– Сколько бежало?
– Полагаю, дюжина или около того.
– Доставь пленников в Кларедон, – сурово распорядился Ранульф, – и запри в подземелье. А также займись их мертвыми товарищами. Ты знаешь, что делать.
– Да, милорд.
Тела убитых мятежников выставят на стенах замка, чтобы они служили острасткой для остальных. Пусть его враги поймут, что противостоять новому лорду Кларедону опасно.
Церковные колокола едва успели прозвонить к вечерне, как дубовые двери в покои лорда с грохотом распахнулись. Ариана подскочила на месте, хотя рожок часового у ворот уже предупредил ее о прибытии Ранульфа и его отряда. Она с ужасом смотрела, как с коней небрежно скидывают на землю мертвые тела. Ее самые большие страхи начали сбываться: обитатели Кларедона будут страдать от беспощадного гнева Черного Дракона.
Ариана уставилась на мощную грозную фигуру в дверях, и сердце ее подпрыгнуло прямо к горлу. Конический шлем с широким переносьем скрывал лицо Ранульфа, но его свирепые золотистые глаза пронзали девушку насквозь, а решительный рот сжался от ярости.
– Полагаю, ты довольна той дьявольской похлебкой, которую заварила, – гневно произнес он, пинком закрыв за собой дверь.
– Ч-что ты имеешь в виду?
– Когда мы возвращались из Уиклифа, нас поджидала засада. Один из моих людей погиб, мой лучший оруженосец тяжело ранен. А пятеро погибших невольников лежат во дворе. Их смерть на твоей совести.
– Пятеро? Дева Мария… – Сердце Арианы сжалось от ужаса.
– Да, пятеро. Теперь видишь, к чему привело твое вероломство?
– М-мое?
– Ты помогла рыцарю Саймону бежать, а он, в свою очередь, напал на мой отряд, что привело к резне.
Ариана поднесла слабеющую руку к виску. Она недавно задремала после нескольких бессонных ночей, голова казалась ватной и отказывалась думать.
– Ты уверен, что это Саймон?
– Какая разница, кто возглавил нападение? – рявкнул Ранульф. – Твоя непокорность вдохновила твоих последователей на мятеж.
– Мне очень жаль… я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал…
– Твои сожаления не вернут жизнь моему лучнику и не помогут оруженосцу быстрее оправиться от ран.
Ариана сглотнула.
– Я немного разбираюсь в целительстве. Твой оруженосец… ты позволишь мне поухаживать за ним? Чтобы хоть как-то помочь?
Ранульф мотнул головой:
– Ты уже нанесла достаточно ущерба, миледи.
– Эти люди, что погибли… ты позволишь устроить им достойное погребение?
– Они не получат подобных знаков уважения. Их тела останутся у всех на виду как напоминание тем, кто осмелится подняться против меня.
– Нет! Это варварство! Ты не можешь… А пленники? – выдохнула она. – Что станется с ними?
– За свое предательство они поплатятся жизнью.
Ариана с тоской посмотрела на него:
– Нет… пожалуйста… милорд Ранульф… Неужели в вас нет сострадания? Неужели вы не можете проявить милосердие?
– Во мне нет милосердия к изменникам.
– Молю вас…
– Прекрати свои штучки, леди! – взревел Ранульф. – Меня не поколебать!
Вздрогнув от этого яростного крика, Ариана опустила голову:
– Смиренно прошу вашего прощения, милорд.
На щеке у Ранульфа задергался мускул – слишком уж откровенной была ее попытка повлиять на него и умиротворить его гнев. Господи, она и вправду твердо намерена довести его до умоисступления! Даже сейчас не желает отступить!
– Ты… ты даже не позволишь мне просить оставить их в живых?
Ранульф уже собрался устроить ей еще один нагоняй, но остановился. Она в первый раз проявила признаки слабости! Дураком он будет, если не воспользуется этим.
– Что ты предлагаешь взамен?
– Я… у меня ничего нет, – ответила Ариана. – Все, что было моим, ты объявил своим после того, как захватил Кларедон.
– Есть твоя клятва. – Ариана посмотрела на него в некотором замешательстве. – Принесешь клятву верности Генриху? – резко спросил Ранульф. – Назовешь его своим сюзереном?
– Но ты же знаешь, что я не могу. Моя преданность отдана отцу.
При виде такого упрямства Ранульф вполголоса выругался.
– Ты готова пожертвовать жизнью вассалов?
Горло Арианы перехватило, и она едва смогла произнести:
– Нет. Чего ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты принесла мне священную клятву, демуазель. Ты поклянешься хранить мне верность и безоговорочно подчиниться моей власти.
– Но если я покорюсь тебе, ты не причинишь вреда пленникам?
Ранульф сверху вниз посмотрел на это прекрасное, поднятое к нему лицо, в сияющие глаза, полные слез, и что-то в его душе смягчилось, как от пламени мягчает воск. Надо признать, что она отважна. Она не просила за себя – ни сейчас, ни раньше, когда попала к нему в заложники; она просила только за людей своего отца.
– Я не могу оставить их безнаказанными, демуазель. Они не только покусились на мою власть, но лишили меня воина, а возможно, и двух. Но я готов пощадить их жизни.
Ариана всматривалась в жесткие черты Ранульфа, понимая, что он не пойдет на другие уступки – уж точно не сейчас, когда он так разгневан.
– Что ж, – тихо произнесла Ариана. – Даю тебе торжественную клятву в том, что подчинюсь твоей воле.
Ранульф помотал головой:
– Не так быстро, демуазель. Я не позволю тебе так легко ускользнуть от наказания. У меня есть условия.
– Условия, милорд?
– Ты обратишься к вилланам и вассалам и объявишь меня лордом Кларедоном. Ты прилюдно принесешь мне клятву и скажешь, что считаешь меня своим сюзереном.
– Но… женщины не приносят клятву!
– Это будет символический жест, не более того. Я хочу, чтобы ваши люди увидели, как ты мне подчинишься, и охотнее пошли за мной.
– Я сделаю, как ты хочешь.
– Это не все. С этой минуты ты будешь мне прислуживать. Мой оруженосец ранен по твоей вине, поэтому ты будешь выполнять его обязанности. Ты будешь помогать мне, как это делает слуга, – выполнять все то, что я требую от него, до тех пор, пока он не оправится достаточно, чтобы снова приступить к своим обязанностям.
Ариана медленно кивнула. Несомненно, Ранульф намерен продемонстрировать ее покорность, вынудив ее публично играть роль служанки, и это слишком высокая цена – если бы не возможность сохранить жизни людей отца.
– Но и это не все. Я требую от тебя безоговорочного послушания. Ты будешь выполнять каждое мое желание и малейшее требование.
Ариана почувствовала, как ее пальцы сами по себе сжимаются в кулаки, но не смела показать и признаков бунта.
Она кивнула.
– Ты дашь мне клятву, демуазель.
Понимая, что выбора у нее нет, Ариана склонила голову.
– Вот она, милорд, – серьезно произнесла она. – Даю слово и клянусь, что буду подчиняться во всем, выполнять обязанности слуги и пытаться убедить обитателей Кларедона принять вас, милорд, как их полноправного сюзерена.
