— Вот это сюрприз!
— Теперь ты частенько будешь видеть меня здесь. И за учебу я берусь всерьез.
— Замечательно. Спасибо, сын. Хорошо, что ты пришел: я хотел поговорить с тобой.
— О здоровье? — Пабло с тревогой взглянул на отца.
— Нет. О Паулетте. Она опечалена.
— Она знает о твоей болезни?
— К счастью, даже не догадывается.
— Она всегда грустна. Еще в детстве я однажды застал ее плачущей втихомолку.
— Ее печаль — моя самая большая беда. Я не знаю причины. Это тайна. И тайна эта достойна уважения, потому что у такой женщины не может быть плохого, низкого прошлого.
— Может, мне поговорить с ней?
— Она не хочет говорить об этом. Не терзай ее. Ты можешь утешить ее только одним: будь поласковее с Нормой. Паулетта любит ее как дочь, которой, у нее никогда не было, и боится, что ты переменился к ней. Я не настаиваю на том, чтобы ты женился на Норме, ты еще молод, но прошу тебя, продолжай считать ее своей невестой.
— Норма требует, чтобы мы поженились.
— Она утром звонила Паулетте и сказала, что раскаивается в том, что была настойчива. Я ведь хочу от тебя немногого.
Пабло пожал плечами.
— Я и не собирался порывать с Нормой. Все остается по-прежнему.
Томаса смотрела на Дульсину спокойно и чуть пренебрежительно.
— Думаете, все можно купить?
— Я предлагаю вам деньги для вашей же пользы. И для пользы вашей Розы. Ведь вы очень бедны.
Томаса отвернулась.
— Честно сказать, мне эта свадьба не совсем по душе. Но пусть решает Роза.
— А я хочу жениться! — без раздумий заявила девушка.
— Подумай, что с тобой будет, — убеждала ее Кандида.
— А ничего не будет. Он меня любит. И я его люблю, удавиться мне!
Дульсина твердила ей, что ее жизнь с Рикардо будет похожа на ад, а о его жизни с ней и подумать страшно, что Рикардо все равно скоро бросит ее, предлагала пятьсот тысяч песо, даже миллион — все было бесполезно.
Роза только озабоченно сказала Томасе:
— Ты, Манина, не слушай их, оглохни, и все! А то слабину дашь…
— Что ж, — сказала наконец Дульсина, — видно, вы рассчитываете получить от этого брака гораздо больше.
Томаса подошла к двери, давая понять этим, что разговор окончен.
— Вы думаете, что сделали выгодное дельце. Но, клянусь, вы пожалеете о сделанном. Пойдем, Кандида.
Сестры вышли из дома и стали через лужи и ямы пробираться к машине. Под ногами у них тут же оказалась свинья, бухнувшаяся в лужу и обрызгавшая их с ног до головы, к буйной радости нищей ребятни «затерянного города».
СЮРПРИЗ ДЛЯ НОВОБРАЧНЫХ
Возвратившись домой, Дульсина не совладала с яростью и устроила Рикардо скандал. Она кричала, что на его паршивую свадьбу он не получит ни гроша. И пусть не вздумает приводить свою оборванку в их родовой дом.
Рикардо сначала слушал хладнокровно. Но угрозы Дульсины рассердили его. Он сделал шаг к ней, настолько решительный, что Дульсина невольно отступила.
— Моя жена будет жить здесь. И все в этом доме будут уважать ее. Иначе вам придется иметь дело со мной!
— Но, Рикардо, пойми… — вступила Кандида.
— Не хочу ничего понимать!
— Тогда ты не получишь ни сентаво! — Кандида решительно встала рядом с сестрой.
— Что ж, я достану деньги другим путем. Пусть на это и понадобится время.
Что-то в этой фразе заставило Дульсину взять себя в руки. И она холодным тоном спросила:
— Сколько тебе надо?
— Пятьсот тысяч песо.
— Такой суммы наличными у меня нет.
— У тебя в сейфе есть и побольше. Но мне ты можешь выдать чек.
И он, властно взяв Дульсину за руку, повел ее в кабинет. Кандида изумленно следила за тем, как Дульсина, злобно отшвыривая все, что попадалось на ее пути к сейфу, подошла к дверце, достала из сумочки ключ, отшвырнула заодно и сумочку и вынула из сейфа чековую книжку.
Рикардо взял подписанный сестрой чек и молча вышел из кабинета.
Сестры несколько минут молчали, переживая случившееся. Затем Кандида сказала:
— Ты хорошо сделала, что дала ему деньги.
— Я у него в руках, и он это знает… Откуда-то… Кандида стала прохаживаться по кабинету.
— Ты очень несдержанна, Дульсина.
— А что, я должна молчать?
Кандида попросила сестру сесть: им следует не спеша посоветоваться.
— Послушай, у меня есть план…
На душе у Томасы было тревожно, хотя Роза и объясняла ей, что Рикардо послан им Девой Гвадалупе. «Ну чего ты, Манина, я просила Деву, чтобы она послала мне жениха-красавчика вроде Рикардо — она и послала».
Теперь этот жених-красавчик сидел напротив Томасы и ее воспитанницы за столом и слушал их рассказ о визите его сестер.
— Представляете, молодой человек? Сперва пятьсот тысяч песо, а потом миллион!.. Как будто мы торговались, набивая цену за то, чтоб Розита от вас отреклась.
Рикардо привез им деньги на свадебное платье и обувь. Увидев их, Роза засмеялась:
— Да ты что?! Куда столько? На рынке вон продают дешевую одежду.
Рикардо усмехнулся:
— Этого едва хватит. Томасу волновало другое.
— Я все спросить хочу: вы с Розитой как жениться станете — в церкви или у нотариуса?
— Мы вступим в гражданский брак. А вы бы предпочли храм?
— Конечно! Куда как хорошо. Все браки должны быть одобрены Господом.
— Как-нибудь потом мы сделаем это.
— Да ладно, Манина… Как уж он решил, так пусть и будет.
— Вон как тебе замуж приспичило: обо всем и позабыла! — сердито сказала Томаса. — Ну уж ладно, потом в храме повенчаетесь.
— Может быть, ты и права, — задумчиво произнесла Дульсина, выслушав сестру.
— Конечно, права. Повседневная жизнь, непонимание, одиночество вдвоем. Он сбежит!
— А дикарка останется с нами?
— Ну, ее-то мы живо выкинем! — уверенно сказала Кандида.
— Что ж… Рикардо думает, что он над нами посмеялся. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним.
И сестры впервые за последнее время дружно рассмеялись.
Вернувшись в свою комнату, Дульсина первым делом взялась за телефонную трубку. Она набрала номер Леонелы, изложила ей свой план и закончила разговор просьбой обязательно привести с собой Ванессу.
— Мы поставим их в смешное положение, — так она закончила беседу с несостоявшейся невестой брата.
Конец их разговора успела услышать Леопольдина, принесшая хозяйке кофе. Теперь она стояла с подносом в руках, и лицо ее выражало крайнюю степень тревоги и растерянности.
— Простите, сеньорита, но мне показалось, что я слышала, будто…
— Тебе не показалось. Мой братец женится на дикарке из Вилья-Руин.
Леопольдина издала не то мычание, не то стон. Наконец ей удалось произнести:
