Самому бы под раздачу не попасть…
Так. Сегодня я ещё работаю, поэтому спешно организовал отправку в офисы продаж информации об изменении цен на покупку и продажу наших акций. Народ там после этого просто охренел и за голову схватился — многие из сотрудников в бумагах МММ по уши были, чуть ли не держащими бога за бороду себя считали, а тут такой облом…
Самое интересное, скинуть в последние минуты эти билеты и акции у них не получалось — касса была пустая, всё с утра ребятки Михаила Юрьевича выгребли. Желающих же купить акции по сто пятьдесят тысяч среди народонаселения почти не нашлось — очень уж резко цена на них выросла. Кое-кто даже домой сбегал и принёс свои бумаги для сдачи в офисе, но там их тоже ждал неприятный сюрприз. До полудня наличных денег в кассах не было, а затем цена сменилась…
Работа работой, а о будущем подумать тоже надо. Мише сейчас позвоню…
— Доброе утро, Михаил Юрьевич, говорить можете? — вежливо в трубку слова лью.
— Да, Вас — всегда готов выслушать, — довольный-предовольный голос мне отвечает, на Вы меня называет.
Ещё бы, знает, наверное, уже новость про акции.
— Про изменение цены бумаг МММ в курсе? — деловым тоном вопрошаю.
— Само собой, телевизор только об этом и говорит — новость номер один это сегодня, — отвечает мне Миша.
— Ну, мало ли… — под дурачка шарю.
— Покупать? — звучит из моей трубки.
— Дело заманчивое, но риск очень уж велик… Не уверен, что у Мавроди перезапустить пирамиду получится. Хоть и говорит он, что за месяц эти акции в цене в четыре раза вырастут… — высказываю своё мнение Прокопу. — Я бы не влезал, но Вы сами смотрите…
Молчит трубка. Переваривает Миша услышанное.
— Я тут увольняюсь, сами понимаете… — в завершение разговора говорю.
— Не теряйся, Бакалавр, заглядывай. Наши двери для тебя всегда открыты. До встречи. Да, если что надо будет — звони.
Глава 31
Глава 31 Утро после вчерашнего обвала
Павел Николаевич проснулся сегодня ни свет, ни заря. На кухоньку свою старенькими тапочками прошлёпал. Давно бы их пора заменить, но всё откладывал, чинил время от времени…
Крышку с чайника снял. Зажурчала вода из крана. Много наливать не стал — газ денег стоит. Зачем лишнюю кипятить? Ему только на кружечку одну и надо…
Прошлым летом шиповника набрал, насушил и сейчас вот ещё небольшой запасец имеется. Несколько ягодок теперь он из коробочки достанет, в эмалированную свою любимую ёмкость бросит, настоится немножко питьё и можно завтракать.
Хлеб у Павла Николаевича в целлофановом пакете хранится — так он дольше не черствеет. Кстати, скоро надо опять буханку покупать, от этой меньше четверти осталось.
Пока кушал новости по радио слушал. По очереди мужчина и женщина что-то хорошо поставленными голосами говорили. Особо не вникал. Привычным фоном существования звуки из динамика для него были. Всё веселее, чем в тишине сидеть…
Кружку сразу же сполоснул и в шкафчик на стене поставил. Отец-покойничек ещё его купил, а служит и служит он верой и правдой. Хорошие вещи раньше делали. Помнится, как мама радовалась, когда они с отцом его из магазина принесли.
Зубы почистил, побрился, умылся. Обмылочек на пластмассовую полочку положил. Лезвие к станку совсем уж затупилось, немилосердно кожу на лице дерёт… Да ладно, ещё пару раз использовать можно.
Ботинки у Павла Николаевича ещё с вечера почищены, костюм приготовлен. Велик он что-то стал, похудел телом Павел Николаевич. На пенсию жира то сильно не нагуляешь.
