Шесть часов спустя он сдался.
— Я не способен, не способен на это, — сказал себе Джек. Он сидел в узком проходе рядом с гаражом, рассматривая собственные руки. На них не было следов крови, но дрожь никак не унималась.
Луис не желал сознаваться. Он просил, умолял, плакал, но не хотел признаваться ни в чем, кроме связи с проститутками. Он говорил о своих детях, о беременной жене. Он вспомнил каждый грех, совершенный в этой жизни, и просил Господа простить его.
Джек вытворял с ним ужасные вещи. Ему дважды пришлось выйти, чтобы вывернуться наизнанку, причем во второй раз пустой желудок уже ни с чем не мог расстаться: десять минут болезненных сухих судорог. Но Джек заставлял себя возвращаться и продолжать.
Четыре часа спустя Луис завел другую песенку.
Он виновен, всхлипнул Луис. Да, это он все это сделал — все, в чем обвиняет его Джек. Он подпишет что угодно, скажет что угодно, — но, когда Джек потребовал деталей, Луису нечем было поделиться.
— Неужели я ошибся? — тихо спрашивал себя Джек. — Неужели ошибся?
Рассвет был не за горами — серое туманное марево уже брезжило на востоке. За гаражом пахло мусором, но ощущался и влажный, свежий привкус дождя. Мимо Джека пронесся небольшой вихрь розовых точек — ранние лепестки с вишневого дерева, росшего на заднем дворе.
Джек думал о своем сыне. Он думал, каково это — быть отцом и что делают отцы. Затем он поднялся и снова вошел в гараж.
Луис. Или как тебя там зовут. Ни бумажника, ни документов на машину, вообще никакого удостоверения личности.
— Я же говорил тебе, я все объяснил. Я не хотел подставлять свою семью в случае, если меня арестуют.
Разумно. У тебя ведь есть сынишка, верно? Роберто.
— Да, да Он хороший мальчик, он любит папочку…
Почему? Чем вы занимаетесь вместе?
— Мы, мы разные вещи делаем. Ходим в кино, гуляем в парке, играем в футбол…
Вот как? Значит, он любит футбол. Тогда, наверное, он играет в школьной команде.
— Да. Я вожу его на тренировки, каждую субботу…
А мать не возит? Только ты?
— Да, я один. Мне нравится смотреть, как он играет…
Расскажи мне о его первой игре. С другой командой.
— Что?
Сколько ему было лет? Ты же отец, ты должен вспомнить.
— Конечно. Он был такой красивый в своей маленькой форме… о боже…
Продолжай.
— Они продули. Четыре — один. Он так старался.
Ну разумеется. Сколько ему тогда было?
— Семь лет.
А какая была погода?
— Шел дождь. В Ванкувере так часто идут дожди…
Да. И как называлась его команда?
— …Не помню.
Ничего страшного. Я тебе помогу.
— Нет! Нет, она называлась… «Волки». Все родители звали их волчатами.
Нет.
— Ч-что?
Нет. Не звали. Школьная лига для семилеток в Ванкувере называет футбольные команды в честь школ. Никаких «Волков» нет и не было.
— Я ошибся. Я имел в виду…
Нет никакого Роберто. Нет Луиса. Есть только угнанный семейный автомобиль, правдоподобная легенда и наклейка «Ребенок на борту», которую ты купил за доллар для пущей маскировки.
— Нет, не надо, пожалуйста, я клянусь тебе…
Теперь мы знакомы.
Тебе осталось узнать обо мне одну последнюю вещь: я не остановлюсь. Когда станет плохо, когда станет совсем невыносимо и ты будешь молить о смерти, вспомни этот простой факт: Я никогда, никогда не остановлюсь.
Пока не узнаю всю правду…
Это заняло три дня.
ПОЛИЦИЯ ВАНКУВЕРА
Транскрипт магнитофонной записи № 332179
«Роберто Луис Чавес», кассета 7.
Второй голос на записи идентифицирован как «Неизвестный».
ЧАВЕС: Она была у меня шестой. Я разделался с ней где-то в середине февраля, у меня день рождения в этих числах, и у меня было приподнятое настроение. Решил, что заслуживаю какого-то особенного подарка…
НЕИЗВЕСТНЫЙ: Помедленнее. Уже очень скоро.
ЧАВЕС: Понял, понял, я просто… о'кей, о'кей…
НЕИЗВЕСТНЫЙ: Дыши спокойно.
ЧАВЕС: Ее звали Бонни, я подобрал ее на Сеймур-стрит, в пятницу. На ней была красная кожаная мини-юбка Я отвез ее в трейлер и трахнул, прежде чем убить. Задушил проводом от удлинителя.
НЕИЗВЕСТНЫЙ: А тело?
ЧАВЕС: Бросил к двум остальным, оно там, клянусь.
НЕИЗВЕСТНЫЙ: Да. Я уже проверил. Она все еще там.
ЧАВЕС: О, это хорошо. Хорошо.
Пауза.
НЕИЗВЕСТНЫЙ: Какими были ее последние слова?
ЧАВЕС: Она… она сказала: «Майкл».
НЕИЗВЕСТНЫЙ: Майкл?
ЧАВЕС: Да. О боже, боже, ну пожалуйста. Сейчас?
НЕИЗВЕСТНЫЙ: Да. Сейчас.
Невнятный шум.
Конец записи.
Они оставили тело на том самом месте, где Чавес бросал свои жертвы, в лесу возле магистрали «Си-Ту-Скай». Джек приклеил к его груди пластиковый контейнер с семью девяностоминутными кассетами.
Никки позвонила в полицию. Пять минут спустя они уже направлялись прочь из города.
Следующим пунктом назначения стал Де Мойн, где у них ушло чуть меньше года на поимку Дункана Шилдса. Не прошло и двух суток, как Джек узнал все его тайны; Шилдс рассказал, где зарыты девять трупов.
Назад в Канаду. В Калгари, штат Альберта, городе ковбоев и нефтедобытчиков, напомнившем Джеку о Далласе, они заманили в свою ловушку Хельмута Лансгаардена, иммигранта из Германии, питавшего особое пристрастие к рыжеволосым женщинам и мясницким ножам. Они выслеживали его семь месяцев, и Джек сломал его за день; с каждым разом у них получалось все быстрее. В первый раз за все время канадские и американские власти сравнили имеющиеся данные и тогда осознали, что же происходит. Кто-то посчитал сюжет слишком хорошим, чтобы держать при себе, и в дело вмешались газетчики. К тому времени, как Никки с Джеком обосновались в Сиэтле, крещение уже состоялось.
Так появился на свет Следователь.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Дорогая Электра,
я не могу сдержаться и не записать этого. Сегодня дядя Рик возил меня за покупками — в магазин одежды, представляешь? Ууу-хууу!
Ладно, ладно, это был не совсем бутик… скорее магазин тканей и пуговиц, но все равно, это почти то же самое, правда ведь?
Мы поехали в тот магазинчик тканей в Литтл-Индии, чтобы подобрать материал для моего костюма. Большинство подружек в ужасе: «Я ни за что не буду наряжаться на Хэллоуин, это для детей», но мне все равно, что они говорят. Маскарадный костюм — это всегда было лучшее во всяком празднике, гораздо круче бесплатных конфет. На одну ночь можно стать кем-то другим, понимаешь? Кем-то, кто наделен сверхъестественной силой, у кого сказочные друзья или просто кого все любят. Надеваешь костюм, и можно больше не беспокоиться о домашних заданиях, об Анне Джонсон, которая дразнится «толстомординой», или о маме, которая явилась на последнее заседание родительского комитета навеселе.
Короче, мы пересмотрели, наверное, тысячу самых разных материалов. Индийские женщины (не индеанки, а те, что живут в Индии, какая же ты глупая, Электра!) делают из них такие длинные платья, которые называются сари, очень даже красивые! Синие, золотые, алые, серебристые, зеленые, бирюзовые, розовые! Любые рисунки, какие только можно вообразить, все завернутые и замысловатые, на ткани тонкой, как шелк, или тяжелой и гладкой, как кожа. Кстати, ты едва ли поверишь, сколько они при этом стоят.
Ну, ты, наверное, хочешь спросить, какой же костюм будет на мне в этом году? Но давайте сначала посмотрим на других участниц конкурсной программы; что скажешь, Электра? Хит-парад «самых-самых»? А что, почему бы и нет?
Десятка лучших маскарадных костюмов для Хэллоуина (которые надевала Фиона)
10. ЛЮК СКАЙУОКЕР. Это был дешевый костюм, купленный уже готовым в магазине, но я могла бегать в нем, где хочу, и раздавать удары лазерным клинком.
9. ЛОШАДЬ. Этот костюм был лучше Люка только потому, что я сама его сделала… Ну да, учительница мне тоже помогала, но все равно… И еще он был такой трогательный. Я как раз вступила в фазу «О-боже-мой-КАК-Я-ЛЮБЛЮ-лошадок» и отчего-то решила, что в этом костюме смогу воплотить всю красоту и грацию Черной Красотки. Выглядел он забавно, мне едва было видно, что творится вокруг, и все мои подружки смеялись надо мной. А я лягалась в ответ.
8. ТЕРМИНАТОР. Признаться, этот костюм выбирала не я (мне в ту пору было всего два года), но видела фотографии. Мои родители засунули меня в крошечную кожаную курточку, надели на нос темные очки, а впридачу коротко постригли. Я выглядела опасно. Если верить папе, этот костюм вполне соответствовал моему характеру в том «нежном» возрасте.
7. КАЛВИН. Книжку «Калвин и Хоббс» я получила, когда мне стукнуло шесть лет, и сразу на них запала. Меня просто взбесило, когда я узнала, что уже со следующего года комикс перестанут печатать в газете. Калвину столько же, сколько и мне, и он был моим кумиром. Кроме того, дядя Рик смастерил куклу Хоббса в натуральную величину, чтобы я всюду могла таскать его за собой.
