– Прежде чем делать выводы, надо столковаться насчёт терминов. Ведь слово «прогресс» можно понимать совершенно по-разному.
Вот самый простой пример. Как известно, уже несколько лет Россия, Франция и Америка осуществляют космические, в том числе пилотируемые полёты на околоземной орбите. Они чрезвычайно полезны, поскольку способствуют развитию средств связи, осуществлению метеорологических наблюдений и так далее. Параллельно совершенствуется техника и технологии, ставятся медико-биологические эксперименты. С моей точки зрения, такие полёты необходимо продолжать и в дальнейшем.
Но появились академики, инженеры и государственные мужи, требующие сделать следующий шаг. Они настаивают на полётах на Луну, на Марс. И тут я первый спрошу: а что мы, простите, забыли на Марсе? Ну как же, ответят мне, а вдруг там есть жизнь? Надо выяснить. А потом следует идти дальше, осваивать Солнечную систему… Допустим. А как насчёт цены вопроса?
Полет пилотируемого корабля на Марс, включая подготовку, обойдётся чохом примерно в миллиард рублей. И такие средства Российская империя, разумеется, заплатить в состоянии. Однако на те же деньги мы сможем открыть сотни школ и больниц, оснастить их, платить достойные зарплаты педагогам и медикам. И вот на одной чаше весов – абстрактные цели, удовлетворение научных интересов, не имеющих ничего общего с повседневной жизнью и проблемами. На другой чаше – реальные потребности россиян, французов, индусов, американцев, других жителей планеты. Пусть приземлённые, однако предельно насущные. Так ответьте мне: на которую чашу весов положить миллиард? В чём он, истинный прогресс? Что считать приоритетом?
Лично я ответ нашёл. Поэтому в обозримом будущем Россия без полётов на Марс вполне обойдётся. Бог с ней, с жизнью на Марсе. А вот школы, больницы, дороги, очистные сооружения и многое другое строить будем не покладая рук…
Конец первой части
Часть вторая
Смерть в башне
Глава четвертая
Владимир Ходько
Да, это была настоящая башня! Обнесённая зубчатой крепостной стеной, она стояла на широком холме и возвышалась над всей деревушкой, словно тёмная скала, на фоне серого, затянутого облаками неба. Мало Эйвбери мегалитов, так теперь ещё появился колосс в раннеготическом стиле…
– На кой чёрт, интересно, Аткинсону понадобились целых семь этажей? – спросил вслух Буранов, выглядывая из окна машины. – Мания величия у него, что ли?
Телепин пожал плечами:
– А вы спросите, может, он сам объяснит. Если захочет, конечно…
– Объяснит, – отрезал я. – Даже если не захочет.
Вадим покосился на меня, однако промолчал. Хорошо, что между нами на заднем сиденье расположилась Айрин. Иначе мы с бывшим однокашником всю дорогу искрили бы друг о друга…
Я был категорически против того, чтобы Вадима включали в состав специальной межправительственной комиссии по расследованию гибели Добромыслова. Да и он, сдаётся мне, вовсе не горел желанием поработать бок о бок. Руководство, как всегда, решило по-своему. После коротких интенсивных консультаций с британской стороной, окончательный состав маленького временного коллектива сложился так:
1. Михаил Буранов – официальный представитель правительства Российской империи, он же председатель комиссии.
2. Эдвард Мортон – официальный представитель министерства внутренних дел Королевства Альбион, сопредседатель комиссии.
3. Владимир Ходько – представитель Департамента безопасности Российской империи, полковник.
4. Айрин Мэддокс – Лондонский королевский университет, магистр истории, консультант комиссии.
5. Вадим Телепин – руководитель российского сектора миссии Организации Объединённых Государств на территории Королевства Альбион, полковник.
Таким образом, Россию и Альбион представляли по два человека плюс Телепин в качестве сотрудника ООГ. Если отвлечься от личных симпатий-антипатий, то надо признать, что все заинтересованные стороны в комиссии представлены, баланс налицо.
Накануне вылета в Лондон нас с Михаилом Михайловичем инструктировал товарищ министра иностранных дел Голубятьев об руку с моим начальником Нессельроде. Руководство упирало, главным образом, на два обстоятельства. Во-первых, убийство Добромыслова должно быть расследовано самым тщательным образом, преступник или преступники найдены и взяты под стражу. (Я от души пообещал, что ровно так все и будет.) А во-вторых, учитывая от века тяжёлые взаимоотношения с Альбионом, действовать на его территории предстоит с максимальным тактом и деликатностью. (Буранов заверил, что такта и деликатности нам не занимать.) После этого я задал совершенно конкретный вопрос:
– На месте убийства работает бригада из Скотланд-Ярда. Должны ли полиция с нами сотрудничать? Готова ли делиться добытой информацией?
– Как бы должна и как бы готова, – откликнулся Нессельроде, дёрнув щекой. – Во всяком случае, мы получили все возможные заверения, что в случае чего к услугам комиссии «вся королевская рать». Только сильно на это не рассчитывайте. Британцы не в восторге от предложения создать межправительственную комиссию. Дескать, сами разберёмся и сообщим. Вопрос решался на уровне премьеров, причём наш Долгоруков слегка придушил ихнего Хэррингтона – пригрозил в случае отказа санкциями со стороны союза. Дело принципа! В общем, тот уступил. Но ясно, что целоваться с вами там никто не будет… Сами видите, всё непросто. Именно поэтому не можем прикомандировать к вам хорошую следственную бригаду из Департамента. А надо бы…
После встречи Голубятьев попросил меня задержаться.
– Я в курсе вашего давнего конфликта с моим зятем, Владимир Анатольевич, – произнёс он без обиняков, как только мы остались одни. – Хочу надеяться, что этот мотив не повлияет на работу комиссии и, паче того, не отразится на её выводах. Ситуация предельно сложная, не след усугублять расследование личными обстоятельствами. – Крупный, в склеротических жилках нос тайного советника многозначительно уставился на меня, седые брови сдвинулись самым что ни на есть государственным образом. – Вы согласны?
– Согласен, – коротко сказал я.
Примешивать личное к служебному – последнее дело, кто спорит? Но не оставляло меня ощущение, что за набитую в давней курсантской драке морду Вадим рассчитался сполна. Наверняка сильнее, чем хотел… Неужели он не чувствовал, что нельзя, никак нельзя было отпускать Серёгу в Эйвбери одного? Издёрганного чувством неясной угрозы, замордованного семейным разладом… Его бы поддержать, выписать официальный мандат-ордер ООГ, придать пару офицеров – и всё могло сложиться иначе…
Машина въехала на перекидной мост через ров, наполненный мутной зеленоватой водой. Нас ждали: массивные дубовые ворота медленно, словно нехотя, распахнулись навстречу. Из будки на въезде вышел и направился к нам стражник. Подчёркиваю: стражник. Будь он одет в униформу и носи кобуру с
