Поезд остановился на моей станции, я секунду подумала, выходить или нет. Вышла. Постояла немного в потоке людей, потом села на лавочку и медленно перечитала всё ещё раз, начиная понимать многие вещи, которые раньше казались странными.
Это дико выбивало из колеи, я о таком слышала, читала, но никогда не сталкивалась, казалось, что это какие-то особые, единичные случаи, а со мной такого никогда не случится, потому что я общаюсь только с хорошими, здоровыми, культурными людьми, а они такого не делают. Сюрприз.
Хотелось с кем-нибудь об этом поговорить, но я не представляла, с кем - если я позвоню Ире, она мне скажет бежать из этой конторы, теряя тапки, да и портить ей настроение в день рожденья не хотелось. Если я позвоню маме, она скажет то же самое, ещё и раззвонит об этом по всем каналам, это обрастёт сплетнями, и через месяц все родственницы будут обсуждать, что я пошла работать в бордель и меня там изнасиловали. Она и так с большим скрипом согласилась, чтобы я пошла работать туда, куда хочу, а не в то унылое место, которое она мне нашла по знакомству. Если я ей расскажу, она меня на следующее собеседование поведёт за руку, если вообще не станет крестом в дверях, чтобы не пустить. Нет, никому нельзя об этом рассказывать, будет только хуже.
Зазвонил телефон, я посмотрела на экран - Измайлов, взяла трубку:
- Алло?
- Привет, Бойцова-Стажёр. Ты решила вообще не приходить?
Я посмотрела на светящееся табло над туннелем - девять ноль семь, округлила глаза и сказала:
- Ого! Я не знала, что уже столько…
- Проспала?
Я молчала, раздумывая, говорить или нет. Его голос звучал так доброжелательно, и вызывал ощущение, что ничего плохого произойти не может, ему хотелось доверить все тайны, все страхи и всю свою жизнь.
- Ми… - я запнулась, закашлялась, чтобы он не подумал, что я не могу произнести его имя, он рассмеялся, довольным голосом сказал:
- Ну давай, это просто, давно пора. Скажи: "Миша".
Я начала невольно улыбаться, внутренний холод отступал, и я решилась:
- Я сегодня общалась с Викой, о которой мы вчера говорили.
- И что она тебе нарассказывала? - его голос стал серьёзным, я уже пожалела, что затронула эту тему, но было поздно. - Алиса?
- Я здесь.
- Говори.
Пришёл поезд, стало шумно, я молчала и радовалась этой отсрочке. Он сказал:
- Ты в метро?
- Да.
- Приходи на работу, поговорим в реале.
- Хорошо.
Я пошла, не убирая телефон от уха, он тоже не отключался, я встала на эскалатор, глядя на юбку стоящей впереди женщины, подумала об Ирине. Интересно, она даже не догадывается о том, что её… парень? Можно так назвать его? Мужчина. Её мужчина ей изменяет. С сидящей с ней рядом коллегой. А если она знает, но делает вид, что не знает? Как можно так жить?
- Бойцова?
- А? - я вздрогнула от его голоса, он с улыбкой спросил:
- Чего не отключаешься?
- Боюсь.
И чего я такая честная…
Он усмехнулся и тихо, очень убедительно сказал:
- Я не знаю, что тебе наговорила эта Вика, которая здесь проработала неделю, но я здесь работаю полгода, и я тебе гарантирую - самое страшное, что здесь может произойти, это поломка принтера. Но если это случится, я знаю, что делать, я с этим уже сталкивался. Приходи на работу и ничего не бойся, чтобы зайти в твой кабинет, придётся пройти мимо меня, я кого не следует не пропущу. Поняла?
- Да.
- Хочешь, я выйду тебя встречу?
Было так приятно это слышать, как будто меня обняли изнутри, стало так тепло и легко, как будто я вошла из зимнего утра в жарко натопленный дом, и выпила горячего, чего-то такого вкусного, что хотелось глаза закрыть, чтобы прочувствовать это в полную силу.
- Бойцова?
- Я здесь.
- Встретить?
