Если они сохранились в полном объеме и не пострадали во время криозаморозки.
Одно из бесконечного числа «если».
— Идем, — сказал я.
Она кивнула.
Коридор, поворот, двести метров до выхода. Никого, только медсестра, мирно «дремлющая» в кресле на посту дежурного.
Сирены молчат, свет приглушен, эсбэшники не бегают по коридорам в поисках террористов.
Чем легче начинается операция, тем тяжелее ее закончить без потерь. Причинно-следственной связи тут нет, но такова статистика.
Впрочем, операции, которые начинаются слишком тяжело, часто вообще не доходят до финальной стадии.
В небесах снова шарахнуло огнем.
— Работают на полное подавление орбитальной обороны, — констатировала Кира.
— Силами одной эскадры?
— А кто говорил об одной эскадре? Радио? — Она презрительно фыркнула. — Тут масштабная операция, в которой задействован целый флот, уж можешь мне поверить.
Я решил, что я ей верю, но нам от этого легче не станет.
Холден ждал в глайдере, и, судя по выражению его лица, нас ожидала очередная порция плохих новостей.
— Судно готово к полету и ждет пилота, — доложил он. — Но есть одна небольшая проблема, с пилотированием не связанная. Капитан, займитесь предполетной подготовкой, а мы с Алексом ее обсудим.
— Поторопитесь, парни, — сказала Кира и скрылась в кабине пилота.
Я не стал допытываться, что же это за не связанная с пилотированием проблема, да и Холден был слишком серьезен и не стал играть в угадайку.
— Пока вас не было, я проверил технические костюмы, — сказал он. — Поскольку глайдер не предназначался для субатмосферных полетов, пилот мог не следить за их состоянием, или кто-то схалтурил на ТО… Короче, рабочих респираторов с запасом кислорода там только два. Остальные скафандры можно использовать только в качестве маскарадных костюмов.
— Где нам взять третий скафандр посреди ночи? — Услышав новость, я не сразу сообразил, что она значит.
— Нигде, — сказал Холден. — Поэтому полетите вы с Кирой, а я останусь прикрывать тылы.
— Это нечестно, — сказал я. — Давай тянуть жребий.
— Не глупи. Кира — пилот, без которого можно бросить это дело прямо сейчас.
— Я имел в виду жребий между нами двоими, — сказал я.
— Ты — более приоритетная цель, тебя и надо вытаскивать в первую очередь, — сказал Холден. — Ничего личного, чистый бизнес. Не собираюсь являться пред светлые очи Визерса, если он еще жив, и докладывать, что бросил тебя под огнем кленнонских орудий.
— Это…
— Это моя работа, — отрезал Холден. — Будь добр, не осложняй ее. Вот карточка. — Кредитка перекочевала из рук в руки, Холден назвал длинный пин-код. — Отправляйся на Аракан, это независимый мир на границе с Альянсом. Свяжись с нашим консульством, найди атташе по культуре Кислицкого, это человек Визерса, и он введет тебя в курс дел. Если его там вдруг не окажется, то обратись в торговый дом «Тревор и сыновья», это тоже надежный канал, но он медленнее. Ключевое слово — «дейрикс», и не спрашивай, что это значит. Если и там ничего не выйдет или ты почувствуешь какую-то опасность, то действуй по ситуации. Все запомнил? Хотя кого я спрашиваю…
— Мне это не нравится, — сказал я. — Пехота своих не бросает.
— А СБА бросает! — рявкнул Холден. — Сплошь и рядом! Наверное, поэтому она в сто раз эффективней, чем эта ваша пехота.
Это был не самый подходящий момент, чтобы спорить о сравнительной эффективности оперативной секции СБА и тяжелой пехоты Альянса, с учетом того, насколько разные перед ними стояли задачи, а также рефлексировать и рассуждать об этической стороне вопроса.
— У тебя будут проблемы тут, — сказал я. Просто надо было что-то сказать, прежде чем переходить к процедуре прощания. — Пособничество в захвате транспортного средства, с учетом того, что сейчас военное время…
— Я уйду в леса, — хмыкнул Холден. — Не волнуйся, местные меня не схватят. Куда больше меня заботит флот, который вот-вот свалится им на голову.
— Ну, ты береги себя, Генри, — сказал я. — Удачи и все такое.
— Еще неизвестно, кто из нас проживет дольше, — продемонстрировал он мне на прощание свой фирменный оптимизм и вытащил у меня из-за пояса трофейный импульсник. — В космосе эта штука тебе все равно не пригодится.
