— В злобе и ненависти
Погрязли души людей. За тучи
Солнце зашло… — изрек Ли Кон, поправляя съехавшую на спину шляпу и отряхиваясь.
Том первый. Глава 18
После драки и валяния на дороге кимоно господина обзавелось несколькими дырами и грязными пятнами. Мо-Шэн определенно прибавится работенки. Наследник кое-как отряхнулся, поправил сбившийся пояс и шляпу, после чего заметил:
— В таверне Ночной Гость мне были явно не рады. Ты об этом ничего не знала? Два года ведь в оруженосцах ходишь…
— Я старалась держаться подальше от притонов и прочих злачных мест, господин Кон.
— По-онятно. Здесь есть таверны, в которых на меня не будут бросаться с кулаками?
— Сложный вопрос, — Сати склонила голову набок. — Но вы часто наведывались в Бамбуковую лапшу.
— Давай проведаем, — вздохнул он. — Но ты зайдешь внутрь вместе со мной.
— Как пожелаете, молодой господин.
Они отправились в другую часть Шейчжоу, и вскоре достигли среднего по размерам заведения, где продавали еду и выпивку. Лапшу здесь подавали в особых половинках бамбука вместо керамических мисок — отсюда и пошло название. Когда они вошли внутрь, народ на какое-то время притих, но затем вернулся к своим делам, перестав обращать внимание на вошедших. Посетителей средь бела дня было не так уж и много. Обычно заведения подобного плана набиваются вечером.
— Прошу простить за вторжение, — обратился Ли Кон к немолодому хозяину за прилавком. — Я страдаю провалами в памяти. Дядя, не видели ли вы случайно меня несколько дней назад с кувшином дорогого саке Утренние Слезы?
— Господин Кон, как же не видели! Вы с Коротышкой Жонгом приходили сюда хвастаться.
— Я был у вас в тот день? Говорил что-нибудь?
— В крайне скверном настроении вы были тогда, — покачал головой лапшичник. — Все гуна обзывали разными нехорошими словами, почем зря. Пусть благословен будет путь правителя мудрого…
— Значит, с Коротышкой Жонгом? Где его можно найти?
— В кабаке каком ошивается или в кости играет поди, — пожал плечами владелец. — Могу сына послать за ним, коли заказ сделаете.
— Да-а, подкрепиться не помешает. Лапша у вас вкусная?
— Лучшая во всем Шейчжоу!
— Тогда нам две порции, мастер!
— Я сама заплачу, — добавила Сати настойчиво.
Ли Кон и Бхоль устроились за одним из столов. Обычно, когда господин был со спутниками, Сати выбирала другое место или просто ожидала на улице. Но сейчас было бы странно садиться в сторонке. Сюзерен с интересом рассматривал убранство помещения, пока повар занимался готовкой. Вскоре им принесли удон с травами, и они принялись насыщаться. Сати с интересом следила за тем, как господин неуклюже пытается подцепить лапшу палочками и с удовольствием поглощает еду.
— Фу-х, остренько. Аж воспылал!
Пара уже заканчивала трапезу, как в лапшичную ввалился пухлый невысокий человечек с бегающими вечно лучащимися самодовольством глазками.
— Брат Кон! Давно не виделись! — сразу заметил их Коротышка Жонг и расплылся в желтозубой улыбке.
— Жонг? — уточнил Ли Кон.
— А кто ж еще?
Коротышка подошел к их столу и дружелюбно хлопнул сюзерена по плечу.
— С памятью у меня проблемы, брат Жонг, — покачал он головой. — Но ты садись, рассказывай.
Жонг охотно плюхнулся на лавку рядом. У Сати сразу пропал аппетит, и она отодвинула миску. Когда Ублюдок Ли и Коротышка Жонг сходились, это обязательно приводило к наиболее мерзопакостным последствиям. Жонг не был практиком, но имел обширные связи в городе. Он активно пользовался славой и деньгами Ли Кон Чая, и тот позволял ему.
— Неважно выглядишь, брат Кон. Все еще скорбишь из-за прекрасной Жунь-эр?
— Кого?
— Ваша невеста Жунь-эр — волшебной красоты принцесса провинции Лонглин, — пояснила кратко Сати, привыкшая объяснять базовые сведения потерявшему память. — Ее называют Фарфоровым цветком триумвирата. Я слышала, что ваши родители заключили брачную договоренность много лет назад. Что касается Жунь-эр, то до меня доходили слухи, что она уже перешла на ступень Бойца, тогда как вы… не выказывали аналогичных успехов, — постаралась сгладить углы девушка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— О как! Даже прекрасная невеста есть! А что с ней случилось?
