— Он сильно выпил, — громко сказала Катрина, — но вообще-то он очень милый человек.
Рист с укором взглянул на нее помутневшими глазами и протянул антиквару руку. Хенглер нерешительно пожал ее. Рист с преувеличенной сердечностью тряс его руку, словно встретил старого друга. Потом назвал себя, его фамилия прозвучала, как Ист, ответа антиквара он дожидаться не стал. Хенглер улыбнулся. Он по-прежнему собирался уходить.
— Вы непременно должны выпить со мной виски, — настойчиво сказал Рист. — Уверяю вас, подобного виски вы нигде больше в Копенгагене не найдете. Все благородные старики уже давным-давно спились, но Катрина всегда знает, что надо ее друзьям. Словом, дорогая подруга, неси сюда восьмиугольную бутылку.
На столе появилось виски. Антиквар нерешительно включился в эту игру. Казалось, она немного забавляет его и ему хочется посмотреть, чем все кончится. Виски, между прочим, действительно было превосходное. Антиквар сделал несколько глотков и обменялся с Ристом ничего не значащими словами. Потом, взглянув на часы, сказал, что у него уже не осталось времени, и попросил Катрину вызвать ему такси — у него намечена небольшая поездка, но сперва он должен заехать к себе в гостиницу.
Рист вдруг изменил свое поведение. До сих пор он был преувеличенно вежлив с антикваром и явно выражал свой восторг по поводу их встречи. Но как только стало ясно, что антиквар скоро уйдет, Рист сделался раздраженным и откровенно невежливым. Надо сказать, что за долгое время, проведенное им за стойками баров, он неплохо изучил нелогичное поведение пьяных. Пьяные всегда злились, если кто-то из их окружения переставал пить и не хотел больше беседовать. Именно такое недовольство он и изобразил в салоне Катрины. В глазах у него мелькнуло что-то злобное и неприятное. Он вдруг наклонился к антиквару и спросил:
— Ваше имя?
Хенглер отпрянул назад.
— Что вы имеете в виду? — спросил он. — Что это означает?
— Хочу знать ваше имя! Как вас зовут?
— Я думал, вы меня знаете, — ответил антиквар. Моя фамилия Хенглер, — сдержанно добавил он.
— Хенглер. — Рист пьяно повторил фамилию.
Вдруг он словно что-то вспомнил и снова повеселел.
— Господи! — воскликнул он. — Вы антиквар, известный антиквар!
— Совершенно верно, — сказал Хенглер.
Неожиданно Рист направил свет электрической лампы прямо в лицо Хенглеру. Тот с большим спокойствием отнесся к этой беспардонной выходке. Рист с наглым вниманием разглядывал его, наконец он был удовлетворен.
— Вот, значит, ваше истинное лицо? — проговорил он. — Я так и думал.
— Что вы хотите этим сказать? — удивился Хенглер.
— Хочу сказать, что вы и не могли выглядеть иначе. У вас лицо преступника.
22
Пьяный
Хенглер нетерпеливо оглянулся, ища глазами Катрину, которая вышла, чтобы заказать для него такси. Но вообще-то грубость Риста как будто не задела его. Он сидел в кресле с равнодушным видом.
— Вы меня удивили, — сказал он Ристу и улыбнулся.
Рист снова выпил и поверх рюмки посмотрел на антиквара хитрыми, злобными глазами.
— Плохой антиквар может, конечно, быть честным человеком, — сказал он, — но хороший — никогда! Что же тогда говорить о таком всемирно известном антикваре, как вы? Вы, должно быть, догадались, что я пристально наблюдаю за вами. Я понял это, когда направил свет лампы вам прямо в лицо: вы просто законченный преступник.
Антиквар поднял руку ко рту, словно для того, чтобы скрыть зевок.
— Вы меня очень удивили, — повторил он.
— Разрешите спросить, как давно вы приехали в Данию?
— Примерно, месяц назад, — с дружеской готовностью ответил антиквар.
— И вы, безусловно, приехали сюда с какой-то ворованной картиной? Полагаю, вам удалось продать ее?
В мире достаточно много глупых людей, которых можно осчастливить такой сделкой. Что же это была за картина? Ага, вы мне не отвечаете! Не хотите говорить? Я вас понимаю. Если эта картина подлинник, значит она краденная, а если не краденная, значит это не подлинник. Все вы, антиквары, одним миром мазаны.
— Вы меня удивляете, — снова заметил антиквар.
— За ваше здоровье! И куда же вы направляетесь сегодня вечером, милостивый государь? Вы сказали, что намерены совершить небольшую поездку. Бьюсь об заклад, что вы пронюхали о какой-нибудь старой семейной реликвии! Благородная семья оказалась в трудных обстоятельствах и вынуждена продать что-нибудь из своих реликвий. Разумеется, в тайне. А вы — тут как тут. С деньгами, полученными за краденную картину. На них вы приобретете последнюю ценную вещь какой-нибудь благородной вдовы по бросовой цене. Разве это не обычное воровство?
— Я крайне удивлен и продолжаю удивляться все больше и больше, — ответил Хенглер. — Но вместе с тем я в восторге, что подобное развлечение скрасило мне ожидание такси.
Рист продолжал, не скупясь на оскорбления:
— После этого вы контрабандой вывезете этот предмет, потому что, понятно, не потерпите, чтобы государство или кто-либо другой получил свою долю в этом мошенничестве. А потом продадите эту вещь за границей в несколько раз дороже. Позвольте спросить вас в связи с вашей поездкой, какой уголок Дании будет ограблен на этот раз?
Хенглер встал:
— Я слышу, подъехало такси и, к сожалению, должен прервать нашу приятную беседу.
— Полагаю, вы все еще крайне удивлены? — вызывающе грубо спросил Рист.
В комнату вошла Катрина. Она услыхала последние слова Риста, поняла, что он может наделать беды, и шепотом одернула его. Правда, полная невозмутимость антиквара немного успокоила ее. Он улыбнулся, словно ничего не случилось. Даже пожал на прощание руку Риста и выразил надежду, что они увидятся еще раз.
— Вы так думаете? — спросил Рист.
— Должен признаться, меня немного удивил тон общения, принятый в ваших широтах, — ответил антиквар. — Я недолго прожил в вашей стране и еще не чувствую себя здесь, как дома. Однако я быстро усваиваю местные правила и надеюсь исправиться. Тогда нам будет легче разговаривать друг с другом и подобные развлечения не будут доставлять удовольствия только одной стороне.
В словах антиквара, несомненно, скрывалась ирония, но по его тону этого не было заметно. Напротив, он держался вполне дружески. Как видно, он объяснил поведение Риста действием алкоголя. Рист демонстративно повернулся к нему спиной и начал смешивать себе новую порцию виски. Катрина сама проводила антиквара. В тот день у нее никого не было. Обычно в прихожей сидела рыжеволосая служанка-шведка. Когда Катрина вернулась в залу, Рист стоял у одного из задрапированных окон. Он чуть-чуть отодвинул плотную гардину и смотрел на улицу. Снизу донесся гудок автомобиля. Это такси антиквара отъехало от дома.
Катрина была в плохом настроении:
— Я уверена, что ты оскорбил его, — сказала она. — Наверное, ты очень много выпил? Что он тебе сделал?
— Ничего особенного.
— Если б я не знала тебя так хорошо, я бы подумала, что ты спятил.
— То есть сошел с ума? Какая возвышенная мысль! Между прочим, ты давно его знаешь?
— Точно не помню, думаю, неделю.
— Что ему нужно было от тебя сегодня?
— По-моему, он игрок, — ответила Катрина. — Он заказал у меня небольшой ужин. На пять человек. В субботу в полночь. Мы знаем, что это означает. Партия в покер, конечно.
— Он назвал тебе имена своих гостей?
— Нет. А я сама никогда не спрашиваю, как ты знаешь. Хотя, когда они придут, большая часть окажется знакомыми.
Рист взглянул на часы.
— Время, — пробормотал он. — Мне нужно позвонить.
Вскоре он вернулся, оставив открытой дверь между залой и соседней комнатой — ему сейчас позвонят. Катрина внимательно наблюдала за ним. Что-то ее озадачило.
— Но ведь ты совсем не пьян!
— Конечно, нет, — серьезно ответил Рист.
— Ты все время ломал комедию!
— Да. Старался, как мог.
— Но зачем тебе это понадобилось? Этот иностранец…
— Хотел посильней оскорбить его. Трезвый человек не может употреблять тех слов, какие употреблял я. Для этого он должен быть либо сумасшедший, либо пьяный. Я предпочел прикинуться пьяным, а не сумасшедшим. Это гораздо легче.
— Но зачем тебе было оскорблять его?
— С антикваром Хенглером я вообще не знаком. Но мне захотелось сказать ему: вы подлый мошенник, сударь, и посмотреть, как это на него подействует.
— А он разве мошенник?
— Может, и не мошенник, откуда мне знать.
— Ты невыносим! — воскликнула Катрина. — И как, по-твоему, он отнесся к твоим словам?
— Этот господин умеет держать себя в руках, — уклончиво ответил Рист. — Но не это самое важное. Мне нужно было рассмотреть его лицо при ярком свете. Трезвый человек не может подойти к другому с лампой в руке и сказать: Простите, сударь, но мне очень хочется посветить лампой вам в лицо. Пьяный же может это проделать, не вызвав ни у кого удивления и не рискуя навлечь на себя гнев.
