Для кого Господь есть верховное благо, кто поэтому дорожит общением с Господом больше всего на свете, тот легко найдет в Нем себе утешение, когда лишится всех земных благ. С лишением их он еще не все теряет, он не теряет главного блага, заключающегося в общении с Богом. Это благо при нем остается, и никто отнять его у него не может. Земные блага по самой природе своей тленны и скоро преходящи, а Господь Бог, в общении с Которым полагается главное благо, вечен и неизменен. И вот почему любовь к Господу как единому истинному благу так наполняет сердце любящего, что в нем не остается места пристрастию к временным благам. Если же нет пристрастия к ним, то не жалко и расстаться с ними.
Любишь ли ты, христианин, Господа так, чтобы любовь к Нему занимала в твоем сердце главное место, не была ослабляема и заглушаема любовью к миру и его благам? Не кланяешься ли ты идолам страстей — любостяжания, сластолюбия и гордости, и на служение им не теряешь ли столько времени, что тебе некогда служить Богу, упражняться в Богомыслии, в молитве, в чтении Слова Божия, вообще в делах благочестия и добродетели? Сердце твое вместо того, чтобы принадлежать Единому Богу, не отдано ли миру, не занято ли одними житейскими делами и интересами? Если так, то когда придут на тебя, христианин, напасти и ты лишишься всего, в чем полагал счастье жизни, к чему прилеплялся всем сердцем, тебе предстоит два исхода: или ты совсем растеряешься, впадешь в отчаяние, предашься пьянству и близок будешь к опасности самоубийства, потому что с утратой того, что привязывало тебя к жизни, жизнь для тебя потеряет всякое значение; или, напротив, может случиться, что в душе твоей произойдет спасительный переворот.
Утрата земных благ для многих служит началом обращения к Богу. Они убеждаются в их суетности, начинают обвинять себя в том, как это они могли ослепиться пристрастием к ним. Они горько раскаиваются в своем ослеплении и начинают искать утешения в Боге, Которого дотоле забывали. И если милосердый Господь обретается не ищущим Его, является не вопрошающим Его (см.: Ис. 65, 1), может ли Он отказать в Своем милосердии тем, которые бедствиями земной жизни приведены к тому, что сами взыскали Его, восчувствовали нужду в Его благодатной помощи? Близок Господь всем призывающим Его. Он готов поступить с ними, как поступил с блудным сыном отец, когда тот после долгого скитания вдали от дома отеческого возвратился к нему. Хорошо, если и с тобой, душа христианская, произойдет подобный спасительный перелом, если бедствия и скорби отрезвят тебя. Но что, если они только озлобят тебя? Бойся подобного исхода и для сего не давай овладеть собой пристрастию к земным благам. Только сердце, свободное от пристрастия к ним, легко с ними расстанется и еще с большей силой прилепится к Господу.
* * *
Иова на гноищи слышавши, о душе моя, оправдавшегося, того мужеству не поревновала еси, твердого не имела еси предложения (духа) во всех, яже разумела еси (узнала), яже веси (видела) и имиже искусилася еси (что испытала), но явилася еси нетерпелива.
(Иов. 1, 1–22)
Иов, оправданный и восстановленный в прежнем состоянии, служит примером награжденного Богом упования на Него и терпения, к утешению подобных неповинных страдальцев. Иов оправдался прежде всего против обвинения на него диавола, будто он чтит Бога не даром, а за Его обильные земные дары. Иов посрамил диавола, ибо продолжал чтить Бога и тогда, когда лишен был земного благосостояния и впал в тяжкие бедствия. Иов потом оправдан был Самим Богом перед его друзьями. Они, рассуждая с ним о причине страданий, утверждали, что Бог посылает их только на нечестивых, а благочестивым всегда дает благоденствие, что, следственно, всякий страдалец есть грешник, караемый Богом. Таким образом, если и Иов поражен тяжкими бедствиями, верно, за ним есть тяжкие вины, неизвестные людям, но ведомые Богу. Иов с силой восстал против этих суждений. Он утверждал, что не знает за собой вины, что вся жизнь его посвящена была подвигам благочестия и добродетели, и что вообще несправедливо из страданий человека заключать о его преступлениях.
