Сперва я почувствовал вонь. Кто-то явно сдох. Недалеко. И сдох очень давно. А если давно, то странно, что я не почувствовал вонь раньше. Затем мы услышали звук тяжелых шаркающих шагов и обернулись.
Черт, а я-то думал, что наш капитан — форменный уродец. Но по сравнению со своим помощником он — просто эталон красоты. А уж мы на его фоне со своими ангельскими личиками прямо-таки небожители.
Здоровенный грузный тип в форменной одежде, который к нам приблизился вразвалку, с трудом тянул на звание человека. Физиономия капрала Ронора Журки больше напоминала кусок сырого мяса, обработанного битой. И источником вони являлся именно он. Стоило ему остановиться рядом, как меня едва не вывернуло наизнанку от инстинктивных спазмов в желудке. Я едва не отвернулся, не желая видеть, а особенно обонять этого кошмарного урода, но все-таки сумел сохранить самообладание. Заставил себя смотреть, поймав пристальный насмешливый взгляд капитана. Не хотелось, как говорится, терять лицо. Но даже обычно невозмутимая Зайда и то поморщилась.
— Капитан, ваш капрал просто однофамилец вашего шефа или?..
— Дальний младший родственник, — не стал скрывать капитан, любуясь своим помощником, словно проведением искусства. Наверняка его позабавила наша реакция. Сам-то он к своему дрессированному уродцу наверняка привык.
— В таком случае, надеюсь, ваш шеф не страшнее своего дальнего родственника? Мы не покупали билетов в кунсткамеру.
— Да нет, шеф — красавец, душевный человек. Вам нечего беспокоиться.
— Вы меня успокоили. А что на плече капрала делает наш пассажир?
Прошу прощения. Из-за этой вони я забыл сказать, что с плеча здоровяка-капрала, небрежно придерживаемый за зад мясистой лапищей, вниз головой свисал Петр. Без малейших признаков жизни. Меня это, конечно, сразу удивило и озадачило, просто мерзкий запах на время отбил соображение.
«Жив, в сознании, взбешен, парализован», — любезно сообщил Лайнус, без труда поставив диагноз.
— Боюсь, вас это не касается, — крохотный рот капитана, казалось, от усердия растянулся в любезной улыбке больше своих скромных возможностей.
— Нас это касается, — возразил я, противореча своим недавним размышлениям типа: «…если проблема связана с доставленным на Пустошь пассажиром, то мы-то тут при чем? Нам платят, мы везем». Признаюсь, иногда я жутко непоследователен, особенно последнюю пару лет. Но вид Петра, болтавшегося на плече капрала, очень уж пришелся мне не по душе. — Этого парня доставил на Пустошь наш корабль.
— И что? Это автоматически записывает вас в его родственники?
Еще иронизирует, засранец.
— Он арестован?
«Лайнус, да дай же особисту пинка, нечего скрытничать».
— Нет. — Капитан покачал массивной головой, не скрывая самодовольной усмешки. — Не арестован. Он всего лишь покинул мой кабинет без моего разрешения, сработала защитная автоматика. Пилота доставят на базу и приведут в чувство. Затем он приступит к несению службы. Ничего серьезного.
— Я лично приведу его в чувство, — буркнул капрал Журка.
Голос у капрала оказался таким же грязным, как и весь его немытый облик. Меня прямо передернуло от омерзения.
— Капитан, этот человек с нами не полетит, по крайней мере, не раньше, чем помоется, — решительно заявила Зайда. — Иначе я скину его с борта челнока прямо в воздухе, и тогда не говорите, что я не предупреждала. От него весь салон провоняет, а нам еще им пользоваться.
Омерзительная вонь била волнами, казалось нарастая с каждой секундой, — но как такое может быть? Я невольно попятился, стараясь увеличить дистанцию между собой и капралом, а рука машинально легла на рукоять игольника, прикрепленного к правому бедру. Очень захотелось пустить его в дело, чтобы избавить мир от такого урода.
«Лайнус, тебе придется еще поднажать, — попросила тавеллианца Зайда. — Иначе мы все запачкаем салон твоего любимого челнока блевотиной».
«Да, точно! Пусть убираются оба, и как можно быстрее, — сварливо присоединился я. — Сил нет терпеть эту вонючку!»
— С этим парнем и впрямь проблемы, — поморщился капитан, зажимая короткими пальцами пуговку носа — даже его проняло. — Капрал, тащи парня обратно, доставишь на базу самостоятельно. Глаз с него не спускай. Возьмешь мой личный глайдер.
— Есть, мой капитан!
Капрал развернулся и потопал восвояси. Как мне показалось, с облегчением. С чего бы это?
— Да парня-то как раз можно оставить, — покачала головой Зайда.
— Вы не в ситуации, — просветил капитан. — Капрал так разволновался именно из-за него.
— Вонь и волнение — это что, синонимы, капитан?
— В данном случае — в точку. Все, хватит разговоров, взлетаем.
— Так вы все-таки с нами, капитан? — хмыкнул я.
— Раз вы так переживаете за целостность своего корыта, а помощник лететь не может, придется мне, так сказать, проконтролировать ситуацию на должном уровне.
«Зайда, он нам точно нужен? Он ведь боится, что мы вместо следования на базу свалим на орбиту, и недалек от истины».
