— Мне пора! — прошептала ему в губы и слезла, делая над собой усилие. В кармане вибрировал телефон, звонили родители, переживая за меня. — И когда мы теперь увидимся?
— Завтра. — с уверенностью сказал Джо, и мне стало так хорошо. Он не исчезал из моей жизни, он собирался в ней обосноваться и стать неотъемлемой частью. — Я позвоню тебе.
Я вернулась в Москву совершенно другим человеком, новым и расслабленным, изменилась за неделю благодаря одному мужчине, знакомство с которым у меня не задалось, но переросло в нечто незабываемое. В голове неоновыми буквами светилось слово из трёх букв «Джо».
В лифте я открыла телефон и посмотрела на незаписанный номер Джо и записала, наконец-то, его в своей записной книжке. “Джо” потому что он всегда будет для меня моим Джо. Оно значило намного больше, чем сотни сладких эпитетов.
Дома меня встретил балаган, все было практически перевернуто, мама с папой бегали от ящика к ящику, пытаясь что-то найти. Погром меня шокировал. Я ожидала чего угодно, но не третьей мировой войны в доме.
— Привет! Вам помочь? — в сравнении с ними я была слишком веселой и отдохнувшей.
— Эмма, это кошмар. — мама просто растеклась в слезах. Выглядела она абсолютно убитой горем. — Отец потерял очень важный контракт, за него его могут убить. Или посадить! Его руководство просто вне себя, стоимость этого контракта для компании не так велика, но для нас катастрофична! Десять миллионов рублей! Нам придется продать дачу, чтобы возместить ущерб! Но так быстро мы ничего не успеем!
Мама причитала и причитала, а я осела на стул в зале, возвращаясь в реальность. Меня только что ударили проблемами по голове. Нужно было помочь родителям.
Мы искали контракт, перерыли всю квартиру, но ничего не нашли. Папа продолжал твердить, что его подставили, но сейчас это было неважно, бумаг не было, денег тоже. Знакомая риэлтор подтвердила догадку, дачу можно продать за эти деньги, но не так быстро как хотелось бы, нужен месяц — два, не меньше, и как получить отсрочку?
Папа постоянно говорил о чем-то по телефону, расхаживая туда-сюда, пытаясь найти у знакомых деньги. Но у кого заваляется столько?
Эмма. — у него был виноватый голос. — мне нужно поговорить с тобой! Сядь, пожалуйста!
Я послушалась его. В глубине душе я злилась на отца растяпу, и мне было жалко маму, в чем она виновата — если ее муж не может сохранить бумажку?
В голове у меня так все и не складывалось, неоновая вывеска ослепляла сознание, не давая сосредоточиться на семейных проблемах.
— Есть только один шанс получить отсрочку. — он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. — У нашего генерального директора Жонишвили, есть Ахиллесова пята, только одна, сын. Неуправляемый балбес, который никогда его не слушается. Он больной на всю голову, неадекватный. Лежит периодически в психушке. Жонишвили постоянно пытается как-то его вразумить. Так вот, я хочу пригласить их на ужин, семьями, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, их дочку ты видела на нашем корпоративе, Вы неплохо общались.
— И? — папина речь не предвещала ничего хорошего. Я стиснула зубы, предполагая, к чему он клонит.
+++
Родители посвятили свою жизнь мне, они многим жертвовали, чтобы у меня было самое лучшее. Я бы сказала, что они меня изрядно избаловали дорогими вещами, никогда не отказывая мне и потакая капризам. Они поддерживали все мои начинания, вне зависимости глупые они или толковые.
Вообщем, я всегда гордилась своей семьей, считая ее образцовая, уверенно говоря себе и окружающим, что мы вместе сможем пройти через что угодно. Но то, что происходило сейчас, выбивалось из логики.
