По глазам, карим, умным глазам видно было — понимал.
И что с ним, таким понимающим, делать? Съесть по-тихому, прямо тут, в кабинете?
Император поднял взгляд. Черные глаза встретились с карими, и властелин двух континентов с неудовольствием сообразил, что его последнюю мысль, ту самую, на счет "съесть по-тихому", прочли так же легко, как и прочие. Причем, безо всякой ментальной магии.
Рамер пристальнее вгляделся в лицо парня, но страха или паники не увидел. Как и вполне обычной и привычной уже, такой специальной религиозной брезгливости. И овечьего смирения там тоже не было.
Шаари Малье (так он представился) спокойно ждал, что решит император. И был готов действовать, исходя из вводной.
— Ты тоже принес Монтрезу личную присягу? — вырвалось у императора.
Шаари чуть наклонил голову.
— Вы проницательны, Ваше Императорское Величество.
— Станешь тут… когда нет другого выхода, — Рамер поднялся из-за стола, одновременно сметая камень в ящик и сделал несколько шагов к дверям — и обратно. Он уже заметил, что так лучше думается.
— Ты понимаешь, что об этом никто, вообще никто не должен знать?
Обжора снова наклонил голову, выражая полное согласие.
— Убивать тебя вроде не за что. Но и отпускать… С такой информацией…
— Вы можете наложить на меня заклинание Немого Огня, — предложил Шаари.
— Это все равно, что убить, — отмахнулся император, — если тебя захватят, то все равно попытаются вытрясти сведения, в надежде, что ты успеешь сказать хоть что-то раньше, чем окочуришься.
— Я постараюсь не попасться, — дипломатично отозвался Шаари.
— Сделаем по-другому. Все равно больше пяти дней эта тайна не продержится…
— Эти пять дней мне придется просидеть в Лонгери?
— Это самое защищенное место в Империи. И я гарантирую самые комфортные условия, какие только можно создать.
Шаари улыбнулся. Просто сдержанно улыбнулся, а не заржал в голос! Рамер оценил. Действительно, комизм зашкаливал — Его Величество уговаривал подданного немного посидеть в тюрьме, обещая самые комфортные условия.
— Если мне будет позволено высказаться, — Рамер резко кивнул, — Лонгери — не лучшее место для сохранения тайн. И носителей тайн. Шпионажа и предательства не отменял никто. И, если такой шпион найдется, в Лонгери он достанет меня без труда. А у меня не будет возможности ни бежать, ни защититься.
— Что ты предлагаешь?
— Пьесторра, — Шаари еще раз поклонился со всей почтительностью. Не смотря на полное телосложение, эти поклоны выходили у паренька очень изящно и безо всякого подобострастия, он словно танцевал балет. — Если вы отправите меня зеркалом в Пьесту, я дам обещание на эти пять дней укрыться в горах так, что меня никто не сможет найти.
— Твоему обещанию можно верить?
— Ваше императорское величество. Если вы не готовы мне верить, то самый разумный выход, действительно, уничтожить тайну вместе с носителем.
И снова поклон. Показалось или нет, что в наклоне каштановой головы проскользнула едва заметная ирония. Скорее всего. Кто будет иронизировать, стоя в трех шагах от смерти?
— И ты готов покорно подставить шею под нож ради блага империи? — сощурился Рамер Девятый.
— Это гипотетический вопрос?
— Риторический, — буркнул Рамер, — вот скажи мне, где младший Монтрез берет таких вассалов, а?
Шаари легко пожал плечами. На этот вопрос он ответить мог, никаких секретов тут не было.
— Это просто. Берет тех, которые есть — и дорабатывает под себя.
Император думал еще ровно одно мгновение. Потом тронул колокольчик и отдал распоряжение появившемуся слуге.
— Зеркальщика в кабинет, срочно.
Шаари перевел дух. Драться насмерть со змеем не хотелось. Умирать хотелось еще меньше. Но камень он должен был доставить. Пришлось рискнуть, положившись на свою удачу и вменяемость Рамера Девятого.
Хотя… кто поручиться за вменяемость власть имущих, когда ставка в игре — целая империя?
Первый, второй… пятый, еще трое… Интересно, сколько всего? Вот, просто — интересно.