«А ты думаешь, Лайнус зря старается? Капитан нам не помешает. Если захочет нас подставить, то и сам пострадает».
«Ясно. Здравая мысль».
Через минуту мы уже сидели в креслах салона, пристегнувшись ремнями.
Оборудование терминала включать не пришлось, транспортный колодец помогает только для выброса за пределы атмосферы. Так что с мягким толчком челнок оторвался от терминала на собственных стартовых антигравах и пошел с ровным ускорением на маршевых движках, плавно набирая высоту. Квадрат космопорта стремительно провалился вниз и уже через несколько секунд пропал из виду. По привычке я наблюдал за полетом, присоединившись к навигационной системе челнока и скачивая информацию с обзорных камер, встроенных в обшивку судна. С трехкилометровой высоты озеро Нежное, промелькнувшее снизу, показалось небольшим водоемом. Затем мы устремились через долину, причудливо сформированную игрой природных сил в форме растопыренной человеческой пятерни, к гряде невысоких гор, окаймлявших подушечки пальцев — ровные вытянутые участки низменности, почти в любое время года окутанные легким туманом из-за бьющих из-под земли гейзеров.
Туманная долина — моя родина.
До сих пор вся «жилая площадь» планеты сосредоточена именно здесь, в виде небольших поселков среди зеленовато-желтых холмов и зеленых лоскутов посадок адаптированных культур…
Все было так знакомо…
Однако вид долины взволновал меня не больше, чем вид любой другой планеты, на которых мне доводилось бывать в торговых рейдах Кассида. Догадки о том, что же именно военные соорудили на месте бывшего ремонтного комплекса общины и что, вообще, черт возьми, происходит, к чему эта спешка и изменения в планах командования базы, казались занимательнее воспоминаний из прошлого.
Я мог бы влезть в сеть военной базы с легкостью, которая и не снилась их службе безопасности, чтобы прояснить интересовавшие меня вопросы. Но это нужно было делать на несколько минут раньше, пока не накрылась связь, а в тот момент голова была занята другой проблемой — встречей с родственниками. Так что когда возникла реальная необходимость вытащить нужную информацию на свет, оказалось поздновато. Корить себя за это бессмысленно. Всего в жизни невозможно предусмотреть. Теперь придется выяснять на месте, что к чему, только и всего.
Но самое главное — почему молчит Кассид?
ГЛАВА 11
Шайя
Замедлив шаг «Миссионера», Шайя наблюдала, как винтокрыл на скорости приближается к перекинутому через пропасть мосту. Для переправы на ту сторону грузовоз вполне мог обойтись воздушными винтами, просто расположение моста совпало с его маршрутом. Мост был нужен для более «приземленной» техники. Во-первых, не каждый робот, оснащенный прыжковыми двигателями, сможет преодолеть такой провал, не говоря уже о тех, кто такого оборудования лишен. Во-вторых, опасное и нецелесообразное занятие — жечь топливные ресурсы и парить над бездной, испытывая судьбу. В-третьих, кроме роботов есть еще масса техники, использующей для парения антигравитационный привод, а им нужна поверхность, от которой они смогут отталкиваться — уж такая специфика, ничего не поделать. Над бездной антиграв буквально теряет под собой опору. Именно поэтому мост, скроенный из легких и прочных металлических ферм, способных выдержать вес тяжелого боевого робота, охраняли два «Кротоса» — как важный стратегический объект.
К месту говоря, по мнению Шайи, Адская пропасть — довольно странное явление даже на взгляд человека, далекого от геофизики. Если ущелье, по которому пролегал маршрут отряда, было создано работой вполне обычных природных сил — вода, ветер и температурные колебания вкупе с геологическими процессами, то Адская пропасть — нечто сверхъестественное в своей жуткой красоте и геометрической правильности линий. В местной сети Пустоши бродит легенда о древних богах, сражавшихся в этих горах миллионы лет назад. Этакий приятный мифологический оживляж, тешащий самолюбие местного населения, попытка придать своей планетке ореол загадочности и избранности. Словом, боги промахнулись и вонзили в землю гигантские топоры, разрубив горы крест-накрест. По одному из менее глубоких разрезов пролегало ущелье Двух Рук, а другой разрез являлся Адской пропастью, которую сейчас и пересекал винтокрыл. Постоянно затянутое плотной пеленой клубящегося тумана, дно пропасти никогда не просматривалось, но туман еще можно было как-то объяснить — в двух километрах справа от «Миссионера» находился гигантский водопад, скрытый сейчас от наносенсоров горными складками. Там пропасть расходилась на полукилометровую ширину и мощные потоки воды, срываясь с кручи в бездну, с неутомимой яростью бились по пути о многочисленные каменные зубья, ощерившиеся навстречу из отвесной стены, рождая тем самым непрерывную реку словно бы кипящей водяной пыли. Сложнее было объяснить происхождение самой пропасти, точнее ее неестественно правильную форму и глубину. Ширина в полкилометра на водопаде, и уже всего восемьдесят метров в районе моста. А еще через семь километров, продолжая сужаться, разлом сходил на нет. И на всем протяжении — совершенно отвесные стены. Выветривание пород оставило свой неизбежный след, выщербив и искривив края пропасти, но чем ниже, тем ровнее становились стены, пока не исчезали в тумане на километровой глубине. Наверное, недаром местные сочинили легенду о богах — природными процессами объяснить образование такой пропасти трудно…
