— Через два часа на платформе. О кей! — назначил кому-то встречу.
Посмотрел на Сашу.
— Значит так. Остаешься пока за хозяина. Из дома не выходить, на звонки не отвечать.
— А ты?
— А я на встречу.
— Ты бандит все-таки!
— Ошибаешься, брат. Я просто палач.
— Киллер?
— Обижаешь. Я палач.
— Это ты меня обижаешь. Включил дурку и радуешься…
— Да ладно тебе. Я — бизнесмен на отдыхе. Про спор хозяйствующих субъектов, слыхал? Все в рамках закона. Расскажу потом.
— Мне что сейчас делать?
— Пей, закусывай. Я скоро.
Пес передал в Девяткино паспорт Саши и один из своих, вынутых из тайника под паркетом, молодому человеку неопределенной наружности. Срочное оформление всех документов, включая Сашин заграничный паспорт с греческой визой в течение двух суток, стоило ему тысячу евро. Теперь он будет некоторое время жить под именем Андрея Юрьевича Анисимова, родившегося в городе Иркутске, пятьдесят два года назад. С Болотниковым все же было легче. Он, как и был собой, так и остался. На рынке, что рядом со станцией, Пес купил две удочки, всевозможную снасть и червя калифорнийского в достаточном количестве, для коего приобрел дорогой, красивый контейнер. В городе до отъезда ему появляться было не желательно.
…До санатория СКА — пятнадцать минут на «маршрутке». Потом еще с пол километра под горку, КПП, через который персонажей с удочками пропускают беспрепятственно. Там пирс полурухнувший, садись на левую оконечность, забрасывай и жди. Через минуту на крючке ерш с палец, или «матрос». Или плотва, грамм в тридцать. Просидишь весь день, попадешь на подлещика. А вообще отсюда таких «зверей» таскали, прямо из-под ног. Довелось и Псу. Не первый раз он здесь пережидает смутные времена. Сегодня пасмурно, оттого нет купальщиков. Ловят рано утром и после двух.
— И это все? — спрашивает Саша часа через два.
— Это конечно не Лаче и не Онега. Не Ладога. Но главное сейчас не результат, как ты понимаешь.
Рыбу складывали в пятилитровый баллон из-под воды «Охтинская», найденный в кустах. Если срезать верх, то вполне достойно. Сидишь рядом и смотришь, как бедолаги мелкие в баллоне носятся или уже всплывают брюхом кверху. Плотва — рыба нежная. Наконец терпение Саши заканчивается, и он отправляется искать счастье: вначале на пирсе, потом по бережку. Пес ложится на спину и закрывает глаза. Совсем как недавно, у озера, только другого. Вот этого-то и не было у него полжизни. Озеро, кукан, ершик, облака. Наверное, это и есть Родина.
Раскачивается пирс. Это Саша идет назад, тащит окуня товарного вида.
— Ну. Так еще можно жить. А ты спишь, что ли?
— Так. Лежу себе, никого не трогаю.
Болотников принес с собой фарт. Притащил-таки. Подошла крупная густера, и ловили ее долго, пока не надоело.
— Я жрать хочу, — заявил Саша.
— Хочешь, так пошли. Наверху кафе есть. И не одно. Снимем пробу.
— Зачем же кафе? А рыба?
— Ты еще про рульку вспомни.
— А чего про нее вспоминать? Она варится.
— То есть как?
— На медленном огне. У меня все рассчитано.
— Ты газ, что ли оставил включенным?
— А чего такого? Мы всегда так делаем.
— Убью…
Теперь он понял, почему Саша возвращался в квартиру, когда они уже спустились по лестнице и оценивали температуру, влажность и направление ветра. Гаденыш…
«Маршрутка» птицей домчала их до квартиры на улице Победы. В квартире пахло супом. Следов пожара не наблюдалось.
— Упрела, брат. Можно студить.
— А как же не подгорело?
— А камешки на что?
— Какие камешки?
— Гальки мелконькой на дно кладешь. Она бродит, циркулирует. Никакого подгорелова. Чистый навар…
Пес сам выбрал судьбу и попутчика. Пока Саша хлопотал со своим варевом, вынимал кости, приправлял и разливал в миски и тарелки, Пес читал на балконе вечерний урок. День сегодня задался, можно было поблагодарить Создателя.
Рыбу чистили вдвоем, уха удалась. Под нее выпили бутылку водки. Значительного ухудшения здоровья за собой Пес не обнаружил. Это придало его дальнейшему существованию некоторый оптимизм.
