Твен раскрывает один из самых распространенных, без промаха бьющих приемов политической борьбы в США. Версия о «распущенности» и «безнравственности» политического соперника — верный козырь в политической игре. Для буржуазного обывателя обвинение в «безнравственности» кандидата на выборную должность равно обвинению в политической несостоятельности.
Рассказчик у Твена наивно полагает, что репутация порядочного человека в США — «важное преимущество» для политической деятельности, а позорные преступления его противников — препятствие для их политической карьеры. Но вот пущена в ход лживая стряпня продажных газет — белое превращено в черное, и наоборот. Герой рассказа становится «бывшим порядочным человеком», не совершив ничего бесчестного. Политический бандитизм действует, как хорошо слаженная машина. Когда уничтожена репутация человека, любое насилие над ним можно изобразить «естественным» результатом «негодования» «оскорбленной и разгневанной публики». Достаточно провокационного намека в газете — и дом злосчастного кандидата разгромлен и ограблен.
«Свобода» слова, «свобода» печати существуют только для клеветников, которые свободно поносят честного человека на страницах газет. Оскорбленному же негде выразить свой протест, ему остается только молча проглотить угрозы и оскорбления и «спустить флаг» — то есть отказаться от участия в политической борьбе, в политической жизни. Это-то и является целью, к которой стремятся его противники.
Насколько точно изобразил Марк Твен в своем рассказе политические нравы США, свидетельствуют мемуары его современников. Например, видный юрист того времени, Генри Седгвик, в своей автобиографии описывает выборы в сенат одного из членов демократической партии от штата Нью-Йорк (Марк Твен написал свой рассказ в результате участия в выборах губернатора Нью-Йорка). Автор — молодой студент — был поражен цинизмом и наглостью «бизнесменов от политики». «Боссы», руководившие этой кампанией, были «зубрами» из Таммэни-Холл — центра партии демократов. Проведя публичную травлю кандидатов всех других соперничавших с демократами партий, подобную описанной в рассказе Марка Твена, «деятели» из Таммэни-Холл на глазах у всех присутствующих, при вскрытии урн, под громкий хохот заинтересованных лиц, совершили самые неприглядные махинации с бюллетенями. В результате этих наглых подтасовок почти все бюллетени «оказались поданными» за кандидата демократической партии. Когда молодой Седгвик попытался протестовать против этих нарушений избирательного права, его высмеяли — как «чистого ангела», не знающего настоящей жизни[108].
Тема «печать и общество» занимает видное место в ранних рассказах Марка Твена. Он — профессиональный журналист, знающий всю подноготную жизни «разбойников пера», — должен был дать оценку журналистским нравам, американским «фабрикам вранья».
«Журналистика в Теннесси»[109] — один из лучших юмористических рассказов Марка Твена — воспринимается как шарж, рожденный необузданной фантазией автора. На самом же деле рассказ основан на реальных фактах (конечно, утрированных). Достаточно вспомнить инцидент из жизни самого Марка Твена, внезапно сбежавшего из Виргинии из-за ожесточенной распри и перестрелки (в дело грозила вмешаться еще и полиция) сотрудников и редакторов двух враждовавших между собою газет. В Виргинии Твен имел прекрасный коллектив, хорошую работу, благодарных читателей; в Сан-Франциско — голодал (об этом он рассказывает в книге «Закаленные»). Следовательно, опасность ему грозила немалая, если он покинул друзей и удачу.
В рассказе «Журналистика в Теннесси» даны шаржированные и вместе с тем характерные для США картины нравов журналистов. Журналисты обливают друг друга бранью, устраивают дуэли прямо в редакции, хлещут своих противников плетками, выбрасывают один другого в окно, подкладывают бомбы. Юмор рассказа основывается на буквальном изображении того, что употребляется в переносном смысле. Обычно конкурирующие газеты ведут словесные дуэли, хлещут друг друга словами, а не плетками (у Марка Твена то и другое), «подкладывают мины», от которых не взрываются печки. Твен вкладывает буквальный смысл в метафорические понятия, и злосчастный рассказчик после одного дня работы в теннессийской газете еле уносит оттуда ноги: противники так изрешетили его пулями, что в нем «теперь ни один принцип журналистики не удержится».
