— Надеюсь, у нас дело до ножей не дойдёт, — нервно хихикнул Грест.
— Нет. Всё, что ты соберёшь сегодня, достанется тебе. Я не собираюсь работать сегодня. — Велион протянул правую руку, показывая, как она дрожит. — Не в таком состоянии. Да и денег у меня пока достаточно.
Воришка тоже вытянул правую руку. Её била такая крупная дрожь, что, казалось, её было слышно.
— А вот это твои проблемы, парень. Мы, кстати, почти пришли.
Грест и сам уже видел невысокие стены и реку, текущую по другую сторону городишки, который по размерам был не больше четырёх-пяти кварталов Ариланты. Лесок подступал к самым его стенам, хотя и становился реже.
Когда они добрались до приоткрытых ворот, Велион сделал знак остановиться и опять надолго припал к бурдюку с водой.
— Обычно небольшие города война сильно не затрагивала, — произнёс он, вешая бурдюк на пояс. — Но здесь была небольшая заварушка. Надевай перчатки, чего встал?
Воришка дрожащими руками вытащил свои перчатки из сумки и надел. Мир выцвел и вновь приобрёл цвет. Велион уже стоял у самых ворот и хрустел кожей перчаток, сжимая и разжимая кулаки.
— А мы там никого не встретим? — нервно спросил Грест. Он боялся даже заглянуть в щель между створками ворот, не говоря уже о том, чтобы заходить туда.
— Разве что пару крыс или другого могильщика, — хмыкнул Велион.
— А крестьяне? Крестьяне не убьют нас, когда мы выйдем отсюда?
— Ты видишь здесь крестьян? Вспаханные поля? Грудастых мельниковых жёнушек и дочерей, прячущих заточки между сисек?
— Нет, но…
Вздохнув, могильщик опёрся локтем о ворота.
— Люди стараются не селиться у могильников. Это попросту вредно для здоровья. И дело не в том, что можно, прогуливаясь по своей усадьбе, угодить в пучок змей или подцепить паршивое проклятие. Неиспользованная энергия, оставшаяся после заклинаний, так называемые остаточные магические эманации, оседает на металлических вещах. Это происходит медленно, но происходит. Если энергии на такой вещи собралось слишком много, излишки потихоньку перетекают, куда ещё можно. Если долго прожить рядом с могильником, можно ухватиться, например, за топор, за сам топор, не обух, и получить ожог или что похуже. Поэтому люди стараются не селиться к могильникам ближе, чем за две-три мили. Так что никто тебя не убьёт.
— А чудовища?
— Нет здесь никаких чудовищ, — уже не скрывая раздражения в голосе, сказал Велион. — Я же говорил, я был здесь дважды. Не помнишь? — Он указал на вход. — После тебя.
Грест кивнул и, едва сдерживаясь, чтобы не зажмуриться, прошёл в щель.
В городишке царил бардак. На узких улочках валялся всяческий мусор, кое-где перемежающийся костями. Покосившиеся дома, казалось, вот-вот рухнут, у некоторых уже провалилась крыша. Так, интересно, а вот это что?..
— Видишь змею? — спросил Велион, указывая в сторону тускло светящегося багряного комка, торчащего на одном из костяков.
— Угу.
— А без перчаток бы не увидел. Ты должен распутать и снять её, чтобы получить добычу. Надеюсь, ты не боишься копаться в костях?
Грест боялся до усрачки, но яростно затряс головой в знак отрицания. Хотелось дать отсюда такого стрекача, что даже охотничьи собаки не догнали бы. Но в то же время бывший воришка понимал — если он так сделает, Велиона больше не увидит. Как и бесплатной еды, выпивки и крыши над головой.
— Тогда приступай.
Грест осторожно, словно ступая по полю с волчьими ямами (а ведь так оно и есть на самом деле! ну, практически…), приблизился к скелету. Одежда давно истлела, и непонятно, мужчина здесь упокоился или женщина. Почему-то копаться в костях мужчины ему было бы более спокойно. Он остановился у скелета и встал на колени. Потянулся к кончику — “хвосту”, наверное, — змеи. Та замерцала чуть более яркими оттенками красного, и Грест сразу отдёрнул руку.
— Это нормально, продолжай, — сухо сказал Велион.
Воришка сглотнул и вновь потянулся к змее.