Сирен не было, очевидно, поднимать в больнице шум ребятам было не с руки, но в районе главного корпуса обнаружилось очень подозрительное движение, и десяток серых теней скользили в сторону стоянки.
— Допрощались, — констатировал Холден. — Давай вали отсюда, чтобы мне не пришлось прикрывать ваш отход до полного разряда аккумуляторов.
— Удачи, — повторил я, ныряя в салон и захлопывая за собой дверь.
Последним, что я видел на Веннту, была фигура Холдена, замершего в классической стойке для стрельбы с двух рук.
Едва я занял место в кресле второго пилота и затянул ремни, глайдер резко оторвался от поверхности и начал набирать высоту.
— А второй парень? — поинтересовалась Кира, не снимая рук с управляющих джойстиков и не отводя глаз от дисплеев.
— Ему пришлось остаться.
— Смело, но глупо, — констатировала она. — Впрочем, то, что мы делаем, еще более смело. Не говоря уж о глупости.
Глайдер — не орбитальный шаттл, лететь вертикально вверх он не способен из-за конструктивных особенностей, поэтому высота набиралась далеко не так быстро, как мне этого хотелось.
— Передатчик прямо перед тобой, — сказала Кира. — Минуты через три можешь начать вызывать свой корабль. На входящие лучше не отвечай.
Словно отреагировав на ее слова, передо мной замигала лампочка вызова. Поскольку наземные службы все равно не одобрили бы наш полет, отвечать я не стал. Вряд ли у меня получится убедить пилотов перехватчиков в том, что мы не задумали ничего дурного, в то время как их родную планету атакует имперский флот.
Итак, нам удалось захватить глайдер и оторвать его от поверхности. Это была самая легкая часть операции, к тому же нам пришлось оставить Холдена на планете. Что дальше?
Дальше много всяких «если».
Если орбитальная станция еще цела, если Азим по-прежнему имеет доступ на корабль, если мне удастся с ним связаться, если он сможет и если ему позволят расстыковаться со станцией, если у нас получится выйти в космос и глайдер не развалится по дороге, если Азим сумеет нас подобрать.
И если после всего этого нам удастся проскользнуть мимо космического сражения и унести ноги из этой системы.
Шикарный план, да?
Каковы шансы на успех? Стали бы вы делать ставки на скачках с такими же шансами?
Так то скачки. Игры в жизнь куда более азартны.
Не знаю, как насчет выигрыша, но проиграть можно куда больше.
Жизнь, например. Высшая ставка в самой азартной игре.
— Думаю, что сейчас они уже поднимают перехватчики, — сказала Кира. — Или отдают приказ орбитальным силам уничтожить глайдер. А может быть, для надежности они попробуют сразу оба варианта.
— Тут что, кроме меня, никому больше жить не хочется?
— А ты случайно не рассчитывал, что будешь жить вечно?
— Нет, но и похороны на завтра я тоже не планировал.
— Не беспокойся, не будет никаких похорон, — сказала Кира. — Разлетимся пеплом по атмосфере, и все дела.
Экстремальная кремация — вот как мы это называем в ВКС.
— Я уже понял, что ВКС полны оптимистов.
— Жизнь безжалостна. Космос тоже.
— Я не отвлекаю тебя разговорами?
— Нет. — Кира заложила вираж, и тройная перегрузка вдавила нас в кресла. — А эта штука еще неповоротливее, чем я думала. Но и прочнее, так что неожиданный плюс немного уравновешивает неожиданный минус.
— Знаешь, я предпочел бы не испытывать пределы этой прочности.
— Это уж как получится.
Новый маневр капитана Штирнер отразился в моем теле очередной перегрузкой, после которой слова показались мне слишком тяжелыми и не настолько важными, чтобы произносить их вслух, и я заткнулся.
Если верить армейской статистике Альянса, в общевойсковом бою десантник в среднем живет около трех секунд. В тяжелой боевой броне — пять.
Пилот истребителя в среднем живет десять секунд. Довольно существенная разница, если не уточнять, сколько времени и денег требуется на обучение того и другого.
Полгода десантника против шести с половиной лет пилота ВКС.
О чем нам говорит эта статистика?
Например, о том, что штатские люди, оказавшиеся в зоне конфликта, гибнут в первые же секунды столкновения, и нам бы сейчас держаться подальше от орбиты, вместо того чтобы намеренно лезть в самое пекло.
— Ты уже можешь начать вызывать свой корабль, — сказала Кира. — Мы будем в точке встречи минут через двадцать, если нам не помешают.
