В беседе с подставой Липка подтвердил, что работал на КГБ исключительно из-за денег, и предложил продать якобы имевшиеся у него еще «нетухлые» материалы. Получив пять тысяч долларов задатка на одной из последующих четырех встреч, Липка ни информацию не передал, ни щедрого аванса не вернул. И правильно сделал, поскольку в данном случае ФБР нарушило неписаный джентльменский закон разведки — не вербовать «под чужим флагом». Ведь если бы в России тоже начали вербовку агентуры от имени ЦРУ, результат был бы не менее впечатляющим.
Американская пресса дружно отметила подозрительное сходство Липки с анонимным персонажем книги Калугина «Первое управление. Тридцать два года в разведке», изданной в США в 1994 году. В ней автор повествует:
«Другим агентом, пришедшим к нам и передававшим сверхсекретные материалы по вооружению, был солдат, служивший в АНБ. В его обязанности входил контроль за средствами связи по всему миру. Хотя он не был настолько знаменит и ценен, как Джон Уокер, этот молодой американец передал КГБ значительное число документов.
Солдат пришел к нам добровольно в середине 60-х, утверждая, что он занимается уничтожением секретных материалов в АНБ и мог бы снабжать нас ими в огромных количествах. Свой поступок он объяснил нехваткой Денег. Мы прибегли к системе, которую использовали и в контакте с Уокером, — он должен был оставлять принесенные документы в тайниках в заброшенных местах в штатах Вирджиния и Мэриленд. После этого в заранее обговоренном месте солдат мог взять свой гонорар — как правило, тысячу долларов за раз, а также инструкцию, где и когда произойдет следующая передача. Подобные тайники позволяли нам получать и передавать документы без какого-либо опасения, что его заметят с одним из нас.
Документы, которые доставал этот солдат, были отлично рассортированы. Иногда, если он должен был делать вид, что уничтожает их, к нам поступали уже нарезанные бумаги. Он снабжал нас ежедневными и еженедельными докладами АНБ Белому дому, планами систем связи и движения американских войск по всему миру. Все, что попадало в его руки, оказывалось у нас. Порой он даже не имел представления о том, что передает.
Конечно, добрая часть материалов не представляла для нас особой ценности. Мне приходилось тратить массу времени, отбирая то, что нам не нужно, и переводя на русский язык важные документы для пересылки в Москву. Я никогда не встречался с ним лично, но этот случай, как и наглый шпионаж Уокера, показал, насколько небрежно поставлена система обеспечения безопасности в сверхсекретных учреждениях США.
Солдат покинул АНБ и поступил в колледж за деньги, полученные им от КГБ. В конце концов он был передан на связь в 16-е управление КГБ… Насколько мне известно, этот «крот» до сих пор может служить либо в структурах АНБ, либо в ЦРУ».
Вскоре после ареста Липки американские власти подтвердили, что в ФБР давно догадывались о наличии вражеского агента в своих рядах, однако долгое время никак не могли его обнаружить, и подозрение пало на Липку лишь после тщательного изучения книги Калугина.
В ответ на эти обвинения Калугин заявил, что по информации, которую он сообщил в своей книге, лучшие американские следователи искали бы агента сотню лет, ведь в середине 60-х годов в АНБ работало почти сто двадцать тысяч человек. Однако даже абсолютному дилетанту ясно: зная те детали, которые Калугин привел в своей книге (сравнительный возраст, воинское звание, время вербовки, характер работы, доступ к конкретным документам, год поступления в колледж), вычислить Липку не составило особого труда. И если предположить, что у ФБР уже имелись подозрения в отношении нескольких бывших сотрудников АНБ, то литературное творение генерала-летописца от КГБ могло стать недостающим звеном в цепи расследования. А бывшую жену Липки просто взяли в разработку, и она «сбросила» ФБР необходимую информацию про бывшего мужа.
Итак, разоблачив бывшего агента советской разведки в 1993 году, американцы терпеливо ждали целых три года, чтобы произвести арест и оповестить о нем весь мир. Да еще связали этот провал с именем нашего разведчика, который хотя и работал против них, но тем не менее в 90-е годы стал частым и желанным гостем там, за океаном. А ведь американцы — народ прагматичный и никогда просто так не впустят в свою страну человека, который нанес серьезный ущерб их национальной безопасности. В чем же тут дело?
