— Ну ладно, адвокат. Может, от этого и будет какая-то польза. Только мне нужно время, чтобы добраться до телефона — на деревьях они не растут.
— Я подброшу тебя до ближайшего бара на шоссе. Поторчи там до девяти часов. И только потом позвони — но не раньше.
— Из бара? Но я ведь не пью.
— Ты прав, если у тебя появится такая дурная привычка, то меня потом совесть замучит, — насмешливо сказал я, — Тогда я подброшу тебя до закусочной. А пока ты будешь ждать, можешь запереться в туалете и накуриться до одури.
* * *
До моей машины мы добрались за полчаса, и через две мили в сторону Форествилла я высадил Сорона у заправочной станции с заведением, где кормили гамбургерами. Он сказал, что пока поваляется под открытым небом и настроится на Вселенную, но при этом не забудет следить за временем.
Мы не стали обмениваться рукопожатиями, но когда Сорон легким шагом отошел от машины со своим черным балахоном, свисающим с дорожной сумки, в которой уместились все его пожитки, мне показалось, что он не такой уж плохой человек, как я решил вначале. На самом деле он был довольно симпатичным малым, одержимым бредовой идеей и не слишком-то вписывавшимся в обычную жизнь. Но если бы он был чуть менее замкнутым и чуть более самоуверенным, из него вышел бы неплохой политик.
Добравшись до Форествилла, я остановился, чтобы позвонить самому.
— Могу я поговорить с сержантом Брауном? — вежливо поинтересовался я у ответившего мне дежурного.
— А кто говорит?
— Скажите, что это тот хитрожопый адвокат, который желает поговорить с ним по поводу убийства.
— Подождите.
Что ж, можно и подождать. К тому времени, как они засекут, откуда звонили, меня здесь уже не будет. Через пару минут раздался голос Брауна:
— Кончайте, Роберте. Где вы находитесь и зачем вы это сделали?
— Что именно вы имеете в виду, сержант? — прикидываясь невинным младенцем, спросил я. — Не принимаете же вы меня за главу мощного наркосиндиката, прибывшего сюда, чтобы сотрудничать с вами в деле по ликвидации всех местных наркоманов?
— Очень смешно, — враждебно отозвался он. — Может, зайдете поговорить? Вдруг вам и удастся исправить то нелестное впечатление, которое сложилось у меня о вашей персоне?
— Непременно, — пообещал я. — Но не сейчас.
— Послушайте, Роберте, мы до вас доберемся, — прорычал Браун. — Приходите сами, а не то...
— Вообще-то вам следовало сообщить мне, что вы сели на хвост крупной наркосети и теперь ведете расследование совместно с федеральными агентами. Ведь из-за этого вы не хотели, чтобы я так настырно лез в расследование этих убийств, якобы вовсе не относящееся к делу, не так ли?
Он промолчал.
— По крайней мере, могли бы предупредить, что, по вашим сведениям, все трое убитых ребят замешаны в наркобизнесе, — продолжал я, — и что поиски поставщиков героина означают поиски их убийц.
— Роберте, именно это я и имел в виду. Лучше приходите по-хорошему, и мы обо всем с вами поговорим.
— Я же сказал — не сейчас. Только после того, как я доберусь до обещанного вам убийцы. И последний вопрос: почему вы не остановили Чарльза Холлоуэя, когда у вас имелась такая возможность?
— Потому что мне нужен был тот, кто стоит за ним, — честно признался Браун.
— И вам было наплевать, скольких ребят при этом угробят? Главное было — взять его, ведь так?
Я слышал, как сержант, пытаясь совладать с собой, тяжело запыхтел в трубку, но не стал дожидаться повторного приглашения, а просто повесил трубку.
Глава 10
Ронда Холлоуэй обрадовалась мне. Ей даже удалось изобразить довольно убедительное подобие улыбки.
— Привет, Рэнди. Все закончено?
— Да, все, — ответил я.
— С ним все в порядке?
— Это зависит от того, что ты имеешь в виду. — Она мне нравилась, и мне не хотелось ее расстраивать, но в конце концов я рассудил, что лучше ей узнать, что Чарльз умер такой смертью, как сейчас, а не какой ему предстояло умереть потом.
— Рэнди, я имею в виду, он... — Девушка запнулась. — Ты сам знаешь, что я хочу сказать.
— Он не предстанет перед судом и не будет казнен. Кажется, это не самый худший вариант.
— Значит, он умер. — Ронда произнесла эти слова точно и уверенно, словно школьница, излагающая правильное решение задачи. Казалось, она почти испытывает чувство удовлетворения от самостоятельно найденного ответа.
— Кто-то убил его, — потирая до сих пор нывший затылок, уточнил я.
В ее широко распахнутых глазах появилось смятение.