— Я хочу, чтобы ты пошла на ужин с нами и постаралась познакомиться с его сыном поближе, если все пройдет хорошо, будет шанс, что нам сделают отсрочку. Дато — человек эмоция, он увидит, как мы э… дружим семьями, и сразу пойдет на встречу. Ему очень нужно, чтобы кто-то приземлил его сына…
— Стоп. Стоп. Ты хочешь сказать, что мне нужно подложить себя под какого-то парня из психушки, чтобы нам дали отсрочку? — я вскочила, посмотрела на маму, в поисках поддержки, но она притупила виновато глаза. И мне захотелось закричать на них. Что за сюр? — Вы с ума сошли? Я что проститутка?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Эмма, пожалуйста, не преувеличивай! Тебя просят просто сходить на ужин и поулыбаться и все. Это все, что нужно. Никогда бы не просил тебя ни о чем большем. Этот парень такой псих, что у него никогда не было девушки. Дато будет просто приятно, если мы ужинаем все вместе. Я более, чем уверен, что Илья даже не подумает ничего плохого. На Ваши отношения это никак не скажется! — папа был бледен и говорил очень быстро заплетающимся языком. Я с трудом усваивала эту информацию.
Илья. Для них я была еще с Ильей! Настала моя очередь краснеть и прикусывать язык. Боже, а что же Джо подумает? Он убьет меня. Схватила любимую вазу отца и запустила ей в стену, повинуясь порыву и пытаясь приглушить дикое чувство несправедливости внутри. Ко мне стали переходить повадки моего друга. Родители подскочили и удивленно смотрели на меня.
— Вы считаете меня дурой? Что какой-то грузин сделает поблажку просто за хороший ужин? Вы же будете продавать за отсрочку меня, как его будущую родственницу, подстилку для их психопата сына, на которого никто не клюнет? — мой голос плавно переходил на рыдания. И мама обняла меня, поглаживая методично по голове.
— Дорогая, если отца посадят, то арестуют все наше имущество. Они начнут продавать его за бесценок, и тогда мы все будем бездомные. — она говорила отрешённым голосом, пугая меня все сильнее.
— Нет, мы будем жить на даче! Возьмем ипотеку! Я попробую взять кредит! Лучше так! — мой крик разрезает душный воздух в квартире. Он кажется неуместным, а я напоминаю глупого ребенка.
— Дорогая, наша квартира не стоит таких денег, машины у нас нет. Государство все, что у нас есть продаст за копейки, отца никуда не возьмут. Все, о чем мы просим — поулыбаться один ужин, дать хотя бы неделю, а там как пойдет, тебя никто не просит выходить замуж или спать с ним. Просто быть милой один ужин! — слушаю их и не понимаю: либо я глупая, либо они говорят откровенную чушь и не слышат своих слов.
Телефон завибрировал, на экране высветилось смс “Уже скучаю, куколка, так и представляю твой ротик. ” И я зарыдала, так громко, на сколько я была способна. Когда на новый год я загадывала более веселую и насыщенную жизнь, то дед Мороз принял меня превратно, он перенасытил ее событиями.
Понедельник. Утро.
Я выла в голос, напоминая израненного зверя. Что мне делать? Идти за помощью к Джо? У него нет таких денег. Сказать ему об этом ужине? Да он размажет по стенке меня и родителей за такую идею. А если не скажу и он узнает? Все равно размажет? Господи, что же мне делать?
Одновременно, со страхом познать плоды гнева Джо, меня одолевало беспокойство, с каких пор этот парень имеет такое колоссальное влияние на меня? Даже в радикальных странах у женщины в наше время есть голос.
— Я попробую оформить на себя кредит. — уверенно заявляю я, чувствуя первые проростки уверенности. — Точнее заём на работе. У нас могут дать займ, если ты проработал более пяти лет.
— Так быстро не провернуть ни с одним банком. — отец качает головой, но я его уже не слушаю. Цели не достигаются, если к ним не идти. У меня просто нет выбора, я должна буду найти эти деньги. — Так что с ужином?
— Я спать. — мне не хочется больше разговаривать на эту тему. Пусть они хоть всю ночь ищут документы, я больше не буду в этом участвовать. — Утро вечера мудренее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Захожу в свою комнату и выключаю свет, не уверена, что мне удастся заснуть, но стоит попробовать. Джо, как будто чувствовавший, моё беспокойство, написал очень нежное сообщение, никак не вязавшееся с грозным образом, и от этого на душе стало только теплее.
«Спокойной ночи, куколка. Этой ночью я не смогу уже заснуть без запаха и жара твоего тела. Буду лежать, смотреть в потолок и ждать встречи завтра. Твой, уже безумно скучающий, Джо»
