объяснения «Парчемидихе».
Про Анатольева племянника — «Павлуху», как называли своего хозяина в песнях тагильские рабочие Павла Демидова, сложена злая стихотворная сатира, в которой предсказывалось, что рано или поздно придет конец власти Павлухиной. Правда, конец этот пришел уже при потомках Павлухи.
Когда демидовский потомок, живший все время за границей и даже не знавший русского языка, после Октябрьской революции написал в Нижний-Тагил письмо, угрожая за невысылку очередных денег, рабочие ответили ему таким же письмом, как в свое время запорожцы писали турецкому султану.
Лежит предо мной эта золотообрезная книга с клеймом библиотеки Сан-Донато, — владелец даже устыдился назвать свою русскую фамилию — и напоминает мне о многом.
Несомненно, так богато переплетенных книг в библиотеке было много.
Кто приобрел после революции эту книгу, я не знаю. Новый хозяин оторвал верхний прекрасный форзац и на обороте листка с гравюрой написал не совсем грамотной рукой: «Милой внучке Зиночке 5 января 1923 г. Бул-(ыгин?)».
Книга эта была мне подарена уральским краеведом и писателем, семинарским товарищем П. П. Бажова, Леонидом Михайловичем Каптеровым. Его дед и родитель жили в пределах Курганской области: с. Канаши, г. Катайск, с. Ильинское, с. Житниково и др.
„ОГНИВО“
В 1930-х годах в Челябинске, в Заречье, против музея, находился бумажный склад. Посещал я этот склад не раз, то и дело наталкивался на интересный сборник «Огниво». Если бы книжка была издана в Москве, то я бы махнул на нее рукой, а как увидал, что это челябинское издание, сильно обрадовался находке.
Впоследствии удалось узнать, что сборник выпущен в 1921 году.
В книжке формата 25×17 сантиметров значится 48 страниц. Это только числится, а на деле всего 44: 16—20 страницы, через тире, помещены на одной странице.
На первой странице обложки напечатано: «Писатели голодающим», а на четвертой: «Вся выручка от продажи поступит в пользу голодающих». Цена книжки — 10000 руб. Тогда еще советские деньги не дошли до миллиардов…
Страшное то было время. Наша страна, особенно Урал, переживала жестокую разруху. И тут еще голод.
Пролетарские писатели Урала тяжело переживали все это и стремились посильно помочь трудящимся города и деревни.
Тема голода чуть не в половине произведений «Огнива». Одно из стихотворений так и озаглавлено «Голод».
Ряд произведений — отклики на другие современные темы: гражданская война, борьба бедноты с кулачеством и др.
В сборнике приняли участие одиннадцать авторов: Николай Дегтярев, Василий Александровский, Илья Рубановский, Генриэтта Миненская, Николай Полетаев, Юрий Либединский, Николай Бутров, Валериан Правдухин, Ал. Макаров, Серафима Владимирова, Надежда Павлович.
Валериан Правдухин дал рассказ «Конец Федора Чупука»: сын кулака пошел против отца и вообще всего старого уклада — за советскую власть и новый быт и за это поплатился жизнью. В сборнике была помещена поэма Ю. Либединского «Серый Патфиндер». Несомненно, это самое значительное произведение сборника; написано оно на тему гражданской войны в Западной Сибири: рабочие Омска под руководством большевиков готовятся к восстанию против власти Колчака. Контрразведка на американской автомашине марки «патфиндер» разъезжает по городу; силы оказались неравными, и восстание подавлено.
Любопытно, что «Огниво» вышло в свет тогда, когда Ю. Либединского в Челябинске не было, и автор даже не знал, что его поэма напечатана. Он знал, что поэма распространялась нелегально в рукописных списках среди рабочих и солдат, и в свое время автор был за это произведение арестован колчаковцами.
Под поэмой стоят даты:
«10/1919 г. — 7/1920 г.
г. Петропавловск, ОМСК, Н.-Николаевск,
Барнаул, Томск, Челябинск».
Написана поэма под влиянием «Двенадцати» Блока и поэзии Андрея Белого, что типично для многих произведений советских поэтов того времени.
Сборник «Огниво» вышел ничтожнейшим тиражом — 3000 экземпляров. Поэтому не удивительно, что сохранились считанные экземпляры и книжки нет даже в больших библиотеках СССР.
УЧЕНЫЕ
ИЗ „КРАЕВЕДЧЕСКОЙ КОПИЛКИ“
В начале 1930-х годов я работал в Свердловске — в областной краеведческой организации. И тогда мне пришла счастливая мысль — завести книжку, в которую бы мои добрые знакомые заносили те или иные краеведческие сведения, хотя бы в виде самых беглых заметок. Я рассчитывал создать таким образом копилку ценных сведений о нашем Уральском крае — природе, истории, хозяйстве, о людях-творцах.
В то время на улице Добролюбова, т. е. в самом центре Свердловска, находился склад утильсырья. Там я нередко находил драгоценные издания. Однажды попалась мне какая-то бухгалтерская книга, лишь чуть заполненная записями. И вот 16 февраля 1938 года я повернул эту книгу последними листами наперед, написал на первом чистом листе: «Краеведческая копилка» и ниже этих слов — приглашение писать все, что мои добрые знакомые найдут интересным для уральского краеведа.
Много людей откликнулось на этот призыв. Иные наспех набрасывали коротенькие сообщения, другие исписывали целые страницы. Надо представить себе, сколько же ценного накопилось в этой книге, и получилась настоящая уральская краеведческая копилка.
Используя свой опыт, с удовольствием посоветовал бы всем краеведам и особенно краеведческим организациям, кружкам, краеведческим музеям завести у себя такую копилку, и они не раскаются.
Иные люди легко откликаются на просьбу написать в «Копилке», других приходится уговаривать и даже давать им книгу на дом — на досуге-де запишут. Случается, что «Копилка» пролежит у таких людей месяц, два, и они так и не удосужатся написать хоть пять строк.
Зато как много отзывчивых людей. Среди таких-то отзывчивых мне часто вспоминается шадринский врач-невропатолог Григорий Тимофеевич Колмогоров. Его не пришлось долго упрашивать. Это было в августе 1954 года. Как раз только что окончилось в Мальцевой всесоюзное совещание, посвященное изучению опыта работы Т. С. Мальцева. С Мальцевым Григорий Тимофеевич хорошо знаком, и вот появилась интересная запись о нашем колхозном ученом.
Из заметок о знатном земляке
(О Терентии Семеновиче Мальцеве).
13/VIII-54 г. через два дня после исторического в истории земледелия события, каковым несомненно явилось «Всесоюзное совещание по изучению и распространению методов работы полевода колхоза «Заветы Ленина» Т. С. Мальцева», он заехал ко мне как врачу показать свою недомогавшую младшую дочь и любимицу Лиду (14 лет) и кстати поделиться своими впечатлениями о совещании. Следует сказать, что на протяжении многих лет Терентий Семенович делится со мною многими своими мыслями, что и понятно, учитывая нашу давнишнюю дружбу.
Выглядел он исключительно бодро, молодо, почти не заметно было следов утомления или усталости. А ведь ему через 2—3 месяца будет уже 59 лет. «Поистине над людьми типа Терентия Семеновича годы не властны», — невольно подумал я.
Вспоминая некоторые детали совещания, Терентий Семенович, между прочим, рассказал, после моего замечания о том, как нелегко, по-видимому, прокладывать новые пути в науке да еще по непаханной стерне,