Любопытство грызло герцога недолго. Капитан гарнизона, барон Дзасар, явился в сопровождении двух десятков. Если учесть усиленные патрули… всех оставшихся, что ли, собрал? А кто за воротами доглядывает?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Неизвестно, что он ожидал увидеть, но точно не бодрого Эшери и поваренка с тесаком. Однако, сориентировался быстро.
— Взять изменников. Обоих!
Эшери быстро выхватил из-за отворота камзола конверт. Тяжелая печать качнулась на шнурке. Цвет этого шнурка знали все — красный с золотом. Цвет императорских приказов. И то, что конверт быт вскрыт, ничего не меняло.
— Открытый Императорский Лист на любые действия до захода солнца, — веско уронил Эшери.
Солдаты замешкались. И то сказать: когда вам приказывают сразу двое — сержант и генерал, кого послушаетесь? Да замрете сусликом.
Двадцать сусликов застыло у стены, положив ладони на короткие арбалеты.
— Они подделали императорский приказ! Взять предателей!!! — рявкнул Дзесар и, подавая хороший пример, потянулся к шпаге. — Живьем!
Эшери прищелкнул пальцами и арбалетчиков впечатало в стену мощным воздушным ударом.
— Ты — маг? — сообразил Дзесар. Спеленутый воздушными жгутами, он не мог дернуться, но глазами жег, не хуже, чем стрелами с горящей паклей.
— Извини, не предупредил. Так получилось, — развел руками Монтрез, — Этого берем с собой, пригодится. — и заткнул ему рот воздушным кляпом.
— Портальный зал рядом, — правильно понял поваренок.
— Я знаю, — кивнул Эшери.
— Но маг-зеркальщик…
— Я и зеркальщик тоже.
Поваренок кивнул, сунул тесак за пояс и взвалил капитана на закорки.
— Тяжелый, сволочь…
— За сволочь доплачу отдельно. Ты ведь со мной? До Аверсума?
Услышав о столице барон захрипел и задергался, но воздушный кляп работал не хуже, чем обычный. Слушать пустые угрозы у герцога не было ни времени, ни желания. А поваренок не спорил — ему же проще.
— Я только до зеркала.
— После того, что я тут натворил, тебе не позволят остаться и спокойно служить.
— Мы, — поправил поваренок, — Мы натворили. А что до остального… У меня нет ни малейшего желания становиться поваром. Если честно — терпеть не могу готовить.
Эшери шевельнул бровью, поощряя паренька на дальнейшие откровения. И тот не подвел.
— Я хочу быть магом.
— Есть дар?
Поваренок кивнул.
— И в храме Змея я был. Мамка водила. В двенадцать, как положено, — Эшери придержал дверь, но то ли проем оказался узковат, то ли тут сыграли личные счеты между бароном и поваренком, но тот несколько раз чувствительно приложил свою ношу об дверные косяки, и — столько же, об перила.
Эшери подумал, и решил, что ничего не видит. Иллюзий он не питал — Дзесара ждал допрос в Лонгери, который тот вряд ли переживет… А значит и беспокоится о состоянии тушки не за чем.
— В храме Змея?
— В Аверсуме. Мы родом оттуда.
— А сюда как занесло?
Вопрос оказался из разряда неприятных.
— Мамку… продали.
— Она рабыня?
— Танцовщица.
Эшери кивнул. Танцовщицами стыдливо называли дам не самой уважаемой профессии. Но, судя по всему, сын ее любил.
— А отец?
— Пес его знает.
— Исчерпывающе, — кивнул Эшери, — двести эров чтобы выкупить мать?
Дверь в портальную комнату оставила на ногах и спине Дзесара еще несколько синяков и ссадин. Наконец "скорбный" путь закончился, и поваренок с облегчением скинул свою ношу на пол. Ноша вращала глазами и извивалась как червяк, но Эшери доверял своим заклинаниям.
— Закрой дверь и, на всякий случай, заложи засов, — сказал он, — Зря не уходишь. Скоро здесь такое начнется — небу станет жарко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Тогда мне точно нужно остаться.
— Мог бы вернуться позднее…
— Она будет волноваться.
Зеркало характерно потемнело. Эшери был почти универсалом, из всех стихий ему решительно отказывалась подчиняться только вода, но настройка зеркала требовала не столько силы, сколько умения и опыта, а с последним у Монтреза было не очень. Не так уж часто приходилось играть с такими дорогими игрушками.
