— Волноваться надо. Ешь печенье.
Оба комментария были твердыми и непоколебимыми. И им невозможно было не подчиниться. Темпл откусила кусочек: имбирь страшно горчил.
— Думаю, надо заставить его.
— Надо держать его дома, — предостерегла мисс Тайлер. — На улице небезопасно, — затем ее голос стал тише и превратился в опасливое шипение: — Особенно в этом районе. Особенно… рядом с моим домом.
— Мисс Тайлер, вы же не имеете ввиду, что кто-то пытается навредить вам из-за того, что вы спасли этих животных?
Старушка пожала плечами и смежила свои дряблые веки, которые почти полностью скрылись за мешками под глазами:
— Я стара. Живу одна. И не одобряю то, как они развлекаются. Они негодуют на меня и моих кошек. Порой кто-то звонит и грозится сообщить в министерство здравоохранения. Иногда просто кто-то звонит.
— Угрожают по телефону? — Темпл оживилась. — Вы можете написать заявление в полицию.
— А они подадут заявление, что у меня слишком много кошек. Это все ни к чему не приведет. Полиция никому из нас не поверит, им не захочется путаться с сумасшедшей старухой и ее кошками.
— Но нельзя же просто сидеть и ждать. Она улыбнулась и погладила свою трость:
— Даже самые хорошие коты не заменят сторожевую собаку, ведь так? Но я не могу привести сюда пса. Мои животные предпочитают компанию себе подобных.
Темпл снова осмотрелась по сторонам. Были ли эти коты счастливы в такой тесноте? Несчастными они точно не выглядели. К тому же, они были в безопасности, и вряд ли им хотелось вновь оказаться вне старых прочных стен. Темпл больше не могла выносить кошачьей вони, ощущение присутствия животных теперь было таким отчетливым. Но это был их дом, и у них были все права наполнять его своими запахами.
— У вас прекрасная трость, — сказала она пожилой хозяйке.
Мисс Тайлер выставила ее на свет.
— Сделано в Мексике, — гордо ответила она. — Одним старым резчиком по дереву. Я часто ездила туда, пока не состарилась и не заимела всех этих котов. Во время моего последнего визита он вырезал ее для меня, на удачу.
Темпл изучила ярко раскрашенные фигурки, вырезанные на трости: попугаи и ослы, повозки и кактусы, сомбреро и койоты. Кошек не было.
— Они раскрашены вручную?
— Все, что вырезается вручную, вручную же и красится. Такие вещи теперь почти нигде не найдешь. Если время будет немилосердно, и мне придется сгорбиться и хромать, по крайней мере, у меня будет волшебная палочка.
— И кошки. — Темпл посмотрела вокруг, улыбнулась и доела печенье. — У вас всегда будут волшебные кошки.
— О, хорошо, что отец Эрнандес не слышит тебя. Он невзлюбил моих животных. А он серьезный человек и у него нет времени на волшебство.
— Отец Эрнандес? Из церкви в конце улицы? Он возражает против содержания такого количества кошек вблизи святой обители?
Мисс Тайлер фыркнула:
— Как бы он посмел? Разве я возражаю против детей, которые играют и орут с утра до ночи каждый божий день? — для выразительности она даже стукнула тростью об пол. — Нет, наши мнения разошлись на почве теологических мотивов, моих и отца Эрнандеса.
— Теологические мотивы? Вы имеете в виду вопросы убеждений или совести?
— Нет, я имею в виду кошек.
Темпл посмотрела вниз. Возможно, в теологических кругах кошки стали предметом дискуссии о смерти. Например, сколько душ котов помещается на конце иглы.
Мисс Тайлер бросила взгляд на своих пушистых любимцев. Потом зловещим голосом произнесла: — Отец Эрнандес не допустит, чтобы мои кошки ждали меня на небесах.
— О, но разве это не стандартная позиция в большинстве религий?
— Не знаю, как в большинстве религий, я — убежденная католичка и всегда такой была. Мой дом стоит здесь дольше, чем церковь. И до сих пор, — добавила она хмуро, — я планировала завещать свое имущество церкви Девы Марии Гваделупской в обмен на заботу о кошках. Но когда отец Эрнандес проявил такую глупость в отношении вопроса о нахождении животных в раю, я изменила свое мнение. Теперь все пойдет кошкам. Если они не могут гарантировать им пропуск через врата рая, я позабочусь о том, чтобы мой дом стал для них раем на земле.
— Уверена, что отец Эрнандес должен следовать букве закона. Возможно, родители говорят детям, что их животные попадут в рай после смерти, но не думаю, что даже они верят в это, по крайней мере, не больше, чем в зубную фею.