— Но ведь ты...
Я покачал головой и рассказал о случившемся.
— Но почему? — Она сцепила руки. Ее застывшие глаза говорили о том, что она никак не может поверить в полный крах своего безопасного, уютного и благополучного мирка.
— По той же самой причине, по какой Чарльз расправился с остальными. Инстинкт самосохранения.
— Но я не понимаю...
— Потом поймешь. Только, пожалуйста, не пытайся сделать это прямо сейчас. Твой отец дома?
— Они с мамой поехали в участок. И Ричард с ними. Им позвонили часа три назад. Я решила, что и так все знаю, и не стала расспрашивать, а они ничего мне не сказали.
— Ты не рассказала о том, что произошло?
— Нет.
— Ну ладно, почему бы нам не присесть? — Мы все еще стояли в дверях, и я кивнул на оранжевую кушетку.
Ронда улыбнулась. На этот раз ее улыбка не слишком убедила меня.
— Конечно, Рэнди. Садись, я принесу чего-нибудь выпить.
— Мне бурбон со льдом.
— А как насчет двойного?
— Тебе или мне?
— Нам обоим. Хотя твои нервы, конечно, покрепче моих.
— Это же не мой брат.
Я уселся на кушетку, и через пару минут Ронда вошла в комнату с двумя толстыми хрустальными бокалами, стоившими, должно быть, по несколько долларов за штуку.
Белое ажурное платье обтягивало ее налитую фигурку и заканчивалось как раз там, откуда начинались стройные округлые бедра. Крепкие грудки напоминали две покрытые снегом вершины, только было непонятно, почему снег на них не таял!
— А твой отец в курсе, что ты носишь такое платье? — вздохнув, спросил я. — Или он передумал блюсти твою невинность и ждет не дождется, когда тебя изнасилуют?
— Но не в моем же собственном доме? — засмеялась Ронда. Она уже заметно оправилась после потрясения. Мужское внимание явно шло ей на пользу.
— Не имею в виду себя, — чистосердечно признался я. — Я достаточно стар, чтобы годиться тебе в отцы, — если предположить, что в девять лет я уже достиг половой зрелости.
— Так, посмотрим. — Ронда задумчиво уставилась в потолок. — Выходит, тебе двадцать восемь. — Она тряхнула головой, весь ее вид говорил о том, что она осталась довольна полученной информацией. — А может, ты и вправду созрел в девять лет?
— Вполне, — сознался я. — Но, к счастью, мои мысли опережали темпы моего развития, а то у меня уже могла быть такая хорошенькая дочь, как ты.
Ронда застенчиво улыбнулась.
— Мне бы хотелось, чтобы так и оказалось.
— Ты хочешь сказать, что хотела бы другого отца?
— Не совсем так.., ой, даже не знаю. — Ронда помолчала. — Рэнди?
Я заметил неожиданную сумасбродную искорку в ее глазах и отхлебнул из своего бокала. Ронда не стала дожидаться моего ответа.
— Рэнди, я приняла решение, — срывающимся от волнения голосом начала она. — Я уже не маленькая, и тот период, когда я хотела другого отца, у меня прошел. Мне нужен любовник.
Я согласно кивнул.
— По-моему, ты и вправду достаточно взрослая. Ну и что же случилось с твоими бывшими дружками? Сжав в обеих руках бокал, Ронда уставилась в пол.
— Я просто.., просто трепалась. Не слишком-то лестно признаваться в собственной девственности...
Неожиданно внутри меня все опустилось — будто бы в плескавшийся там бурбон бросили камешек. Я чувствовал, как он медленно опускается на дно.
— Ты хочешь сказать, что твой отец прав? И ему удалось все эти годы оберегать твою девственность?
— Вот именно! Хуже того, своими разговорами он почти убедил меня, что хранить целомудрие — это так прекрасно и возвышенно. Но теперь я понимаю, что все это сказки для маленьких девочек. Женщине необходимо любить и быть любимой. Единственная проблема — найти настоящего мужчину.
— Ну да, — пробормотал я, глотая бурбон. — Это действительно очень важно — надо найти настоящего мужчину. И кто же у тебя на примете?
— Ты.
— Можно еще? — спросил я и сунул ей в руки свой бокал. — Теперь тройной.
— Рэнди, тебе хватит бурбона. — Ронда осторожно поставила оба бокала на пол и, склонив голову ко мне на плечо, смотрела на меня невинными, поблескивающими глазами.
— Ты права, детка, — как можно непринужденней ответил я. — Для женщины существует лишь одна проблема — когда начать? И для меня тоже. Это для всех проблема.
— Я решила свою.
— Брось. Я не тот парень.
Напряженно выпрямив спину, словно она проглотила аршин, Ронда спросила:
