За столом сидел Дато, крупный типичный грузин, больше напоминающий шкаф, чем человека. Почему-то мне он был неприятен на интуитивном уровне. Рядом с ним сидела хрупкая небольшая шатенка с огромными зелеными глазами, на его фоне она была невыносимо маленькая. И рядом с ними их дочка — Нана, милая брюнетка, похожая на отца, такая же грузная, как и он. Мне она никогда не нравилась.
Понедельник. Вечер.
— Добрый вечер! — папа почти сделал поклон перед этим Дато и меня передернуло от отвращения. На моем лице что-то отразилось, потому что мама дернула меня за руку, заставляя улыбаться.
— Эммочка, привет! — Нана защебетала, увлекая за собой. Девушка напоминала молодого парня. — Мой брат еще не приехал, слава богу, горе нашей семьи. Но готовься! Несмотря на то, что он мой брат — он чудовище!
Я невольно потянулась к вину, которое для меня уже налили, нужно было запить весь этот стресс. Я уже видела этого невысокого, похожего на шкаф грузина, с такой же ямочкой на подбородке. Господи. Что за семейство.
Мой телефон завибрировал, Джо словно чувствовал нехорошее.
“Как ты? Где ты?”
Я погладила экран, раздумывая над ответом, а Нана продолжала говорить гадости о своём брате:
— Когда ему было семнадцать, родителям пришлось положить его в клинику, потому что он был буйный. Набросился с кулаками на отца, чуть не зарезал его ножом. У папы до сих пор шрамы на животе. Он чудом остался жив. В восемнадцать — родители отдали его в армию, чтобы он образумился. Думали, что его смогут там перевоспитать. Думаешь, помогло? Как бы не так, он только стал сильный как бычара, меня его стали бояться еще больше. Теперь, он совершеннолетний, но мозгов больше у него стало, просто не управляем. Отец очень надеется, что он встретит хорошенькую девочку и остепенится, что это просто молодость и гормонны, мы все на это надеемся. Так и ждём ту, ради которой у него мозги станут на место.
— Устрашающе. — выдавила я из себя, представляя этого парня, кто пытался зарезать собственного отца. — А почему он не в больнице? Он ведь угрожает здоровью других людей?
— Ну, пока он никого не убил, но недавно отец опять засунул его в больницу, чтобы его успокоили, прокололи успокоительным там, поболтали — успокоили. Но он сбежал и оттуда! Знала бы ты его дружков! Сплошные проходимцы. А потом, что устроил, если бы ты знала! — Нана еще отпила из бокала, фыркая. От каждого слова девушки мне становилось все хуже, меня начало трясти и тошнить. — Для чего я это говорю тебе! Я в курсе, что родители хотят свести Вас, но мой совет тебе — беги! С ним лучше не связываться, он невменяемый. Неадекватный. У него была девушка, но она очень быстро от него сбежала.
Я отправила Джо ответ трясущимися руками, почти не слушая Нану. Лучше бы поскорее это все закончилось. Я подняла голову, чтобы посмотреть на Дато, и внутри меня все органы посыпались вниз к пяткам, меня затошнило и стало плохо. Я вцепилась в стул, чтобы не упасть с него. Мир кружился перед глазами.
К нам направлялся Джо, он опять меня нашел. И его внешний вид не предвещал ничего хорошего. Глаза метали молнии в меня, сжигали заживо, и я задыхалась. Он был одет в безупречный костюм и рубашку, словно английский денди. Прекрасно уложенные волосы и борода, сегодня Джо был великолепен, как никогда.
Понедельник. Вечер.
Я готовилась морально к скандалу, представляла как он будет швырять стулья, тащить меня за волосы. От страха меня парализовало, я не могла даже пошевелиться, кислород раздирал горло.
— О, а вот и Даня! Друзья мои, я рад представить Вам, моего старшего сына, наследника — Даниила Жонишвили! — Дато поднялся, шумно отодвигая стул в сторону, представляя своего сына.
Все закружилось и поплыло, во взгляде Джо было столько ненависти ко мне, он открыто презирал меня.
Джо? Даниил Жонишвили — Джо. Вполне логично. Сын крупного бизнесмена, лежавший в психушке, монстр. Джо.