Ночью ему снова стало нехорошо. Он принял прохладную ванну, чаю попил, стопку нацедил и пригубил только. Место для общения с высшими сферами оказалось выбранным на балконе удачно. Фонарик найти оказалось затруднительно. Делся куда-то. Тогда он прошел на свое «намоленное» место, сел, прислонился затылком к кирпичу заветному, стал читать по памяти, все что знал и не забыл. Понемногу отпустило, прохладой предутренней пахнуло, он задремал, очнулся и вернулся в квартиру. Упал лицом вниз на диван и забылся…
Утром он обнаружил на кухне удивительный порядок и идеальную чистоту. Саша большую сковороду картошки приготовил, с луком и колбасной стружкой. Даже остатки креветок и греческого салата опять явились на стол.
— Да ты, брат, совершеннейшее из существ, — нашел нужные слова Пес.
— Я порядок люблю. Да и покушать надо на дорожку.
— А студень?
— А ему нужно еще постоять. К вечеру пробу снимем. Когда вернемся.
— Откуда?
— С фонтанов. Я в Петергоф собрался.
— А почему туда?
— Вчера фильм смотрел вечером. Пока ты отдыхал. Теперь хочу.
— А раньше не хотел?
— А раньше нет.
Пес завтрак прервал, сменил карту в мобильнике, позвонил, послушал ответ.
— Ты собирайся понемногу, в порядок себя приводи. Едем.
— В Петергоф?
— Нет. В другое место. В другой город.
— А Петергоф? А студень?
— А это как знаешь.
— А вернемся когда?
— Никогда.
— Почему?
— Догадайся с трех раз…
АЭРОПОРТ ПУЛКОВО
Товарный вид принимали здесь же, на рынке. Одежда полуспортивная, пиджаки про запас, куртки, рубашки и майки. Прочее необходимое барахло. Сумки средних размеров. Псу побогаче, как руководителю делегации, Саше попроще.
— Ну, пошли, — направился Саша к дому.
— Куда это вы, господин Болотников, собрались?
— Мы собрались в дом. Собраться там, посошок опять же.
— Про это забудьте…
— Как?
— Об этом позаботятся другие.
— Какие другие?
— Ты ничего там не заметил?
— Чего я должен был заметить?
— Цветы в горшочках…
— Ну?
— Политы. Значит квартира под контролем.
— А студень?
— А студня я тебе закажу, сколько хочешь. Только рулек больше не бери.
Такси местное, вот оно. На нем на короткие расстояния местный средний класс перемещается. До дальнего края города Питера — большое счастье. Оттуда на метро до «Московской», оттуда на маршрутке до Пулково. На всякий случай. Рефлекторно. И еще на Владимирском проспекте через проходной двор пройти и провериться. Пес живет сам по себе и не терпит небрежностей.
До рейса пять часов. Документы, билеты, ваучеры, страховки молодой человек передал Псу в зале ожидания, помахал своей служебной рукой и исчез, как не было его.
— Теперь, на посошок, — то ли предложил, то ли приказал Пес.
— А куда летим?
— Сейчас объясню. Ты суши когда-нибудь пробовал?
— Нет.
— Нам суши, вискаря, два по сто, сок грейпфрутовый.
Саша вертел головой и ждал разъяснений.
— Летим мы с тобой в Грецию.
— То есть?
— В дружественную страну. Вот твой паспорт. Российский. Вот заграничный. Благодарить будешь потом. Я уйду, а паспорт останется. Летим в город Салоники.
— Зачем?
— Отдыхать.
— Тебе на озере плохо было?
— На озере мне было хорошо. Отдыхать мы едем, и дело одно сделать.
— А я-то причем?
— Я тебя нанял. Ты мой партнер по бизнесу… Что за бизнес, объясню потом. Если спросят, ты живешь в городе Каргополе. Работаешь в ООО «Магнит» экспедитором. Но никто не спросит. Вот тебе пятьсот «евреев». Покажешь, когда попросят. Я рядом. Все переведу и подскажу. Ты только не волнуйся. А сейчас по вискарю. И суши дегустируй. Документы пока верни, я в туалет. А то еще передумаешь? Не передумаешь? Тогда пей. Закусывай.
Суши Саша разглядывал, пробовал, кривил лицо свое разбойничье, пока не добрался до этого кошмарного соуса, от которого люди непривычные подпрыгивают. Далее дело пошло. Он от виски отказался, попросил водки и чая.
Одет он был теперь вполне сносно, полуспортивно, полуделово. А человек сторонний или невнимательный и не поймет, что все это в пять минут куплено на развалах поселкового рынка. В сумке — несколько рубашек и маек, туристический минимум. Две поллитровки, вложенные Псом. Еще две — у того в сумке. Вроде, как подарок друзьям в Греции. Водка в Греции такая, объяснял он, что к ней привыкнуть нужно. Коньяк полное говно, а хорошее вино дорого стоит. Но есть, впрочем, варианты. Но не пить же они едут…
Процедура разувания, прощупывания швов одежды, просвечивания, находящегося в предконечном состоянии Саши прошла, как под наркозом. Спокойно.
