- Я из Адапта, - сказала она, - я разговаривала сегодня с вами.
- Ах, это были вы?
Я слегка насторожился. Что им от меня опять нужно?
Она присела. Я тоже медленно опустился в кресло.
- Как вы себя чувствуете?
- Великолепно. Сегодня я был у врача. Он меня осмотрел. Все в порядке. Я снял виллу, хочу немного почитать.
- Очень разумно. С этой точки зрения Клавестpa - великолепное место. Там горы, спокойствие...
Она знала, что вилла в Клавестре. Следили они за мной, что ли? Я не шелохнулся, ожидая продолжения.
- Я принесла вам... это от нас.
Она показала небольшой пакет, лежавший на столе.
- Это самая последняя наша новинка, понимаете, - говорила она с несколько искусственным оживлением. - Ложась спать, вы включаете аппарат... и за несколько ночей самым простейшим способом узнаете без всяких усилий массу полезных вещей...
- Ах, вот как! Замечательно, - сказал я. Она улыбнулась, я тоже - вежливый ученик.
- Вы психолог?
- Да, вы угадали.
Она была в нерешительности. Я видел, что она хочет что-то сказать.
- Я слушаю...
- Вы на меня не обидитесь?
- С чего бы мне на вас обижаться?
- Потому что... видите ли... вы одеваетесь несколько...
- Знаю. Но мне нравятся эти брюки. Со временем, пожалуй...
- Ах, дело совсем не в брюках. Свитер...
- Свитер? - удивился я. - Мне его сегодня сделали, это ведь, кажется, последний крик моды, разве нет?
- Да-да. Только вы его напрасно так надули... вы разрешите?
- Прошу вас, - ответил я совсем тихо. Она наклонилась в кресле, вытянутыми пальцами легко ударила меня в грудь и слабо вскрикнула:
- Что у вас там?
- Ничего, кроме меня самого, - ответил я, криво улыбаясь.
Она потерла ушибленные пальцы и встала. Злорадное удовлетворение вдруг покинуло меня, мое спокойствие стало теперь просто холодным.
- Прошу вас, отдохните.
- Но... я очень прошу вас извинить... я...
- Чепуха. И давно вы работаете в Адапте?
- Второй год...
- Вот как - и первый пациент? - я показал на себя пальцем.
Она слегка покраснела.
- Разрешите вас спросить?
Ее веки затрепетали. Может быть, она воображала, что я собираюсь условиться с ней о свидании?
- Конечно...
- Как это делается, что на каждом горизонте города можно видеть небо? Она оживилась.
- Это очень просто. Телевидение - так это раньше называлось. На потолках расположены экраны - они передают то, что над землей, - вид неба, тучи...
- Но ведь эти горизонты не так уж высоки, - сказал я, - а там стоят даже сорокаэтажные дома...
- Это иллюзия, - улыбнулась она, - только часть домов настоящая, остальные этажи продолжаются на экранах. Понимаете?
- Понимаю как, но не понимаю зачем?
- Ну, чтобы ни на одном этаже жители не чувствовали себя обиженными. Ни в чем...
- Ага, - сказал я. - Да, это остроумно... и вот еще что. Я собираюсь отправиться за книгами. Посоветуйте мне что-нибудь из вашей области. Какие-нибудь... такие... компилятивные, обзорные...
- Вы хотите изучать психологию? - удивилась она.
- Нет, но я хочу знать, что вы сделали за это время...
- Я бы вам посоветовала Майссена... - сказала она.
- Что это такое?
- Школьный учебник.
- Я бы предпочел что-нибудь более серьезное. Справочники, монографии... лучше всего получать из первых рук...
- Это, вероятно, будет слишком... трудно... Она снисходительно улыбнулась.
- А может быть, и нет. В чем состоит трудность?
- Психология очень математизировалась...
- Я тоже. До того места, на котором оставил вас сто лет назад. Что, требуется больше?
- Но ведь вы же не математик?
- По специальности нет, но я изучал математику. На "Прометее". Там, видите ли, было очень много свободного времени.
Удивленная, сбитая с толку, она уже ничего больше не говорила. Выписала мне на карточку ряд названий. Когда она вышла, я вернулся к столу и тяжело сел. Даже она, сотрудница Адапта... Математика? Откуда? Дикарь, неандерталец! "Ненавижу их, - подумал я, - ненавижу, ненавижу". Я даже не сознавал, о ком думаю. Обо всех сразу. Да, обо всех. Меня обманули. Отправили меня, сами не зная, что творят, рассчитывали, что я не вернусь, как Вентури, Ардер, Томас, но я вернулся, чтобы они меня боялись, вернулся, чтобы быть угрызением совести, которому никто не рад. "Я не Нужен", - подумал я. Если б я мог плакать. Ардер умел. Он говорил, что не нужно стыдиться слез. Я, наверное, солгал в кабинете доктора. Я не сказал об этом никому, никогда, но я не был уверен, что сделал бы это для кого-нибудь. Для Олафа потом. Но я не был в этом абсолютно уверен. Ардер! Как мы верили им и все время чувствовали за собой Землю, верящую в нас, думающую о нас, живую. Никто не говорил об этом, зачем? Разве говорят о том, что очевидно?
Я встал. Я не мог сидеть. Я ходил из угла в угол.
Довольно. Я открыл дверь ванной, но ведь там не было даже воды, чтобы плеснуть на лицо. И что это за мысли в конце концов! Чистейшая истерия!
Я вернулся в номер и начал упаковывать вещи.
III
Все послеобеденное время я провел в книжном магазине. Книг не было. Их не печатали уже без малого полсотни лет. А я так истосковался по ним после микрофильмов, составлявших библиотеку на "Прометее"! Увы! Уже нельзя было рыскать по полкам, взвешивать в руке тома, ощущать их многообещающую тяжесть. Книжный магазин напоминал скорее лабораторию электроники. Книги - кристаллики с запечатленной в них информацией. Читали их с помощью оптона. Оптон напоминал настоящую книгу только с одной-единственной страницей между обложками. От каждого прикосновения на ней появлялась следующая страница текста. Но оптоны употреблялись редко, как сообщил мне продавец-робот. Люди предпочитали лектоны - те читали вслух, их можно было отрегулировать на любой тембр голоса, произвольный темп и модуляцию. Только научные труды очень узкой специализации еще печатали на пластике, имитирующем бумагу. Так что все мои покупки, хотя их было чуть ли не триста названий, уместились в одном кармане. Горсточка кристаллических зерен - так это выглядело.
Я выбрал много работ по социологии, истории, немного статистики, демографии и то, что девушка из Адапта посоветовала по психологии. Несколько солидных математических работ, солидных, конечно, по существу, а не по размеру. Робот, обслуживавший меня, заменял энциклопедию благодаря тому, что имел, по его словам, непосредственное подключение к оригиналам всех существующих на Земле книг. В основном в книжной лавке книги находились лишь в одном экземпляре, и по желанию покупателя содержание требуемого произведения переносилось на кристаллик.
Оригиналы - кристоматрицы - вообще нельзя было увидеть; они хранились за стальными плитами, покрытыми бледно-голубой эмалью. Таким образом, книгу как бы печатали каждый раз, когда ее кто-нибудь требовал. Исчезла проблема тиражей. Это, конечно, было огромным достижением, но мне все-таки жаль было книг. Разузнав, что еще существуют антиквариата с бумажными книгами, я разыскал один из них. Меня постигло разочарование: научной литературы там почти не было. Развлекательные книжки, немного детских, несколько подшивок старых журналов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