Несравненный юмор Твена имеет здесь дальний прицел. Твен показывает, что смысл происходящего в редакции газеты выходит за пределы журналистской среды. Это обрисовка общественных условий, в которых работают журналисты. Не то существенно, что редактор теннессийской газеты «Боевой клич округа Джонсон» бретёр и привык разговаривать с «этими скотами» языком площадной брани, а важно то, что за любое слово правды газетчика ждет кровавая расправа со стороны «видных подписчиков» или по меньшей мере побои, поношения и оскорбления. Журналист — лакей, с которым «принято» разговаривать с палкой в руках. От него так уж привыкли ждать угодничества и приспособленчества, что проявление независимости суждения с его стороны влечет за собой расправу. В юморе этого рассказа есть ощутимая горечь. Твену-журналисту этот привкус был хорошо знаком.
В том же году Твеном был написан превосходный рассказ «Как я редактировал сельскохозяйственную газету»[110], в котором образ редактора-невежды приобретает обобщающий смысл.
Рассказ ведется от имени простака, описывающего свою деятельность в роли временного редактора сельскохозяйственной газеты. Простак оповестил своих читателей, что «репу никогда не следует рвать руками, потому что это ей вредно», а нужно «вместо этого велеть мальчику влезть на дерево и потрясти его».
Твен-юморист создает образ человека до идиотизма наивного, «не понимающего» ярости своих читателей, стоящего в растерянности перед бушующими подписчиками газеты.
С живым юмором рисует Твен сцены приема посетителей:
«После моих слов пожилой господин вскочил, разорвал газету в мелкие клочья, растоптал их ногами, разбил палкой несколько вещей у меня на столе, выбил стекла в окне и заявил, что всякая корова смыслит в сельском хозяйстве больше, чем я, и ушел, сильно хлопнув дверью. Вообще он вел себя таким образом, что я подумал, что ему в газете что-то не понравилось. Но так как я не знал, что именно возбудило его неудовольствие, то я никак не мог ему помочь».
Последняя фраза и комическое преуменьшение — «что-то не понравилось», — заключающие описание бурной сцены погрома, передают не только ритм действия (посетитель набедокурил и умчался), но характеризуют знакомый нам образ «деликатного», но знающего себе цену простака. В данном рассказе он играет в «скромность» при сознании своей «эрудиции».
Автор прекрасно пародирует наукообразный стиль газетчиков-невежд, выдающих себя за специалистов, их напыщенно-дидактический, самоуверенный тон и наигранную «ученость»:
«О тыкве. Эта ягода очень распространена между обитателями Северных штатов. Там тыкву предпочитают крыжовнику и, кроме того, ее употребляют в качестве корма для рогатого скота, взамен малины. Говорят, что она очень питательна и прекрасно действует на пищеварение. Тыква — единственный плод из семейства апельсинов, растущих на крайнем севере, кроме одного или двух видов зеленого горошка. В то же время замечено, что тыкву реже сажают в садах, так как опыт показал, что тыквенное дерево дает очень немного тени…»
В этой абракадабре, которую нельзя читать без хохота, есть своя пародийная логика. Твен воспроизводит стиль тогдашних лубочных изданий — календарей для фермеров, сельскохозяйственных брошюр, издаваемых безграмотными ловкачами, сельскохозяйственных газет и журналов, в которых не было ни грана науки, но их издатели из кожи лезли вон, чтобы показать, что они предлагают читателям первосортный материал. Это, так сказать, классический штамп подобных изданий. В твеновской «энциклопедической справке» обозначены: «район распространения» такой «ягоды», как тыква, ее «практическое применение», «воздействие на организм», «место в фауне страны», «научные наблюдения практиков» — все вмещено в десятке пародийных строк.
Автор довел свой рассказ до кульминации — толпа запрудила всю улицу («люди сидят даже на заборах») и намерена расправиться со злополучным простаком. Но закончить рассказ сценой юмористической расправы с редактором Твен не может, хотя бы тот и рекомендовал «стрижку коров» и уверял, что «раковины лежат неподвижно, когда около них что-либо играют». У Твена иная цель, и ей подчинена композиция рассказа.
«Деликатный» простак, доведенный до белого каления «несправедливыми» упреками вернувшегося редактора — владельца газеты, разражается гневной тирадой. В ней дана не только превосходная стилизация традиционной фольклорной перебранки типа «хвастовских диалогов» («Ах вы редька этакая, кочан салата, сын цветной капусты!»), в ней не только красочные мазки, завершающие образ простака, гордого своими познаниями и «выполненным долгом», — в ней самое главное, ради чего написан рассказ:
