— Кейти, у тебя с головой все в порядке?
— Она — его матриати, — подтвердила слова друга Айрин.
Сермилли посмотрел на девушку и вытер рукавом кровь со своего лица.
— Хорошо. Сначала, я приму ее вызов. На равных, как она говорит. А затем и твой, Кимао Кейти. Сегодня в двенадцать в третьем зале.
— Мы будем там, — ответил Кимао и, схватив Дани под локоток, повел ее в сторону.
Да, Кимао был зол. В принципе, он ожидал, что матриати умудриться зацепиться с кем-нибудь, но что она успеет сделать это еще до начала занятий…
Данфейт вырвала свою руку и подбежала к Эрике, помогая той подняться с пола.
— Ты как?
— Зря ты его вызвала. Он хорошо дерется.
— Так хорошо, что не заметил, как я сломала ему нос? — засмеялась Данфейт.
— Красная леди? — спросил Кимао, останавливаясь возле них.
— Ее зовут Эрика, — ответила Данфейт. — Она — моя соседка по комнате.
— Прекрасное соседство, — усмехнулся Кимао. — Чтобы в двенадцать была на месте. Третий зал на четвертом этаже.
— Я приведу ее, — ответила тианка.
— А я передам Бронану, что ты сцепилась со зрячим.
Лицо Эрики перекосило. Она испугалась, и это заметили все.
— Она защищала меня, — прошептала Данфейт, хватая его за руку. — В смелости ты хочешь ее обвинить?
— Она прекрасно оценивает свои возможности, но все равно лезет на рожон. Если ты не имеешь представления о тех правилах, которые должна соблюдать, то эта тианка знает их все наизусть. Но благоразумие и смирение — не ее конек, не так ли Эрика?
— Не тебе меня учить, Кейти.
— Ты права. Учить тебя будет Бронан. Пусть он лишил тебя своей опеки, но право на наказание он оставил за собой.
Данфейт посмотрела на Айрин и покачала головой. Сестра наблюдала за ними со стороны и не вмешивалась. А она могла сказать свое слово, ведь Айри видела, что произошло.
— Здесь нет справедливости, Данфейт, — ответила Айрин. — По крайней мере, не для таких, как вы с ней.
— Справедливость — это то, что стоит на плечах чужой совести.
— Хочешь, чтобы я вступилась за твою подружку? — улыбнулась Айрин. — Она мне никто, в отличие от тебя. Бронан не дурак. Он разберется, кто здесь прав, а кто виноват.
— Кимао? — прошептала Данфейт, прикасаясь к нему рукой.
Дерева посмотрел на нее и прищурился.
"Даже не рассчитывай, что сможешь заглянуть мне в глаза, и я тут же изменю свое решение".
"Эти женские уловки мне не подвластны, Кимао. Я просто прошу тебя. Пожалуйста".
Не просто ей дались эти слова, но все же не для себя она произнесла их. И Кимао это знал.
— Пожалуйста, — вслух выдавила из себя Данфейт и сильнее сжала ладонь на его запястье.
— Сермилли все равно расскажет Бронану.
— Пускай, но это сделает Сермилли, а не ты.
Несколько мгновений Кимао внимательно смотрел на нее. Она говорит, что ей неподвластны эти женские уловки, тогда почему не сводит с него этих карих глаз, на дне которых тлеет ее мольба?
— Хорошо. Но это не освободит от наказания тебя саму.
— Ты о чем?
"Зачем было ломать ему нос? Не могла просто извиниться и убраться восвояси?"
"Не думала, что мой удар достигнет цели".
"Не думала?! Да, ты знала это наперед!"
"Твоя взяла. И каков приговор? Медитация на фрирайне или сутки голодовки?"
— Ты расскажешь Бронану о том, что произошло сегодня.
Данфейт не выругалась только потому, что у нее пропал дар речи.
— Так, значит…
— Ты же хотела узнать, каков мой сарказм? Теперь ты знаешь.
— Когда-нибудь я сотру эту самодовольную ухмылку с твоего лица и рассмеюсь в ответ.
— Когда-нибудь — возможно, но не сегодня… — хмыкнул Кимао.
— Пойдем, — произнесла Айрин, что все это время, молча, стояла за его спиной.
Кимао высвободил свою руку из хвата Данфейт и, развернувшись к ней спиной, пошел следом за Айрин.
Что ни говори, а этому засранцу шел его темно-коричневый костюм. На нем не было золотых вышивок или дорогой оторочки, лишь бронзовые пуговицы, оплетенные темно-золотыми нитями, на которых были нанесены инициалы "KK". Дорогие пуговицы ручной работы, дорогая ткань и не менее дорогие замшевые ботинки. Сегодня он выглядел опрятно. Волосы уложены, щеки выбриты и этот парфюм… Глядя на него сейчас, Данфейт никогда бы не подумала, что этот человек может не бриться несколько дней подряд и не расчесывать свои густые черные волосы. Рядом с Айрин он смотрелся по-настоящему статным. Костюм сестры тоже не подкачал. Все эти серебряные ветви, струящиеся по иссиня-голубой ткани… Все подчеркивало белизну ее кожи и светлый оттенок каштановых волос. Они скрылись из виду в толпе курсантов, а Данфейт обернулась к Эрике.
— Повезло тебе, — прошептала тианка.
— О чем это ты?
— Знаешь, какой вид наказания практикуют зрячие в отношении своих женщин-матриати чаще всего?
— Насилие?
— Нет. На насилие это не похоже, скорее, напоминает принуждение.
— И здесь все сводится к сексу?
— К минету, Данфейт.
— То есть, они любят оральный секс?
— Это не знак проявления привязанности для них. Это способ показать, что только на коленях с их членом во рту мы должны стоять перед ними.
— Это тебя ждет? — произнесла Данфейт, глядя на Эрику.
— Бронан сейчас спит с Гритхен, так что, не думаю…
— А если все-таки…
— Тогда его пассия обязательно узнает о том удовольствии, которое я ему доставлю, — рассмеялась Эрика в ответ. — Будь осторожна со своей сестрой. Если по твоей вине пострадает она, Кимао этого просто так не оставит.
— Что ты имеешь в виду?
— Он влюблен в Айрин.
— Откуда ты…
— Он и его брат. Айрин предпочла Кимао, но поговаривали, что они не спят вместе только потому, что боятся. Теперь у Кимао есть пара, и он, наконец, может воссоединиться со своей зазнобой.
— А в чем, собственно, заключалось препятствие?
Эрика приподняла брови от удивления.
— Когда аркаин овладевает определенным уровнем управления энергией, во время секса он может присоединить к себе любого. Потому аркаины его уровня спят только с чужими матриати. Когда они обретают пару и становятся зрячими, эти запреты на них больше не действуют. По этой причине некоторые пары появляются совершенно случайно, как результат невоздержанности сильного аркаина.
— И много таких "ошибок"?
— Почти весь наш факультет.
Эрика взглянула на часы и покачала головой.
— Все, мы опоздали на семинар.
— Извинимся и зайдем в аудиторию.
— Не все так просто, Данфейт, далеко не все…
Глава 8
Эрика остановилась напротив большой деревянной двери с табличкой "Группа 354F".