Распределение земных благ зависит единственно от воли Божией, действующей по своим не всегда известным причинам, и отнюдь не имеет необходимой связи с нравственными качествами людей, ибо, по свидетельству опыта, нечестивые часто всю жизнь проводят благополучно, тогда как жизнь истинных чтителей Бога есть непрерывный ряд бедствий. В словах Иова не заслуживало одобрения только то, что он слишком настойчиво защищал свою невинность и произносил самые горькие жалобы на жребий смертных. Этого не одобрил и Сам Господь, когда явился пред Иовом и спорившими с ним друзьями, чтобы решить их спор; но во всех других отношениях рассуждения Иова были справедливы, и самая горечь его жалоб на свою участь смягчается тем, что он не терял упования на Бога. Он уверен был, что у него есть Заступник на Небесах, и к Нему слезит око его (см.: Иов. 16, 19–20) с надеждой получить от Него утешение если не в здешней, то в будущей жизни. И надежда Иова на Господа оказалась не тщетной. Господь вступился за него, сказав друзьям Иова: горит гнев Мой на тебя (Елефаза Османитянина) и на двух друзей за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов. 42, 7). Друзья Иова, по велению Божию, должны были смиренно попросить Иова, чтобы он принес за них Господу умилостивительную жертву и испросил им у Господа прощения тех несправедливостей, какие они допустили в отношении к Иову, подозревая его в тяжких преступлениях и восставая против его рассуждений о путях Промысла Божия. Только по молитве Иова друзья его пощажены были Господом, а сам Иов не только оправдан Богом, но и возвращено было ему прежнее благосостояние — здоровье, многочадие, честь и богатство.
В лице ветхозаветного праведника, явившего пример преданности и упования на Господа и на гноище оправдавшегося, заключается обличение и вразумление для тебя, душа христианская. Он явил мужество в страданиях и своим мужеством и терпением посрамил диавола. Но ты поревновала ли его мужеству? Беды и напасти не возбуждают ли в тебе только малодушие, уныние, досаду на Бога, хотя они посылаются для твоего блага, для воспитания в тебе смирения, для удержания тебя от грехов, для испытания твоей верности Господу? Иов среди самых жалоб на свою горькую участь старался сохранить присутствие духа и ободрить себя упованием на Бога и сознанием своей правоты. Размысли, душа христианская, походишь ли в этом отношении на Иова? Вот ты видишь в мире торжество зла над добром, силы над бессилием, неправды над правдой и невинностью, и если не видишь, по крайней мере, слышишь обо всем этом, все это веси и разумееши. Как ты взираешь на эти возмутительные явления? Сохраняешь ли «твердое предложение», твердый дух, взирая на них? Успокаиваешь ли себя при этом мыслью, что как ни возмутительны эти явления, они не выходят из круга промышления Божия, что они попускаются Господом по мудрым и благим, хотя не всегда известным для нас намерениям? Утешаешь ли себя упованием, что зло может иметь только временный успех, что торжество останется наконец на стороне добра если не в этой, то в будущей жизни?
Очень жаль тебя, если торжество зла над добром, видимое тобой вне тебя, колеблет в тебе упование на промышление Божие; ибо что же будет, если сама над собой испытываешь это торжество? Если, со стороны смотря на возмутительные проявления зла, ты теряешь самообладание и благодушие, то не явишься ли совсем нетерпеливой, когда будешь не зрительницей только чужих неповинных страданий, а сама будешь искушена ими? Одна мысль, что это может случиться с тобой, что тобой может овладеть уныние и отчаяние в этом случае, должна устрашать тебя, потому что уныние и отчаяние — смертный грех. Но что, если ты не избегла этой опасности, если ты действительно явилась нетерпеливой? В этом случае поспеши признать свою вину, поспеши раскаяться в ней. Сам Иов повинился Господу в горячности своих жалоб на участь свою (см.: Иов. 42, 6), хотя по суду своей совести сознавал себя не заслуживающим страданий.
Но таково ли твое нравственное состояние, грешник, чтобы ты по совести мог сказать Господу: я ни в чем не повинен пред Тобой и терплю напрасно? Если совесть не дозволяет тебе этого сказать, тебе остается только смириться пред Господом, тяжкими испытаниями очищающим тебя от греховных скверн, и с благодарностью принять эти испытания.
В этом заключается лучшее врачевство против духа нетерпения и средство к обучению себя в терпении, в благодушии и перенесении всего, чем искусилася еси, грешная душа.
* * *
Аще праведен бяше он и непорочен паче всех и не убеже ловления (наветов) и сети льстивого (обольстителя): ты же, грехолюбива сущи, окаянная душе, что сотвориши, аще чесому от недоведомых случится наити тебе? (если что-нибудь неожиданное постигнет тебя)
