Все, что было после оглашения завещания, запомнилось мне тишиной. Именно такой, когда ты сидишь на самостоятельной работе, и в классе слышно не только как жужжит муха, но и движение ручек по бумаге.
Мистер Хедли тяжело и шумно сглотнул прежде чем что-то сказать.
— Мистер Сторк пребывал в полной вменяемости, что подтвердит также его лечащий врач и все свидетели, так что ни у кого нет прав опротестовать завещание. Оно вступает в силу с сегодняшнего дня. И по всем вопросом о своей доле наследства вы должны обращаться ко мне. А сейчас прошу вас на обед. Лучше будет поговорить после, если у кого-то возникли вопросы.
О да, у меня тонна вопросов, и главный: с какой стати Сторки отвалили мне столько денег?!
— Пошли, тебе нужно поесть, — Калеб поднял меня на ноги, и я неожиданно поняла, что могу еще двигаться говорить, дышать и видеть. Но шок по-прежнему был слишком сильный. Это же надо, говорили обо мне в завещании, как о самой близкой родственнице! И это те люди, которые не хотели меня когда-то знать.
Я не удержалась от истерического хохотка, за что тут же получила несколько гневных взглядов. Калеб быстро вывел меня из кабинета, прежде чем началась истерика. Он затолкал меня в первый попавшийся туалет, и тут я уже не могла сдержаться от смеха.
— Ты…представляешь…ха… — я говорила сквозь хохот и слезы. — Они оставили мне половину всего. Они,…которые и знать меня не хотели…
Понемногу смех прекратился, и на смену ему пришли слезы. Калеб ничего не говоря, притянул меня к себе и укачивал словно маленькую, и его присутствие и немая поддержка быстро привели меня в чувства.
— Нельзя расклеиваться, — сурово сказал он мне, умывая, и его глаза холодно поблескивали. Он был зол на всех моих родственничков. Как я теперь была рада, что он настолько сдержан. Будь тут Терцо, он бы уже рвал и метал, потому что его девочку посмели обидеть.
Хотя, я понимала их чувства. Я же прямо из под носа выхватила такой лакомый кусочек! К тому же, кто я такая?! Для них я никто, не член семьи. Единственные люди, чьи глаза не смотрели на меня со злостью, были Аланис и отец. Они были рады за меня. Возможно, он поняли, что так Сторки хотели возместить то, что когда-то лишили меня семьи.
Калеб развернул меня лицом к себе и его губы настойчиво поцеловали меня. Как всегда его страстность и холод губ заставили забыть обо всем на свете. О злых недоверчивых взглядах, о людях за стеной, имеющих со мной родство, о проблемах, страхах, своей недостойности Калеба…
— А теперь ты успокоишься, выйдешь к ним и будешь сиять так же, как теперь сияешь, когда смотришь на меня, — уговаривал меня Калеб, и его руки обхватив мое лицо, не позволяли отвести взгляд или ослушаться. Еще один поцелуй менее страстный, чем раньше, на миг выбил из моей головы ненужные трусливые мысли.
— Ты уверен, что хочешь, чтобы я смотрела на них, так же как на тебя, — усмехнувшись, переспросила я, и удивилась той хрипотце в голосе, появившейся совершенно не заметно для меня.
Калеб улыбнулся иронично. Бровь, как и в прежние времена, взлетела вверх, и он обнял меня.
— Нет, так как ты смотришь на меня, пожалуй на них не стоит смотреть, а то они о тебе черт те знает что, подумают.
Я покорно вздохнула. Надо взять себя в руки! Высоко подняв голову, я была готова с головой окунуться в неприятности, что ожидали меня за дверьми.
К моему удивлению без нас с Калебом, обед не начинали. Все разместились за столом, и я крайне разозлилась, когда поняла, почему никто так и не ушел.
Алан Сторк не стал откладывать дело в долгий ящик и тут же начал разговор о продаже акций ему.
— И что ты, девочка, хочешь делать с ними?
— Простите с чем? — переспросила я, помешивая в тарелке зеленоватый суп. Его цвет напоминал мне о цвете детской неожиданности, и я все никак не решалась попробовать его на вкус. Самюель любила потчевать меня разными деликатесами, но даже она не додумалась кормить меня чем-то подобным. Кому тут надо было заплатить, чтобы мне принесли простой суп или же спагетти? Калеб, наблюдая за тем, как я смотрю на суп, заходился от беззвучного хохота, но в скором времени он переключился на мою «бабушку», мать Джейсонда. Она очень настойчиво обговаривала с ним, написание нескольких портретов, но прислушиваться к их разговору мне не давал Алан Сторк, и внимательный взгляд Джейсонда.
— С акциями, милочка, — холодно объяснил он, видимо думая, что я прикидываюсь. Но я действительно об этом не думала. Мне нужно было позвонить адвокатам Терцо, которые занимались его документами и бумагами, но я думала сделать это поздней. Я же не как эта стая шакалов — мне деньги не были нужны и, как о своих, я пока о них не думала. В отличие от других членов своей так называемой семьи.
— Собираюсь их продать, конечно же. Я не буду жить здесь. Мой отец профессор в колледже читает литературу, а мама домохозяйка, которая поет и играет в приходской церкви. Мой жених художник — мне не у кого будет спросить совета по поводу такого бизнеса, и я не собираюсь становиться бизнес-леди. Я пойду по стопам отца, — на миг все неловко переглянулись, а Джейсонд опустил голову. — Приемного отца, — поправила себя я.
Кто-то шумно выдохнул и спустя мгновение, я поняла, что это была Регина, моя тетка, но не потому, что заметила, а потому что на нее осуждающе и тяжело смотрела Синтия Деверо.
— Тогда я бы хотел обсудить этот вопрос с тобой, — глаза Алана Сторка, старческие и до сего момента невыразительные, ярко засияли, и сделали его похожими на молодого человека. Он ожил и преобразился. — Так как ты и так не понимаешь, я могу помочь тебе в этом вопросе.
Калеб что доселе говорил с миссис Деверо, тут же вмешался в разговор, но настолько любезно, что Алан Сторк, даже и не подумал бы обидеться.
— Простите, но мы решили обсудить этот вопрос с отцом Марлен…настоящим отцом.
Алан Сторк покраснел, но заставил выдавить из себя:
— Что ж, следовало ожидать.
Я внимательно смотрела на Калеба, он улыбнулся мне в ответ, но я осталась отстранена от магнетизма его улыбки. Что он задумал? Он делал все, чтобы сблизить меня с Джейсондом. Но для чего? Может я действительно была еще слишком мала, чтобы понять все эти странные взрослые разборки?
От поисков смысла в действиях Калеба меня отвлекла Аланис.
— Марлен, я с сегодняшнего дня переезжаю сюда, и очень хочу, чтобы вы с Калебом остались. Мне Джейсонд сказал, что вы собираетесь переехать в гостиницу. Так вот, прошу, останьтесь, через несколько лет это будет твой дом, и я хочу, чтобы ты жила здесь, каждый раз, как будешь в Чикаго.
Я покраснела при словах о том, что через несколько лет он станет моим.