Оделся, присел на дорожку. На ходики посмотрел. Пора. Можно и в церковь идти, свечку поставить. Поблагодарить Господа нашего, что надоумил вовремя билеты МММ обратно в офис продаж принести. А, как сомневался — возвращать или ещё подержать… Больно хорошо они в цене поднимались… Слава Богу, жадность не обуяла, вовремя от них избавился. Вон что вчера то вышло — многие погорели, все надежды на счастливую жизнь их рухнули…
Валентина вчера напилась. Вдрызг. Никогда себе такого раньше не позволяла, а тут…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Было с чего…
Дура — на Марину Сергеевну по телевизору насмотрелась, как жена Лёни Голубкова захотела в кресле сидеть и конфеты из коробочки кушать…
Дом материн в деревне продала за бесценок — нормальной цены никто не давал. Где теперь картошку-моркошку растить она будет? На одну зарплату — ноги протянешь, а тут хоть у неё лучок и прочее со своего участка в деревне были. Наработаешься, правда, в выходные до одури, но потом банок накрутишь и есть что зимой на стол поставить.
Ходила, дура, гордая, нос задирала, всё считала, как её мавродики в цене прибывают, планы строила. На море в бархатный сезон съездить мечтала. Раньше то там и не бывала…
Думала там на песчаном бережку ещё и мужчину порядочного встретить. Пусть может и не молодого, да и не красавца писаного, но главное — чтобы не пил. Ну, не совсем, по праздникам и после бани можно и принять немного.
До ста тысяч за сто билетов цена уж дошла, вот тогда бы и сдать их, но всё кикиморе болотной было мало. Когда же вчера про сто пятьдесят сразу объявили — чуть не описалась от радости. Не долго, простодырка, веселилась — к обеду акции упали…
Обманули народ в очередной раз. В нашей стране так и бывает. Никому верить нельзя — обведут вокруг пальца…
Как в рекламе то всё красиво у них было… Домик в Париже… Своего домика в деревне лишилась и пол зарплаты на эти бумажки тратила, а теперь всё псу под хвост…
Башка то как трещит! Что теперь делать то… Соседи ещё засмеют, предупреждали ведь — не лезь, Валентина, куда не надо, богато не жили — не стоит и начинать…
Юра злой как чёрт в офисе за перегородкой сидел. Козлина безрогая, что вчера Бакалавра не послушал! Сам ведь он позвонил ему до работы, посоветовал билеты МММ сдать. Говорил, что, конечно, сам Юра хозяин-барин, ему решение принимать, но лучше бы в деньги выйти. Ничем не обоснован такой стремительный рост акций, что на определенные мысли это наводит…
Обижен он был на Вадика. Да, что там — позавидовал ему. Всё у него как-то хорошо получается. Юра сам его в МММ привел, а до сих пор в мелких клерках ходит, а Бакалавр — сначала офис возглавил, а потом и и.о. регионального стал, взлетел по карьерной лестнице как на ракете. Юра даже с ним в последнее время не разговаривал и по телефону не звонил, трубку бросал если сам Вадик его наберёт. Тут Бакалавр Юру сам опять первый вызвонил, Машку настоятельно попросил к телефону его позвать — дело, сказал, очень важное. Она трубку в руки и сунула.
Взял всё же мелкие билеты с собой из дома на работу и до открытия офиса их выкуп оформил. Предупредил ещё начальницу, что может передумаю и вечером деньги в кассу верну, а их заберу. Не верил Вадику, подстраховывался. Про его звонок, само собой, никому не проговорился — очень Бакалавр об этом просил. Да, если бы и сказал, отмазался бы Бакалавр — без свидетелей мы говорили, Машка не в счёт, ничего она и не слышала.
Вложенное почти вернул, но на пятистенок хороший в Истобенске теперь не хватит. На оставшиеся билеты крупных номиналов по их вчерашнему послеобеденному курсу собачью будку только и построишь. Эх, надо было Вадика послушать и всё сливать!
Сегодня уже поздно, да и не работает офис — сидим за закрытыми дверьми… На улице то что делается! Народ пытался утром даже силой сюда ворваться, пришлось милицию начальнице вызывать. Так и сидят теперь двое милиционеров с нами в офисе. Как в осаде мы — ни зайти, ни выйти. Скоро камни в окна, наверное, полетят, по телевизору вчера вечером говорили, что в некоторых городах офисы продаж громили, а утром передали, что за ночь парочку и сожгли… А, если и нас жечь надумают — народ у нас дикий…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дубина стоеросовая, что Бакалавра вчера не послушал…
Глава 32
Глава 32 У офиса
Ольге Александровне торопиться некуда. Она — домохозяйка. Никогда не работала — её Тимофей Павлович хорошо получал, а сейчас у Ольги Александровны пенсия по потере кормильца.