— Мне плевать, во что верят дети, — трость снова треснула по полу. — Все животные жили в Эдеме вместе с Адамом и Евой. Зачем было бы Господу отделять нас от остальных своих созданий? Ведь он создал всех нас. Как Он может позволить стольким кошкам страдать без надежды на жизнь после смерти? К тому же, нет ни одного другого создания, которого я хотела бы видеть в раю… кроме них.
Она с одобрением посмотрела на свое маленькое сборище страдающих душ. Темпл не слишком вовлеклась в дебаты по поводу рая для кошек. Она украдкой посмотрела на часы:
— Боже мой, уже поздно! Мне пора идти.
Она вскочила со стула, однако вскоре поняла, что столь большая поспешность явно была плохой идеей. Под ногами что-то отчаянно завопило в знак протеста. Очевидно, кошки здесь не привыкли к резким движениям.
В ту же секунду зазвонил телефон. Мисс Тайлер вздохнула и начала отодвигаться от табуретки.
— Я подойду, — предложила Темпл с быстротой девочки-скаута.
Вот только где он был? Она пошла на звук телефонных трелей. Мисс Тайлер позади нее шумно протестовала, но потом притихла. Темпл обнаружила торчащий из-за холодильника провод, еще пару звонков нащупывала, куда ведут завитки этого искусственного плюща и, наконец, нашла его настоящее укрытие: на холодильнике, сверху. Схватив трубку, она поднесла ее к уху.
— Алло, — произнесла она, чуть задыхаясь. Вдруг Темпл сообразила, что надо было ответить что-то типа «резиденция Тайлер», в случае, если кто-то из пожилых приятелей будет озадачен незнакомым голосом.
На другом конце телефонной линии послышалось шипение:
— Пожалеешшшшшшшь, — прошептал звонящий. — Ты пожалеешшшшшшь.
Темпл оторвала от уха трубку, словно обожглась. Она только что услышала того самого таинственного незнакомца, который часто звонит Пегги. Только вот та и словом не обмолвилась Темпл о реальных угрозах.
Она снова поднесла трубку и прислушалась. Теперь на линии не было слышно ничего, кроме зловещего «шшшш». Либо мисс Тайлер получала звонки от приставалы-астматика, либо от неисправного обогревателя, причем оба явно были очень старыми.
— Алло? — повторила Темпл высоким срывающимся голосом, изображая ворчливую старушку, которая плохо слышит. Сыграть слащавую престарелую отравительницу из пьесы «Мышьяк и старые кружева», которую они ставили в школе, не было лишним.
Но звонящий не соблазнился больше ни на одно слово. Шипение продолжалось, прерываясь тяжелыми вдохами.
Темпл подтянулась положить трубку на место, затем развернулась к бедной мисс Тайлер, которая пристально следила за ее движениями.
— Чего им было надо? — спросила она.
— Немногое. Пегги сказала, что вам поступают странные звонки, просто с шипением на линии.
— Вот! Ты слышала это! — ликовала она. — Я не сумасшедшая. У меня теперь есть свидетель. Когда Пегги или сестра Серафина были здесь, они никогда не звонили.
Темпл снова посмотрела на часы. Восьмой час.
— Во сколько Пегги приходит на вечернее кормление?
— В пять или в шесть, не позже. Я никогда не говорила ей о звонках, она бы мне не поверила. Никто не верит.
— Значит у вас раньше никого не было дома так поздно?
Мисс Тайлер улыбнулась:
— Ты права. Сестра Серафина боится возвращаться в монастырь после наступления темноты, хотя он находится всего через несколько домов. Наш район изменился, — добавила она с отвращением. — Раньше телефоны никогда не шипели.
— А шипение прекращается?
— Только когда я вешаю трубку.
— А звонящий… хоть раз что-нибудь сказал?
Мисс Тайлер покачала головой и тростью отогнала от ног большого кремового в полоску кота, который пришел вместе с Темпл:
— Ты уже достаточно выпросил, увалень здоровый. Перекинулся к врагам? Да, Петр? Хотя они и не дадут вам местечка в загробном мире. А ведь и тебе вместе с остальным придется когда-то умереть.
— Так что насчет звонящего? — терпеливо повторила Темпл.
Мисс Тайлер снова покачала головой:
— Нет. Даже не знаю «он» ли это, хотя большинство людей говорит, что в основном так звонят «они», мужчины. Или дети. Но я никогда не слышала никаких слов, только странный шипящий звук. Еще я слышала шорохи и видела свет по ночам. На улице.
— Вам надо сообщить об этом в полицию, — посоветовала Темпл, размышляя, рассказать ли ей о короткой ошеломляющей фразе «ты пожалеешь».
