— Простите, сеньорита, но мне показалось, что я слышала, будто…
— Тебе не показалось. Мой братец женится на дикарке из Вилья-Руин.
Леопольдина издала не то мычание, не то стон. Наконец ей удалось произнести:
— Если эта оборванка переступит порог вашего дома, я не останусь в нем ни на миг.
Дульсина посмотрела на нее.
— Ну не бросишь же ты нас в такой момент. Долго это не продлится. Жизнь их будет невыносимой. Уж я постараюсь. Они кончат разводом.
Она снова сняла телефонную трубку и набрала номер.
— Алисия? Это я, Дульсина. Хочу пригласить тебя на свадьбу моего брата Рикардо…
Когда Кандида вошла в комнату сестры, она застала ее в гораздо лучшем расположении духа.
— С приглашениями покончено, — сообщила Дульсина. — Леопольдине и Федерико я сообщила о нашем замысле. Для всех остальных он будет сюрпризом.
Дульсина с улыбкой взглянула на Кандиду, со скромным видом присевшую рядом.
— Знаешь, порой мне кажется, что ты еще испорченней, чем я…
Наконец-то основные приготовления к свадьбе остались позади.
Роза и Томаса придирчиво осмотрели все, что могло им пригодиться на рынке. Покупки были сделаны. Платьем Роза осталась очень довольна. Оно, с ее точки зрения, было таким элегантным, что, как она выразилась, «меня за ним и не видно».
Что касается туфель, то Роза сокрушалась, что не купила «те, с блескучими камушками». Эти, без камушков, были неудобны.
Розу очень волновало, понравится ли Рикардо то, во что она будет одета на свадьбе.
Рикардо прибыл в нотариальную контору в сопровождении приятелей, которые должны были выступить в качестве свидетелей. Он долго наставлял их, как они должны вести себя по отношению к его невесте, вид и манеры которой, возможно, удивят их.
Розу сопровождали Томаса, Эрлинда и еще одна подруга.
Нотариус раскрыл книгу записей браков. Рикардо поставил свою подпись. Затем под любопытными взглядами его свидетелей нотариус взял руку Розы и сделал на странице отпечаток ее пальца, после чего поздравил новобрачных.
Эрлинда обняла Розу, признавшись, что это событие было для нее полной неожиданностью.
Томаса довольно хмуро напомнила Рикардо, что теперь он должен оберегать Розу и заботиться о том, чтобы она была счастлива. Роза, понимая, как трудно будет Томасе остаться одной, обещала проведывать ее каждый день.
— А там, глядишь, однажды ты к нам с Рикардо приедешь жить. Правда, Рикардо?
— Отчего же… — неопределенно ответил жених.
…В доме Линаресов в это время тоже царило волнение.
— Все готово? — теребила Дульсина Кандиду и Леопольдину. — Много приглашенных пришло?
— Почти все, — довольно сказала Кандида.
— А машины?..
— А их припарковали на соседней улице. Рикардо ничего не заподозрит.
— Пора бы им приехать. Поглядим, какое у нашего братца будет лицо.
Обе сестры довольно рассмеялись. Дульсина обняла Кандиду за плечи, и они подошли к окну, за которым как раз в это время раздалось знакомое ворчание автомобиля их брата.
Рикардо помог Розе выйти из машины.
— Ну, вот мы и у твоего нового дома. Роза вдруг заплакала.
— Мне Манину жалко, — объяснила она свои слезы. — И туфли очень жмут.
— Да сними ты их.
— Как же, невеста — и без туфель!..
Но Рикардо одним движением посадил ее на капот автомобиля и снял с ее ног туфли.
— Все привыкли тебя видеть без туфель, пусть и дальше так будет.
Роза, почувствовав облегчение, перестала плакать. Они поцеловались.
Рикардо взял ее за руку, открыл перед ней решетчатую калитку, и они пошли к дому. У самого входа Рикардо взял невесту на руки и внес ее в прихожую. Здесь было совершенно темно.
— Ух, как у волка в пасти: ничего не видать.
— Странно, — удивился жених.
Он открыл двери в залу, тоже темную. И в то же мгновение она озарилась ярким светом.
Грянул свадебный марш, который заиграл по знаку Дульсины приглашенный оркестр. Отовсюду на новобрачных посыпались цветы.
Их наперебой поздравляли Федерико Роблес, Леонела Вильярреаль, Ванесса, Леопольдина. Сестры Линарес обнимали любимого брата.
Роза улыбалась. Рикардо стоял оцепенев.
НАЧАЛО СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ
Музыка гремела все громче и веселее. Гости становились все более шумными и развязными. Рикардо то и дело попадал в объятия то одного, то другого поздравлявшего его приятеля.
— Ну, что я тебе говорила, кузиночка? — спросила Леонелу Ванесса, намекая на то, что первая догадалась об истинном отношении Рикардо к дикарке из Вилья-Руин.
Леонела ничего не ответила и направилась к жениху и невесте.
— Что бы там ни было, Рикардо, еще раз от души тебя поздравляю! — сказала она, обнимая и целуя его.
Эти ее действия, однако, несказанно удивили Розу и очень не понравились ей.
— Эй, погоди-ка, ты чего это вяжешься-то к нему? Это, чай, мой муж.
— Что же тут такого, миленькая? Мы с Рикардо давние друзья. Мы с ним дружили задолго до того, как появилась ты, — приветливо проинформировала ее Леонела, открывая в улыбке все свои белоснежные зубы.
Но зубы у Розы были не хуже. И она показала их, хотя ей было и не до улыбок.
— Все равно отвали! — решительно заявила Роза. — Теперь я одна могу к нему вязаться. Верно, любовь моя?
Рикардо ничего не оставалось, как кивнуть. Но внимательно следившая за ним Дульсина с удовольствием увидела, как он покраснел. Она подвела новобрачных к пожилой даме.
— Донья Росаура, хочу представить вам моего брата и его жену…
Дама с изумлением смотрела на Розу.
— Боже, почему же невеста босая и с туфлями в руках?!
— Они жмут ей, сеньора, она не привыкла ходить на каблуках, — ответил Рикардо.
Дульсина предложила еще раз выпить за новобрачных. Роза залпом выпила рюмку ликера. Он ей не понравился и показался горьким.
— Должно, протух, — предположила она к изумлению окружающих, особый интерес которых вызвало то, как невеста управлялась с куском торта.
Кандида тем временем поинтересовалась у брата, как нравится ему прием, который они ему устроили.
— Неплохая идея — высмеять Розу. Но и у меня ваши потуги вызывают только смех…
Неподалеку Леонела негромко разговаривала с Дульсиной.
— Не слишком ли далеко ты зашла?
— Это только начало, Леонела.
Поддерживаемая под руку внучкой, Фелипа добрела до Томасы поздравить ее с замужеством Розиты.
— Эрлинда говорит: жених — парень хоть куда.
— Красавчик, да и только, — подтвердила Эрлинда. — Но что-то уж больно скоро они поженились.
— Запрети я ей — она бы зачахла от огорчения, — объяснила Томаса.
— Да, она только о нем и говорит.