Во-первых, информация уходит из спецслужб, как правило, только тогда, когда им выгодна ее утечка. Взять, к примеру, книгу Гордиевского «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева», которую он якобы написал в соавторстве с известным английским историком К. Эндрю. В ней изложены сведения, в разное время выданные перебежчиками-предателями и собранные самими английскими спецслужбами. А фамилией Гордиевского были прикрыты действительные источники информации об операциях КГБ.
Во-вторых, Липку арестовали в 1996 году, скорее всего, просто потому, что именно тогда, а не в 1993 году, американским спецслужбам понадобилось еще раз подтвердить перед конгрессом оправданность огромных расходов на свое содержание в обстановке, когда на мировой арене исчез основной соперник Соединенных Штатов в борьбе за мировое господство — Советский Союз.
Хотя Липке от этого, как говорится, ни горячо ни холодно. Ведь в США по шпионским делам нет амнистии из-за срока давности.
МАКАРОВ
Сначала голые факты и даты. Макаров Виктор Борисович, бывший старший лейтенант КГБ, арестован 8 июля 1986 года. Осужден по статьям 64 («измена Родине») и 75 часть I («разглашение сведений, составляющих государственную тайну») УК РСФСР и приговорен к десяти годам лишения свободы. Указом президента России от 30 января 1992 года освобожден 7 февраля того же года из пермского лагеря ВС-389/35 («Пермь-5») с уведомлением ООН о факте освобождения.
Макаров родился в 1955 году в Москве в семье, которая в дореволюционные времена была крупной купеческой. Дед Макарова носил сан священника в Брянской области, его расстреляли в 1937 году. В КГБ Макаров попал после службы в армии. В отличие от большинства его коллег, ему не было сделано какого-то специального предложения поступить на службу в КГБ. Наоборот, он сам нашел сотрудника Особого отдела и рассказал ему о своем заветном желании стать разведчиком. После тщательной проверки Макаров был допущен к экзаменам в Высшую школу КГБ и в 1975 году зачислен на первый курс. Оперативные факультеты Высшей школы в то время размещались в Москве на Ленинградском проспекте, а математические — в Большом Кисельном переулке.
Согласно диплому специальность Макарова называлась «юрист-правовед со знанием греческого языка». Он действительно получил квалификацию юриста-правоведа, но его основной специальностью была работа с агентурой, хоть она, естественно, ни в каком дипломе официально не значилась.
Однако непосредственно с агентурой Макарову работать так и не пришлось. После окончания учебы он пришел в 16-е управление КГБ в качестве переводчика с греческого языка. Впоследствии Макаров узнал, что руководство просто сочло нецелесообразным использовать его в агентурной работе. Сыграл свою роль тот факт, что у Макарова, в отличие от большинства его коллег, не было полезных знакомств или влиятельных покровителей. Поэтому он и получил назначение, которое считалось менее престижным. Что же случилось потом? Слово самому Макарову для объяснения причин произошедшего:
«В начале 80-х годов у меня начало созревать убеждение, что я служу преступному режиму. Я решил с этим режимом порвать. Вся эта [радиоразведывательная] деятельность [КГБ] является совершенно незаконной, следовательно, ее нельзя рассматривать как строго охраняемый секрет. Это нарушение обязательств советской стороны, в частности, Венской конвенции о дипломатических сношениях. Дипломатический шифр неприкосновенен, другое государство не имеет права пытаться его вскрыть. Кроме того, имеется иммунитет зданий дипломатических представительств. Поэтому, даже с позиций существующего советского законодательства, мое осуждение незаконно. Я принял решение проинформировать западную сторону о подобной деятельности КГБ».
Однако Макаров запамятовал, что «западная сторона» была прекрасно осведомлена о «подобной деятельности», поскольку сама ею активно занималась. Да и созревание убеждения в том, что он служил «преступному режиму», подозрительно совпало по времени с получением непрестижного назначения.
Итак, в 1982 году Макаров принял решение порвать с КГБ и выдать его секреты. Он решил действовать через одного своего знакомого, который занимался валютными махинациями на черном рынке и контактировал с западными немцами. Макаров записал текст своего послания немцам, чтобы знакомый припрятал его у себя в надежном месте, выучил, а затем уничтожил, как ненужную улику. Успел приятель Макарова сделать только первое — спрятать, так как вскоре его арестовала милиция за занятие фарцовкой. Бумага, составленная Макаровым, пять лет пролежала в тайнике отсиживавшего свой срок заключения фарцовщика. В ней излагался открытый текст одной из шифртелеграмм западногерманского посольства в Праге. Таким образом, реально Макаров никому никакой информации не передал, никаких контактов его с западными шпионскими спецслужбами зафиксировано не было.
