Ладно. Собраться. Головная боль — далеко не самое худшее, что с ним приключалось.
Застонав, Велион сел, повернулся и свесил ноги с лежака, сделанного из деревянных ящиков, на которые бросили несколько сшитых собачьих шкур. В глазах плыло, в желудке бурлило, жутко хотелось до ветру. Но всё это подождёт. Сперва нужно найти выпить.
В каморке было слишком темно — свеча давным-давно догорела. Если честно, он даже не помнил, как здесь оказался. Но сколоченный из плохо ошкуренных досок ящик, который, видимо, использовался вчера в качестве стола, он различил даже в этой темноте. Миска с объедками, кружка и оплетённая бутыль, даже ложки нет.
Велион взял кружку и заглянул в неё. Пусто. Поставил. Взял бутыль, поболтал. Тоже пусто. Выругался и лёг обратно.
Впрочем, сегодня оно даже к лучшему.
Если быть откровенным с самим собой, то за последнее время это далеко не первое утро, когда он просыпается непонятно где и с таким жестоким похмельем. Если ещё честнее, выходит, что это даже далеко не второе и не третье утро подряд. А если уж совсем откровенно подумать о последних четырёх неделях, то он не напивался до беспамятства только в те дни, когда возвращался из Импа. А будь у Элаги с собой запас самогона побольше, то и этих дней трезвости не было бы.
Проблема была в том, что момент гибели могильщицы и картины из Импа раз за разом возвращались к нему прямо наяву, каждый божий день. Пьянство не избавляло от них, но помогало реагировать спокойнее. Если выпить достаточно, можно даже не удивиться, когда по залу таверны пойдёт окровавленная израненная девочка, а в твоих ногах окажется оторванная человеческая кисть.
Велион облизнул сухие губы и поднялся с лежака. Пора выходить, благо, даже одеваться не нужно — он уснул прямо в плаще. Рюкзак стоял рядом с лежаком. А вот шляпы что-то не видать…
Свет ударил в глаза так резко, что пришлось прикрыть глаза ладонью.
… Между домами хлестали тончайшие нити, рассекающие всё, к чему прикасались. Изрубленные на куски тела и магов, и их жертв валились на землю, кровь хлестала фонтанами…
Кажется, время уже подходило к полудню. В общем зале таверны было пустовато. Зато сразу нашлась шляпа, а с ней и Грест. Бывший воришка нацепил её на голову и, развалившись на стуле, красовался перед фигуристой служанкой, одновременно поглядывая на троицу, играющую в кости за соседним столом. Очевидно, он хотел и служанку, и сыграть, и, быть может, даже одновременно, но денег у него не было ни осьмушки: услышав о его похождениях в Глазу Окуня, Велион не давал ему ни монеты. Воришка, к счастью, даже не пытался его ограбить. То ли боялся, то ли понимал, что без Велиона ему долго не прожить.
— Велион! — обрадованно заорал Грест, завидев могильщика. — А я всё не могу тебя дождаться. Скажи ей! Ты вчера здесь столько денег потратил, что бесплатный завтрак — это меньшее, что они могут сделать для меня.
— Для него. Ты же вчера ни медяка не потратил, — сухо отозвалась служанка.
Плевать ей было и на Греста, и на Греста в шляпе. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Парень и так никогда не был красавцем, а после попытки обворовать рыбаков и вовсе больше напоминал выкрашенное на Йоль душевнобольным чучело: синяки жёлтого, зелёного, синего и даже коричневого цвета покрывали всё его лицо. Хоть припухлости спали. Возможно, именно этот факт и сподвиг воришку на поиск любовных приключений — раньше он даже не пытался заговорить ни с кем из женщин на эту тему.
Велион уселся за стол, поставил рюкзак, и на миг замер, ожидая, пока всколыхнувшиеся от ходьбы внутренности придут в порядок.
— Шляпу сними, — буркнул он Гресту.
Улыбка слетела с губ воришки от одного тона могильщика. Он послушно снял шляпу, положил на стол и сел так, словно ему в зад кол воткнули.
— Пива? — с сочувствующим видом спросила служанка. — Обед ещё не готов, но могу пожарить яйца со свиным салом и дать край хлеба.
Могильщик на миг закрыл глаза, задумываясь. Нет. Сегодня у него другие планы.
— Лучше простокваши. Яичницу с хлебом, конечно, тоже. И сколько я должен за своего спутника?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Четвертушку за всё, — быстро сказала служанка и улыбнулась. Как будто бы даже зазывающе.
“Может, потом”, — подумал могильщик и, кивнув, вытащил из кошеля четверть гроша. Когда служанка забрала монету и ушла, он склонился к Гресту.
— Я не знаю, в каком месте жил ты, наверное, в каком-то сильно отличающемся от тех мест, где живут нормальные люди, но здесь, на тракте, лучше не орать о вещах вроде денег. Найти человека, который перережет глотку за не слишком поношенные сапоги, здесь легче лёгкого, а ты при всех объявляешь, будто я вчера сорил деньгами. Как думаешь, сколько из них сейчас задумались о том, чтобы проследить, куда мы пойдём дальше? — Велион кивнул в сторону игроков.
Воришка совсем поник и непроизвольно заозирался.
— Прости, я не подумал, — прошептал он, облизывая дрожащие губы.
— Неужели та шпана, что вечно трётся в кабаках Ариланты, ведёт себя по-другому?
— Я… ну, я…
— Ты думал, будто здесь, в глуши, всё не так, как в столице? — жёстко спросил Велион. — Будто кругом бродят одни простодушные тупицы, а девки, завидев горожанина, сами задирают юбки? Случай с рыбаками тебя ничему не научил? Знаешь, единственный тупица, которого я вижу в этом трактире, это ты.
Грест молчал, глядя куда-то в сторону. Велион вздохнул и, оперевшись локтями о стол, принялся ждать поздний завтрак. К счастью, служанка пришла быстро. Она поставила на стол миску с яичницей и большим куском хлеба, а рядом — большой глиняный стакан с простоквашей.
— Что-то ещё? — спросила она, поправляя фартук на груди, и недвусмысленно улыбнулась.
Велион кивнул, но сперва взялся за простоквашу.
— Нужна ещё еда в дорогу, — сказал он, напившись. — Хлеб, сыр, солонина. Чтобы хватило поесть на один раз. — Он выложил на стол ещё четверть.
— Уже уходите? — немного разочарованно спросила служанка.
Велион внимательно её рассмотрел. На вид лет двадцать, фигура очень даже ничего, да и личико миленькое. “Вечером, — подумал он, — если не успею напиться”.
— К ужину вернёмся, дорогуша.
Служанка ещё раз призывно улыбнулась и, забрав монету, ушла на кухню.
— Раньше ты пил с утра вне зависимости от того, нужно нам было в дорогу или нет, — сказал Грест, криво ухмыляясь.
— Не сегодня, — покачал головой Велион. — И ты, кстати, сегодня вечером будешь пить не с моих, а с того, что заработаешь сам.
— Заработаю сам? — переспросил бывший воришка. — Мы идём куда-то работать?
Прежде чем ответить, Велион затолкал в рот половину яичницы и принялся жевать. Его ещё подташнивало, но запах еды и простокваша понемногу возвращали ему аппетит.
— Конечно, — буркнул он с набитым ртом, — ты же могильщик, а ни разу на могильнике не был.
Греста затрясло от страха, но он кивнул. Его взгляд опять блуждал где-то между столами.
— А это сложно? — спросил он, когда могильщик уже почти закончил с едой.
— Конечно. Но, думаю, не сложнее, чем таскать кошельки у честных прохожих. Здесь тоже нужна ловкость рук и аккуратность.
— А… а что будет, если у меня не получится? Я ведь могу… ну, не справится.
Велион допил простоквашу и кисло усмехнулся.
— Тогда ты сдохнешь. Либо прямо на могильнике, либо от голода.
***
Для второй половины ноября день выдался погожий — ярко светило солнце, тёплый ветер, потянувший с севера, растопил последние жалкие кучки снега, выпавшего три дня назад. Кажется, в деревьях у дороги даже чирикали какие-то птички. Но Грест будто бы не видел солнца, а чириканье птиц казалось ему предсмертным плачем. По нему, конечно же.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Если быть совсем откровенным с собой, то он надеялся, что не пойдёт ни на какой могильник в этом году. А, может быть, и никогда. Когда-то, буквально пару месяцев назад, все эти слухи о проклятии могильщиков, смертоносных ловушках и изуродованных магией чудовищах казались ему сказками, и ничто не мешало бросить это неблагодарное дело, как только ему захочется. Но не сейчас. Вот позже, когда он вытащит из какого-нибудь города мешок золота, которого хватит до конца жизни… Хотя, вряд ли ему удастся разжиться золотишком на могильниках, если он не будет туда ходить.