Мне жутко хотелось сказать "да", хотя бы для того, чтобы увидеть его немного раньше, хоть на минуту. Между работой и метро была прямая пустая дорога, даже был такой участок, где вообще ничего не было, с одной стороны был холм и железная дорога, а с другой - узкая тропинка и ограда, за которой росли деревья и папоротники, и там почти никто не ходил, мы могли бы пройти по этой тропинке вместе. Но могу ли я..?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Бойцова!
- Я слышу…
- Я выхожу, пойду по правой стороне, твоей левой.
Я опять закрыла глаза от накатившей волны жарких мурашек - я не просила, но так хотела, что он, наверное, услышал мой мысленный крик за два с половиной километра.
- Бойцова, как слышишь?
- Хорошо, - голос звучал так, как будто я сейчас заплачу, я перепугалась, что действительно разревусь, не от страха, просто от ощущения незаслуженного подарка, очень-очень дорогого и приятного, за который никогда не расплачусь.
- Я вышел, слышишь?
- Да.
- Клади трубку, Бойцова.
- Угу.
И не положила. Я не хотела расставаться с ощущением, что он рядом, даже отвлекаться на то, чтобы поставить его голос на запись, не хотела, как будто каждая секунда этой сотовой связи была бесценна.
- Бойцова?
- А?
- Ну хоть расскажи что-нибудь, - он начал смеяться, я тоже, неудержимо, мне было жутко стыдно, но оставаться на линии это не мешало.
- Давай, Бойцова, вперёд. Новости там расскажи, биографию свою. О, я знаю! Можешь рассказать, какой классный у тебя начальник. Начни так: "Дорогой Миша! Хочу тебе сказать…"
Я кусала губы и хихикала, что-то говорить не хотелось, я не собиралась его перебивать, это было слишком весело и приятно, чтобы мешать ему это делать.
- Бойцова, приём!
- Я здесь.
- Ну так чего молчишь? Или ты хочешь, чтобы я рассказал, какой у меня классный стажёр?
Я хотела, но боялась, что всё-таки разревусь, тень той истерики в день сдачи шестнадцатиполосника маячила в памяти, я боялась повторения, поэтому сказала:
- Не надо.
- Точно? А то я могу.
- Точно.
- Ну расскажи о жизни тогда, что тебя волнует. Представь, что ты Винни Пух – идёшь, поёшь. Кто ходит в офис по утрам, тот поступает мудро, верстай макет, парам-парам, на то оно и утро. Что там дальше было?
- Я не знаю.
- Не смотрела Винни, что ли?
- Смотрела, только там был Кристофер Робин.
- Эх, молодёжь, всё бы вам забугорье, не хотите советские смотреть, старые добрые мультики. Какой у тебя любимый советский мультик?
Я задумалась, и ответила:
- Карлсон.
- Малыш! Давай погуляем по крышам?
Я рассмеялась так, что на глазах всё-таки выступили слёзы, и продолжала смеяться всю свою половину дороги, даже скорее треть - он шёл гораздо быстрее меня. Я увидела его издалека, и в моей голове началось сражение между желанием на него смотреть и страхом, что он поймает мой взгляд. Желание победило, со мной это редко случалось, но Миша весь был особым случаем, его чёрный силуэт издалека притягивал взгляд, я любовалась им, как скульптурой - невероятно красиво сложен, длинные ноги, тонкая талия, широкая грудь и плечи, я помнила их на ощупь, сумасшедшее ощущение.
Когда он подошёл достаточно близко, чтобы я начала слышать его голос без телефона, моё лицо пылало так, что от него можно было бы костёр разжечь, но я не отводила глаз, просто не могла, мне это слишком нравилось.
Он подходил всё ближе, и наконец остановился почти вплотную, мне пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо. Он сказал:
- Теперь ты положишь трубку?
Я вздохнула и положила, он тоже спрятал телефон, потёр ухо и с шутливым возмущением сказал:
- В жизни ни с кем так долго по телефону не разговаривал. Ты телефонный маньяк, Бойцова.
Я кивнула, я бы сейчас согласилась с любым его заявлением. Он развернулся и стал справа от меня, мы пошли дальше, я перевесила сумку на левое плечо, он посмотрел на сочную густую зелень по ту сторону забора:
- Красивый парк. Хочешь, туда пойдём погуляем?
- Это кладбище, - с улыбкой сказала я. - Но можем пойти, если хотите, без проблем.
Он округлил глаза, я рассмеялась, спросила:
