XIV
Мы обживали нашу новую квартиру. Дунетхан чуть ли не каждый вечер приходила с какой-нибудь покупкой, то мясорубку, то клеенку принесет. А как-то утром объявила мне:
— Собираюсь сходить на привозной рынок…
— Никак корову надумала купить?
— Мы поселились на новом месте, так что надо бы три пирога приготовить[8], — объяснила Дунетхан.
— Нет, не зря я тебя называл нана…
— Причем тут нана, все люди так делают…
В этом она права. Надо показать людям, что мы хоть и маленькая, но настоящая семья.
— А зачем тебе привозной рынок?
— Ухват хочу купить. Говорят, только там они бывают…
— Так ведь в селе у нас отличный ухват остался!
— Пока мы его сюда привезем… А сегодня вечером я собираюсь делать уалибахи. К нам гость должен прийти…
— Гость? Кто?
— Дуду.
Вот так новость! Перед глазами невольно встал образ Дуду, такой, какой я увидел ее в первый раз. Слегка завивающиеся иссиня-черные волосы обрамляют матового цвета лицо и падают на плечи. Легким движением головы она отбрасывает пряди волос за плечи сначала с одной, потом с другой стороны, но вскоре непослушные волосы снова занимают привычное место. Мне кажется, что лучше меня никто не знает и не понимает, какая любовь и доброта таятся в ее сердце…
— Вчера она заглянула ко мне в магазин, — продолжает Дунетхан. — Трудности ваши, говорит, позади, а теперь и мне помогите найти квартиру…
— Квартиру?
— Ну да, Кавдын, дядя Дуду, разве тебе ничего не говорил?
— Что-то не припомню.
— Дзандзабах мне и жене Кавдына наказала, если кто будет искать квартиру, направлять к ним: им ведь надо новых квартирантов подыскивать.
Теперь я вспомнил, Кавдын и в самом деле говорил о какой-то квартире… А что, Дзандзабах была бы отличной хозяйкой для Дуду и ее подруги.
На работе все мои мысли были связаны с Дуду. Намеченная на вечер встреча радовала, но одновременно и пугала меня: сможем ли мы принять ее достойно? Несколько раз я брался за ручку, но в голову не лезла ни одна мысль. Дверь резко распахнулась, и голос секретарши редактора заставил меня вздрогнуть:
— Казбек, тебя вызывает заместитель редактора!..
Мне вспомнился наш сельский курьер. В нашу калитку он стучал довольно часто. При звуке его голоса Дзыцца охватывало беспокойство: вдруг мы забыли уплатить какие-нибудь налоги, и теперь нас ждет суровое наказание! Собравшись с духом, она наконец выходила к калитке. Курьер был до того беспардонный и грубый, что даже не отвечал на приветствие. Казалось, в обиходе у него всего три слова, которыми он пользовался во всех случаях:
— Тебя селсвет вызывает!..
Вместо «сельсовет» он почему-то говорил «селсвет», очевидно считая, что, произнося так, можно напустить на людей побольше страху. Обронив эти три заученных слова, он тут же поворачивался и уходил, не удосужившись толком объяснить, кто и зачем вызывает. Если бы даже кому-то вздумалось задать ему эти вопросы, ответа бы он наверняка не дождался.
Вот этого сельского курьера мне и напомнила наша секретарша. Передав распоряжение зама, она в тот же миг скрылась за дверью.
Всего я мог ожидать, но то, что в кабинете замредактора увижу Фатиму Темболатовну, свою первую учительницу, такое и в голову мне не могло прийти. От неожиданности я смешался, кажется, даже забыл поздороваться. Сколько времени я уже не видел Фатиму Темболатовну, с каких пор не слышал ее тихого доверительного голоса! Множество людей встречается у человека на жизненном пути, всех и не упомнишь, но свою первую учительницу, ту, что раскрыла тебе глаза на мир, нельзя забыть никогда.
По печальному лицу Фатимы Темболатовны можно было сразу определить, что она чем-то обеспокоена, но вот она увидела меня, по всей видимости, узнала, и взгляд ее оживился, повеселел.
— Вы знакомы? — услышал я голос заместителя редактора.
Ни Фатима Темболатовна, ни я не ответили на этот вопрос, но загляни сейчас кто-нибудь в наши души, он нашел бы там прекрасные и незабываемые воспоминания пятнадцатилетней давности, связанные со школой.
— С Фатимой мы учились в одном вузе, — вновь нарушил молчание заместитель редактора. — Казбек, к тебе такая просьба — выслушай рассказ Фатимы Темболатовны и как следует разберись в этом деле…
Мы вышли от зама и пока шли по коридору, я терялся в догадках, почему зам обратился именно ко мне, ведь вопросы школьного обучения относятся не к моему отделу.
В моем кабинете Фатима Темболатовна наконец-то высказала свое удивление.
— Никогда бы не подумала, что могу встретить здесь моего маленького Казбека!
А в это время в голове у меня лихорадочно вертелась мысль: вдруг я не смогу помочь своей первой учительнице и потеряю уважение в ее глазах, а заодно невольно нанесу обиду и заместителю редактора. Конечно, он поручил мне это дело не только потому, что мы с Фатимой Темболатовной односельчане и хорошо знаем друг друга, за этим поручением — и доверие, оказанное мне. Верно, опыта работы у меня пока маловато, но зам, очевидно, верит мне, надеется на меня, поэтому и обратился ко мне, а не к тем, кто непосредственно должен был заниматься этим делом. Как тут было не постараться, не приложить все силы и все свое умение!
— Ты, наверно, знаешь, что я уже несколько лет не работаю в нашем селе, — мягким, хорошо знакомым мне голосом стала рассказывать Фатима Темболатовна. Мне это и в самом деле было известно. — Беспокойство за сына заставило меня вновь поселиться в доме стариков…
Историю ее жизни я хорошо знаю. Муж Фатимы Темболатовны погиб на фронте. После этого она вернулась в отчий дом. Отец и мать мужа стали слезно просить ее не забирать внука, и она уступила уговорам. Несколько лет она проработала в нашем селе и вот теперь, по ее словам, снова была вынуждена вернуться в дом мужа.
— Работа моя в местной школе шла неплохо. Я успела выпустить начальные классы, снова взяла первоклашек, довела их до третьего класса. И вот нежданно-негаданно я оказалась в затруднительном положении. Недавно у нас была комиссия из районо и мне объявили, что продолжать преподавательскую работу я не имею права.
— Почему? Чем они это объяснили? — удивился я.
— Объяснили тем, что у меня нет диплома преподавателя начальных классов. У меня его и в самом деле нет. Я училась на последнем курсе института, когда умерла моя мать. Ухаживать за отцом было некому, и я оставила учебу.
— Сколько лет вы работаете педагогом?
— Тридцать два.
— Вам когда-нибудь делались замечания по работе?
— Получала только грамоты и слова благодарности.
Я машинально задаю вопросы, выслушиваю ответы, а сам усиленно соображаю: с какого конца приняться за дело? Может, обратиться в министерство просвещения республики? Уж не к тому ли заместителю министра, который когда-то наотрез отказал мне в помощи? А что, если попытать счастья в районном отделе народного образования? Стоп!
Кажется, придумал. Поступив в институт, я какое-то время жил со студентами-выпускниками. Теперь один из них работает в отделе народного образования как раз того района, в котором находится школа Фатимы Темболатовны. Я с облегчением вздохнул, словно дело уже было сделано, поглядел на часы.
— Может, тебе надо куда идти, а я тебя задерживаю? — со смущенным видом проговорила Фатима Темболатовна.
— Что вы такое говорите! У меня нет и не может быть более важного дела, чем ваше! — твердо заверил я свою учительницу. — А сейчас, извините меня, на минутку отлучусь. Пока не начался обеденный перерыв, хочу позвонить в отдел народного образования… Скажу секретарю, чтобы она заказала мне ваш район.
Я бросился к двери. В коридоре мне повстречался заместитель редактора.
— Ну, как?
— Собираюсь звонить в районо…
— Ты знаешь там кого-нибудь?
— Есть там один знакомый инспектор, вместе учились…
— Не давай Фатиму в обиду, она отличный человек…
— И педагог тоже…
Вскоре я снова был в кабинете. Не стану скрывать, очень люблю выручать кого-нибудь из беды. Что может быть важнее, чем оказание помощи ближнему!
— Никак не могу от своих забот отделаться! Не знаю даже, что в мире творится, — упрекнула сама себя Фатима Темболатовна. — Расскажи, как вы живете, как твои младшие сестренки? Кого ни спросишь, все о вас хорошо отзываются, молодцы, не испугались трудностей, выдюжили… Сестры твои тоже в городе бывают?
— Дунетхан работает в магазине. В этом году закончила техникум.
— А Бади?
— Пока в селе, но скоро собирается приехать…
— Очень рада за вас, чести Дзылла ничем не запятнали…
При упоминании о Дзыцца сердце у меня, как обычно, сжалось. Хорошо, что в этот момент раздался телефонный звонок. Я схватил трубку.
— Алло! Алло! Слушаю! Да! Отдел народного образования? Жду! Алло! Клим мне был нужен, позовите его, пожалуйста! Да, да, жду! Говорим, говорим! Алло? Это Клим?