Только самые опустившиеся и отчаявшиеся воры ходили грабить кладбища. Их ненавидели абсолютно все, даже шлюхи мужского пола. Потому что покой предков нарушать нельзя. Потому что это плохо. Грабя усопших, можно навлечь проклятие предков на себя и своих детей. Грест тоже ненавидел их. Наверное, пару месяцев назад он бы лучше пошёл торговать своей жопой, но не отправился грабить мёртвых. Сейчас же…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Боги, чем он занимается?
Но Велион стоял рядом, и Грест на миг подумал, будто могильщик убьёт его, если он откажется.
Поэтому он протянул руку, взял змею — та вновь стала немного ярче — и осторожно потянул. Она была невесомой и бесплотной, вор почувствовал, как его указательный палец касался большого, но змея осталась в его руке. На миг она обвила его ладонь и сразу обвисла, резко потускнев.
— Вот так. Теперь выбрось.
Один короткий момент Гресту хотелось швырнуть заклинание в могильщика, но он сам испугался этого желания. Он отбросил змею на кучу камней и непроизвольно вытер руку о куртку. Упав, заклинание скрутилось в клубок и начало таять буквально на глазах.
— Можешь забрать добычу.
Добыча! Вот, что ему нужно. Вот зачем он здесь.
Вор принялся ковыряться в груде тряпья и костей, даже не задумываясь о проклятиях предков или чём-то подобном. Через несколько секунд он извлёк на свет…
Позеленевшую от времени медную пряжку от ремня. Не золотой слиток, не даже серебряную монету. Кусок толстой медной проволоки, которая от старости стала зелёной! Он рисковал жизнью, чтобы достать её!
— Поздравляю с первым хабаром, — сказал Велион. — Где-нибудь сможешь выменять на кружку пива. Или даже браги, если будешь меняться с крестьянином.
Грест поднял на него глаза, в которых стояли слёзы. Он думал, что могильщик издевается над ним, но тот был абсолютно серьёзен. Могильщик смотрел на него своими чёрными глазами, и неясно — оценивает ли он в этот раз Греста, как кусок мяса.
— Пошли, поищем что-нибудь ещё, — проговорил Велион, кивая вглубь города.
Грест поднялся с колен. От злости и разочарования хотелось швырнуть этот мусор в спину могильщика. И всё же он сдержался. Спрятал пряжку в сумку и пошёл следом.
Неужели такую новую жизнь он хотел?
Нет. Совершенно точно, нет.
Глава седьмая. Первые всходы
Грест вывалил кучу хлама, которую собрал на могильнике, на прилавок и угрюмо уставился на торговца. Торговец, практически лысый мужик лет сорока, принялся внимательно осматривать кучу. Бывший воришка от досады хотел сплюнуть себе под ноги, но сдержался. Кто вообще мог купить этот хлам? На прилавке лежали: та самая бляшка, согнутое практически пополам бронзовое блюдо, одна серебряная серёжка, латунный подсвечник и несколько обломков посуды. Ни золотых слитков, ни бриллиантовых подвесок, ни печаток с рубинами и изумрудами, ничего такого. Ну, разве что на дне его кармана лежали три половых, которые Грест нашёл уже на обратной дороге из города. Но это разве вообще похоже на древние сокровища, за которыми должны охотиться могильщики?
Тем не менее, антиквар явно видел в этом какую-то ценность, иначе так долго бы не пялился, морща лоб и шевеля губами.
— Полтора гроша, — сказал он, наконец, поднимая глаза на стоящего за спиной Греста Велиона. Торговаться с самим хозяином этого добра он, видимо, даже не намеревался.
— Два с половиной, — буркнул могильщик, скребя поросший щетиной подбородок. — Или мы уходим.
— Два без четверти?
— Два с половиной, — настойчиво повторил Велион.
— Два?
— Боги. Я же сказал: два с половиной или уходим. Ты бы мог забрать весь хабар у этого простофили за полтора, но я-то знаю, что на самом деле за него можно получить больше трёх. Поэтому два с половиной, я просто не хочу терять времени.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На простофилю Грест обиделся, но промолчал: сам он не надеялся получить за свою добычу и гроша. Антиквар же крякнул, почесал лоб, ещё раз всё осмотрел, махнул рукой и выложил на стол две мелкие серебряные монетки и одну большую медную. Воришка буквально смёл монеты себе в карман. Не весть что, конечно, но бывали дни и даже недели, когда он зарабатывал и меньше.
