Слагает их Каспий
талантливей всех:
омоет волна, и простятся грехи,
но всё же один не отмолится грех.
Кому рассказать –
не поверит никто,
а верят строке, где и правды-то нет.
Темнеет в окне моя ночь,
как плато –
так рви же бумагу на клочья, поэт!
Железная сцепка летит напролом,
бросаюсь к проёму и ветру кричу:
нет лучше стихов,
чем намаз и псалом!
И бьёт меня ветер,
как друг, по плечу.
ТАНА
Сверкнули кареокие две тайны.
Какой там Север?
Ты из южной Таны.
Мост подвесной
качается над Летой,
и я перехожу в гортанный город,
где благоденствует врастяжку лето
и помыкает мной любовный голод.
Своё толкует в ступке
пестик медный,
возносится над туркой
дух победный
заморского привоза
горьких зёрен;
я в чашке
след кофейный не оставлю –
зачем гадать? Я без того упорен
и доблестно взовью
казачью саблю,
когда на откровенный торг нагую
выводит, цокая, базар… Смогу я
отбить у нехристей ту полонянку
и ускакать за стены крепостные…
…Плевать на сигареты и гулянку:
есть явь – азовские увижу сны я!
Там обожаешь ты на шкурах волчьих
мерцать, сиамствовать со мной воочию;
твоё дыхание, как милость Божью,
почувствую на берегу разлуки.
Пусть правда ради правды станет ложью,
пускай сплетутся, не касаясь, руки.
Исплачется река у низких окон.
Замечу напоследок жгучий локон
и тем утешусь, вроде запятую
поставила не ты ли между нами –
свяжи, чтоб разделить…
Любить впустую, но быть потом, как Тана, именами!
***
Острые звёзды Кремля
ранили русского зверя,
и задрожала земля,
веря Христу и не веря.
Лучше страдать на кресте,
а не поддаться расколу:
тянется крест к высоте,
прочее клонится долу!
Я загадаю орла –
выпадет решка, решётка…
Вохра заломит крыла,
сплюнет: "Желаешь ещё так?"
Родиной звать не могу
лобное место для неба:
кровь запеклась на снегу
после Бориса и Глеба.
Это чужому закат
вроде бы красные розы –
мат вопиет, перемат
с ласками лагерной розги.
Эх, без креста – да в Сибирь!
Там ли острожную муку
вылечит чёрный чифирь
тягой к сердец перестуку?
КИТЕЖ
Я ветром по свету гоним,
и слышен поруганный гимн,
как звон колокольный на дне –
град Китеж, мой Китеж во мне!
Сказал победитель: "Восславь…"
Я славил не сон, славил явь,
и звёздному верил огню,
и мир весь держал за родню.
Отец-победитель, звезда,
казалось, отец – навсегда…
А в небе не стало его,
и нет на земле ничего.
Я слёзы стираю с лица,
зову себя сыном конца.
Мне жить остаётся в бреду,
победу сменив на беду.
Не страшно, что нежить… Страшна
та музыка скорби со дна.
Я встану при гимне – мечту
минутой молчанья почту.
Где Китеж?.. Таит белый свет
во мне ли суровый ответ?
ПОЕЗД
Поезд шёл в ночную пору
расписанию вдогон,
и вольготно было вору
спящий обирать вагон.
Вор в законе издалёка,
не улыбка, а оскал,
чёрный глаз, гортанный клёкот –
души русские искал.
И, куражась, для почина
сунул нож проводнику,
пусть заткнётся дурачина,
служка жёлтому флажку.
Заградил дорогу тельник –
только что он мог спьяна? –
и скользил по лицам тенью
тот залётный сатана.
Облапошил молодуху,
не перечил инвалид…
К моему приникнул уху:
– Что, мужик, душа болит?
А душа и впрямь болела,
так болела – невтерпёж,
впору вырваться из тела
да и броситься под нож.
Душу клятую и битую
как таскать не надоест? –
и ворюга хвать в открытую
мой нательный медный крест.
Непробудный сон России
ехал с нами, нами был,
а вокруг леса, трясины,
мрак и морок, глум, распыл…
Поезд темень рвал, стеная,
и являлась неспроста
родина как неродная,
хоть и русские места.
Ирод сгинул. Слава богу,
не заметил пацана,
что не вчуже знал дорогу
и очнулся ото сна.
Будь ты проклят, чёртов потрох,
ведь сошли бы под откос,
но спасителем стал отрок
с нимбом золотых волос.
Он глядел и ясным взглядом
успокаивал вагон,
что проехал рядом с адом,
оборвав невнятный сон.
Поезд шёл, летел по свету,
как всему и всем ответ:
ничего святого нету –
ничего святее нет…
Александр БОБРОВ ЗАМЕТКИ И ПРИЗНАНИЯ
Нашему давнему автору, прекрасному поэту и публицисту, русскому патриоту Александру Боброву, азартному и яростному человеку, всегда с гитарой в руках, исполнилось 65 лет. Поэт и публицист Александр Бобров может повторить о себе слова Аполлона Григорьева: "Вскормило, взлелеяло меня Замоскворечье". Здесь прошло его детство и юность, здесь он учился в школе и техникуме, отсюда ушёл самым молодым студентом Литинститута в армию.
После службы в армии стал работать на Центральной детской экскурсионно-туристской станции, проводил много походов по Подмосковью, Валдаю, Русскому Северу. После окончания Литинститута вышел в 1974 году на работу в газету "Литературная Россия" и продолжал писать о родных краях, вёл рубрику "На просторах России", заведовал отделом поэзии...
Выпустив несколько книг стихов, песен, литературных пародий, отправился в путь по Валдайским волокам и Карелии, написал первую книгу путевой прозы "Белая дорога". После многолетней работы в писательской газете был принят на кафедру культуры Академии общественных наук. В 1989 году защитил диссертацию о современной лирике и стал работать в издательство "Советский писатель. В 1995 году перешёл на телевидение – ТРК "Московия". Вёл прямой эфир, делал авторские программы "Русские струны" и "Подмосковные встречи", снимал сюжеты для "Русского Дома", потом работал в телекомпании "Мир" и на радио "Резонанс". Продолжал писать и выпускать книги.
В настоящее время – автор и ведущий программы "Листая летопись времён" на ТРК "Подмосковье", обозреватель газеты "Советская Россия". Член редколлегии журнала "Русский Дом". Кандидат филологических наук, член правления Союза писателей России, лауреат премии имени Дмитрия Кедрина "Зодчий" и премии имени Алексея Фатьянова "Соловьи, соловьи…"
