?
— Алиса.
— А когда ты вернешься? — наивно спросил Данила.
— Зайка, боюсь, что, скорее всего, вернуться у меня не получится.
