Целуясь, они никуда не торопились, желая удовлетворить накопившуюся запретную и беспринципную страсть, которая вдруг прорвалась наружу, помимо воли разума. Он думал о том, что, возможно, не так плохо держать при себе ключницу, пусть и человека, это откроет для них перспективы. Она насмехалась над честным голосом совести, который говорил, что сейчас она покрывает себя позором, забывая о прошлом и будущем.
— Может, я подержу тебя в нашей деревне подольше, и не стану просить выкуп? — предложил он, разгорячённый и слегка ослепленный вырвавшимися эмоциями.
Виктория заливисто рассмеялась, понимая, что слишком тесное общение между мужчиной и женщиной никогда не приведет ни к чему другому. Да только позади у каждого кровавая полоса прошлого, а впереди у одного из них должно остаться будущее.
— Ты еще сам захочешь меня прогнать, а я откажусь уходить, — оповестила его девушка и, переводя тему, выскользнула из пруда, перебаламутив водные цветы возле берега и намочив камни под ногами. — Далеко еще?
— Мы почти пришли, — Джеймс вышел следом, снова ведя девушку за собой.
Они следовали по дороге усыпанной валунами, перескакивая с одного на другой, чтобы случайно не угодить в щель. Эльф периодически останавливался, чтобы помочь девушке, хотя она и сама отлично справлялась. И всю дорогу они молчали, словно боясь неловким словом помешать.
Остановились возле высоких черных дверей, сложенных из небольших прутов, похожих на ветки их мира Виктории. Напоминало муравейник, только над головой оставалось все тоже небо, откуда могли напасть нетерпеливые люди. Джеймс провел ладонью по стене, оставляя светящуюся голубую полосу. Она мерцала какое-то время, потом покраснела от конца, и двери неспешно распахнули перед гостями свои створки.
Джеймс прошел первый, забывая о девушке, которая послушно вошла следом, с интересом рассматривая невысокие тканевые дома с куполообразной крышей. Жители, занимавшиеся своими делами, на какое-то время замерли, присматриваясь к пришельцам и, на всякий случай, укрывая детей и прячась сами. При всем сходстве Виктории с эльфом, спутать ее с местной никто не мог, просто потому что за время, пока Джеймс наводил шум в человеческом мире, она иногда приходила в мир эльфов.
— Джеймс? — удивленно всплеснула руками какая-то женщина, нарушив, наконец, зловещую тишину. Виктория, начав приготовления, достала трость, разворачивая ее во всю длину, чтобы не остановил ее в нужный момент миг промедления.
Джеймс, естественно, не заметил движения девушки, с несвойственной для него радостью бросившись к пожилой эльфийке, приподнимая ее над землей. Хотел покружить, да ноша оказалось слишком тяжелой, поэтому пришлось ограничиться объятиями, и обычным выражением радости.
— Тетушка Лина! — улыбаясь, поприветствовал бродяга свою родственницу или близкую знакомую, которой дорожил.
— Джеймс, дорогой, я думала, ты мертв! — заплакав у него на плече, высказала свои опасения тетушка, потом оглядела его с ног до головы, ощупав, чтобы убедиться, что перед ней не мираж.
— Все в порядке, тетушка, — заверил ее очеловечившийся эльф, отличившийся от своих сородичей короткими волосами да чем-то неуловимым в поступках.
— Джеймс вернулся! — закричал кто-то в толпе, призывая остальных поприветствовать воскресшего собрата, по которому явно горевали. Эльфы, привлеченный вестью, все текли к нему, как огромная цветная и легкая река, с недоверием поглядывая на улыбающуюся Тори. И все здоровались, приветствовали Джеймса, а он вспоминал всех по именам, спрашивая как дела. А Виктория стояла в отдалении и улыбалась, не желая торопить и без того неизбежные события.
— Тетушка Лина, а где мама и сестра? — спросил Джеймс, стоило остальным хоть ненамного отступить от него, давая возможность собраться с мыслями. После этого вопроса повисла звенящая тишина, переходящая в гробовое испуганное и смущенное молчание, когда никто не решается сказать ничего.
— Их убили, — наконец, отводя взгляд, призналась тетушка, а потом тихо добавила: — Люди.
Джеймс покачнулся, прикрыв глаза рукой. Казалось, вся та ненависть, что он испытывал на протяжении последних лет к пришельцам из-за грани промелькнула вновь у него в зрачках, скрытых от остального мира. И в десятикратном размере вернулась, пробившись сквозь появившиеся чувство облегчения и радости встречи. Злобный почти звериный оскал окрасил лицо, изгибаясь во фразе:
— Ничего, мы еще им отомстим. У меня теперь есть козырь…
— Джеймс, сын Джастина! — прогремел над деревней властный знакомый Виктории давно голос, обрывая безумные мысли Джеймса укором, что чувствовался в словах. Эльфы присели в почтенном поклоне, расступаясь, чтобы освободить дорогу старейшине, который лично вышел поприветствовать беглеца. Только брови его хмурились, а взгляд выражал недовольство, вместо радости, настороженно глядя на Викторию. — Зачем ты привел сюда эту женщину? Ты знаешь, кто она такая?
Посох, длиной превосходивший старейшину, грозно ткнулся в Викторию, не выразившую абсолютно никаких эмоций, хотя даже эльфы побаивались силы, заключенной в оружии Старшего в деревне.
— Это ключница, она моя заложница, и с помощью нее мы сможем торговаться с Императором, — Джеймс непроизвольно встал перед посохом старейшины, ограждая Викторию от линии удара.
— Тогда почему у нее не связаны руки?! — продолжил спрашивать старейшина, делая несколько шагов в сторону, чтобы видеть Тори, но при этом не задевать Джеймса. Девушка, солидарная со стариком в желаниях, поступила так же, снова встречаясь с белыми, напоминающими кристалл глазами.
— Она согласна помогать нам по доброй воле, — Джеймс бросил взгляд на девушку, пытаясь улыбнуться, как и прежде, слегка устрашив ее или очаровав, но та и не глянула в его сторону, чуть дернув уголками губ.
— Тори Редрейн! — обратился к ней по имени старейшина, несказанно шокировав Джеймса своим знанием. — Действительно ли ты согласилась помогать нам, убийца эльфов?
И тут у Джеймса в первый раз за последние несколько лет мурашки заплясали по спине, проникаясь ужасом того звания, которым старейшина наградил Викторию. Девушка же и не думала возмущаться, только улыбалась все шире, кривя усмешку на один бок. Она шагнула вперед, невольно заставляя окружающих расступиться, словно две волны расходились перед носом корабля.
— А как вы думаете, старейшина? — спросила она, поднимая трость и перехватывая ее как можно удобнее, а потом, заливисто расхохотавшись тем смехом, который внушает ужас и раздирает нервы, сделала резкий выпад вправо, словно стирая шаром-наконечником ближайшего к ней вооруженного эльфа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