“Отец опять засунул его в больницу, чтобы его успокоили, но он сбежал оттуда снова”.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В тот день, когда мы встретились с ним впервые, друзья вызволяли Джо из больницы, поэтому они в спешке ехали на электричке, скрываясь ото всех, грязные и злые, они собирались отсидеться на даче. Он не воровал деньги у друга, это были деньги его отца. Я даже не замечала и понимала кто он. А он знал кто я? Мог ли он по фамилии понять, чья я дочь? Когда он писал сообщение и шел сюда, он знал все заранее? Он проверял меня?
— Добрый вечер! — его голос был спокоен и тих, но я знала, что за ним скрывается целая буря, способная разнести этот ресторан в щепки. Он не был похож на отца, да и на мать только самую малость; яблочко, которое далеко откатилось от яблони. Сын не похожий на своих родителей. — Рад знакомству.
Он сел и все почувствовали его угрожающую энергетику, силу. Все знали, что стоит ему захотеть, и он переломает тут все, никто не остановит его. Джо смотрел на меня в упор, пробираясь под кожу, заглядывая в душу, выворачивая наизнанку, читая мысли. Он не стеснялся откровенно пялиться на меня как дикое животное, забывая про манеры.
Сейчас, вспоминая наше знакомство и накладывая слова Наны, я боялась его как никогда прежде.
Он заглянул в свой телефон, поднял на меня глаза и усмехнулся. Моё невинное сообщение “ужинаю с семьей” теперь было действительно смешным. Сказали ли ему родители для чего эта встреча?
— Эмма, у Вас такие красивые волосы! — мама Джо одарила меня улыбкой, и я постаралась улыбнуться ей в ответ, чувствуя себя восковой куклой. — С Вашей белоснежной кожей. Данечка, ну скажи, какая красивая девушка!
Понедельник. Вечер.
— Да, когда Эмма занималась балетом, ее огненную макушечку было видно из далека, даже несмотря на то, что она была самая маленькая! — пропела мама, поглаживая меня. — Не представляю в кого она у нас такая Белоснежка!
Они торговали мной, набивали цену, сватали психу ради денег. Хотелось встать и уйти.
Джо это откровенно забавляло, он вальяжно развалился на стуле и продолжал прожигать меня взглядом. Я проверяла телефон, вдруг он напишет, что-нибудь, какую-нибудь угрозу, и мне станет легче. Я готова была к его наказанию. Его злость была подтверждением чувств.
Рассказы обо мне и моем детстве продолжались еще минут десять, когда Джо уже не выдержал:
— Ну хватит! Вы же не лошадь продаете! — его голос был не родным, жестоким. Даже в тот день, в электричке, он говорил с издевательством, пытался унизить, но в его голосе не было столько безразличия и отвращения. Я почувствовала, как моё сердце разбилось, сказка канула в лето. — Я готов отсрочить Ваш платеж, даже более того, я погашу его.
Отец вытянулся. Мне показалось, что он поцелует сейчас руку Джо, столько преданности было в его взгляде. Интересно, если бы узнал, что благодетель сделал со мной, он бы продолжал смотреть на него таким же взглядом? Наверное да, он же спас его шкуру. Отвращение и презрение затопили меня с головой, разрушая мой мир безвозвратно.
— Но взамен, лошадка по имени Эмма, переезжает в мою конюшню и живет там, столько и на тех условиях, какие я поставлю. И да, фарфоровая куколка, тебе придется отказаться от работы, потому что тебе нельзя будет выходить из дома от слова совсем. — последние слова были предназначены мне. — Тебе нет доверия.
Хотелось бы посмотреть на наши лица со стороны. Лица матерей, покрытые шоком, хлопающие глазами и поглядывающие нерешительно на мужей, чтобы они разрешили накаляющуюся ситуацию. Взгляд Дато — не удивленный, не имеющий ничего против, немного похотливый. Мужчину забавлял выпад сына, ему было интересно, чем все закончится. Вот кто в семье — чудовище. Лицо моего отца, с надеждой вглядывающегося в меня, надеясь, что я соглашусь. И мне стало так противно. Неужели это мой отец?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Даня, ты чудовище! — Нана буквально шипела. Но Джо только приподнял бровь, не отрывая от меня взгляд. Ему было безразлично, что они скажут и сделают, он ждал моего ответа.