— С Жунь-эр? Ничего такого не слышал, — задумался Жонг.
— Тогда почему я должен скорбеть из-за нее?
— Бха! Так ведь она разорвала помолвку! Какое ужасное оскорбление нанесла брату Ли и всему роду Чай, негодная принцесса. Но не тушуйся, сестрица Жунь-эр совершенно не осознает всего величия наследника Ли Кон Чая! Вот починишь Медного Солдата, достигнешь ступени Бойца и покажешь, как она ошиблась в своем решении! Ха-ха-ха! За это надо выпить, как считаешь?
Сати внимательно следила за выражением лица Ли Кона, но тот не выглядел раздосадованным или оскорбленным. А ведь разрыв помолвки среди правящего рода — это крупный скандал. Скоро вести должны докатиться и до Шейчжоу, и тогда на Ублюдка Ли будут смотреть не только с опаской и ненавистью, но и с жалостью. Однако господин принял известие достаточно спокойно, словно бы и не терял память.
— Выпивка — это хорошо, но рановато надираться. Дел сегодня куча, да и финансов не так чтобы много. Я ведь еще Толстяку Чену торчу кучу денег.
— Брось, брат Кон. Отыграешься в следующий раз! Может, родственники денег пришлют! Расторжение свадьбы — ужасный удар по репутации. Должны же они выслать тебе некую компенсацию.
— В азартных играх выигрывает только крупье, — фыркнул Ли Кон. — Что до сестрицы Жунь-Эр, то и духи с ней. Грустно, но не смертельно. Меня больше беспокоит, почему это люди Толстяка Чена вдруг напали на гун-наня.
— Брат Ли, так ты совсем не помнишь про письмо и про посылку из Ханкина? Как же тебя так угораздило, — покачал он головой. — Обращался к лекарю?
— Лекари обождут. Меня отравили, брат Жонг, я потерял память, а затем люди Чена вломились в особняк. В таверне Ночной Гость пришлось поработать кулаками. Даже охранники каравана норовили побить! Я должен разобраться в том, что происходит. Где письмо и что было в посылке?
— Немного сладостей, хорошая ткань и кувшин Утренних Слез. Ты обидел меня до глубины души тем, что не стал делиться с братом и выпил элитное саке в одиночку. Но раз ты говоришь про отравление, то выходит ты принял удар на себя. Всегда знал, что благородный брат Ли придет на помощь в трудный час! — смахнул фантомную слезу Жонг.
— Где письмо?
— Ах, ты был так зол, что сжег письмо от отца и от невесты…
— Жаль. Я готов отвалить серебра тому, кто скажет, что было внутри.
— К радости, брат Ли позволил взглянуть на содержимое письма от отца одним глазком, поэтому я могу попробовать восстановить его, — спешно заметил Жонг.
— Излагай, — кивнул Ли Кон.
Выглядел сюзерен хмуро. Ничего хорошего от письма он, судя по всему, не ждал. Кажется, Сати, наконец, подобралась к разгадке необычного поведения господина в последние дни.
— Так на словах и не передать будет, — покачал головой Жонг в сомнении.
— Плачу два серебряных.
— Тогда я сейчас мигом до писаря сбегаю и вернусь. Одна нога тут, другая там!
Коротышка Жонг шустро убежал из заведения, провожаемый недоуменными взглядами Сати и Ли Кона. Вот как быстро человек может двигаться, почуяв запах наживы.
— Эх, уже все остыло… — пробормотал Кон и принялся доедать остатки лапши.
Жонг явился всего через четверть часа, довольно размахивая листком бамбуковой бумаги.
— Вот, брат Ли. Постарался восстановить ради тебя!
Сюзерен принял бумагу в руки и вчитался. Жонг сразу же заграбастал монеты и положил себе за пазуху. Сати было любопытно, что написано в копии письма, однако лезть под руку было бы верхом бестактности. Девушка надеялась, что после прочтения господин сохранит копию, и у нее будет возможность ознакомиться с текстом.
Однако Ли Кон вдруг нахмурился, после чего исторг из ладони черное пламя. Температура огня на первой ступени была слабой, и бумага все не хотела загораться. Однако она постепенно съеживалась и темнела, пока, наконец, не обратилась в мелкую черную золу.
