– Думаю, это, типа, круто, – сказал Карлос через некоторое время. Ему было 18 лет, и он собирался пойти на военную службу, как он мне признался.
– Может быть, тебе стоит вместо этого пройти маршрут, – предложила я.
– Ну уж нет, – отозвался он.
Мужчины снова забрались в кабину, и я километра три ехала в кузове одна, пока мы не добрались до того места, где Уолтер припарковал свой грузовик. Они с Карлосом пересели в него и поехали дальше, оставив меня наедине с Фрэнком, которому нужно было еще около часа поработать.
Я сидела в кабине желтого грузовичка и наблюдала, как Фрэнк ездит взад-вперед на тракторе, выравнивая дорогу. Всякий раз, проезжая мимо, он махал мне рукой. А когда он отъезжал, я исподтишка исследовала содержимое его грузовичка. В бардачке лежала серебряная фляжка с виски. Я сделала маленький глоток и быстро положила ее на место, губы мои загорелись огнем. Сунула руку под сиденье и вытащила тонкий черный футляр. В нем оказался пистолет, такой же серебряный, как фляжка с виски. Я тут же захлопнула футляр и сунула его обратно под сиденье. Ключи по-прежнему висели в замке зажигания, и я отстраненно подумала, что будет, если я заведу машину и уеду. Потом сняла ботинки и принялась массировать ступни. Маленький синяк на голени, образовавшийся после укола героина в Портленде, по-прежнему никуда не делся, но побледнел и был теперь мертвенно-желтого цвета. Я провела по нему пальцем, задев бугорок крошечного следа от укола, по-прежнему различимый в середине, дивясь абсурдности собственного поведения. А потом снова натянула носки, чтобы больше его не видеть.
– Что ты за женщина? – спросил Фрэнк, когда закончил работу и забрался в грузовик, сев рядом со мной.
– В смысле? – переспросила я. Наши взгляды встретились, в его глазах мелькнуло что-то странно знакомое, и я отвела взгляд.
– Ты такая, как Джейн? Того типа женщина, которая понравилась бы Тарзану?
– Думаю, да, – ответила я и рассмеялась, хотя ощущала ползучую тревогу, искренне желая, чтобы Фрэнк завел грузовик и поехал вперед. Он был крупный мужчина, поджарый, точеный, загорелый. Сапер, который казался мне похожим на ковбоя. Его руки напомнили мне руки всех мужчин, которых я знала, пока росла. Мужчин, которые зарабатывали на жизнь физическим трудом. Мужчин, чьи ногти никогда не становились абсолютно чистыми, как бы упорно они их ни оттирали. Сидя рядом с ним, я чувствовала то же самое, что и всегда, когда мне приходилось оказываться в определенных обстоятельствах наедине с определенными мужчинами – что случиться может все, что угодно. Что он может рассказывать о своих делах, учтиво и добродушно, а может сграбастать меня в охапку и полностью изменить ход вещей в одно мгновение. Сидя с Фрэнком в грузовике, я смотрела на его руки, наблюдала за его движениями, и каждая клетка моего тела была настороже. Хотя внешне я казалась такой же расслабленной, как если бы только что очнулась от дремоты.
– У меня есть кое-что для нас обоих, – проговорил он, протягивая руку в бардачок, чтобы достать оттуда фляжку с виски. – Это моя награда за день тяжелого труда, – он открутил крышечку и протянул фляжку мне. – Сначала леди.
Я взяла у него фляжку, поднесла к губам и чуть смочила рот виски.
– Ага. Точно, ты именно такая женщина. Так я и буду называть тебя – Джейн, – он забрал у меня фляжку и сделал долгий глоток.
– Знаешь, на самом деле я здесь не совсем одна, – выпалила я, сплетая ложь на ходу. – Мой муж – его зовут Пол – тоже идет по маршруту, только он начал в Кеннеди-Медоуз. Знаешь, где это? Мы оба хотели попробовать поход в одиночку, так что он идет на юг, а я двигаюсь на север. Мы должны встретиться в середине, а потом проведем остаток лета вдвоем.
Фрэнк кивнул и сделал еще один глоток из фляжки.
– Ну, тогда он еще более чокнутый, чем ты, – резюмировал он, неторопливо обдумав мои слова. – Одно дело – быть женщиной достаточно сумасшедшей, чтобы проделать то, что делаешь ты. И совсем другое – быть мужчиной, который позволяет своей жене смыться и сделать это.
– Ага, – кивнула я, словно соглашаясь с ним. – Ну, как бы там ни было, через пару дней мы воссоединимся, – я произнесла это с такой уверенностью, что даже сама себя убедила в том, что Пол в эту самую минуту пробирается ко мне. Что на самом деле мы не подали на развод два месяца назад, в один снежный апрельский день. Что он идет мне навстречу. Или что он узнает, если я вдруг не пройду дальше по маршруту. Что о моем исчезновении станет известно за считаные дни.
Но все было совсем наоборот. Люди в моей жизни были подобны тем пластырям, которые улетели вместе с пустынным ветром в первый мой день на маршруте. Они рассыпались в разные стороны и исчезли. Никто не ждал от меня даже телефонного звонка, когда я доберусь до своей первой большой остановки. Или второй. Или третьей.
Фрэнк откинулся на спинку сиденья и поправил крупную металлическую пряжку на своем ремне.
– Есть еще кое-что, чем я люблю вознаградить себя после целого дня тяжелой работы, – проговорил он.
– И что же это? – спросила я с неуверенной улыбкой, и сердце в моей груди загрохотало. Руки, лежавшие на коленях, вдруг отчаянно зачесались. Я остро осознавала, что мой рюкзак лежит слишком далеко от меня, в кузове грузовичка. В одну секунду я решила, что брошу его без раздумий, если мне придется распахнуть дверцу и бежать.
Фрэнк полез под сиденье, где лежал пистолет в черном кожаном футляре.
И вытащил оттуда прозрачный пластиковый пакетик. Внутри лежали длинные тонкие жгуты красной лакричной тянучки, свернутые на манер лассо. Он протянул пакет мне и спросил:
– Хочешь кусочек, мисс Джейн?
6. Окружили
Я слопала добрых полтора метра красной тянучки Фрэнка, пока мы ехали, и съела бы еще столько же, если бы что-то осталось.
– Жди здесь, – велел он мне, притормозив на узкой проселочной дорожке, которая шла вдоль его дома, – это был один из трейлеров в небольшом лагере в зарослях пустынного кустарника. – Я зайду в дом и расскажу Аннет, кто ты такая.
Через пару минут они вышли из дома вместе. Аннет оказалась пухленькой седовласой женщиной с недружелюбным и подозрительным выражением лица.
– Это все, что у тебя есть? – проворчала она, пока Фрэнк вытаскивал мой рюкзак из кузова. Я вошла вслед за ними в трейлер, где Фрэнк тут же исчез за дверью ванной.
– Располагайся, – проговорила Аннет, и я поняла это так, что должна сесть за обеденный стол, отграничивающий пространство кухоньки, где она накладывала мне на тарелку еду. На дальнем конце стола стоял маленький телевизор, орущий во все горло, так что слушать его было почти невыносимо. Еще один репортаж о судебном заседании по делу О. Джей Симпсона. Я смотрела его, пока не подошла Аннет. Она поставила передо мной тарелку с едой и выключила телевизор.
– Только об этом и говорят. О. Джей то да О. Джей сё, – проворчала она. – Можно подумать, что дети в Африке больше не голодают. Ну-ка, давай, приступай, – она указала на еду.
– Я подожду, – сказала я беззаботным тоном, который должен был скрыть мой отчаянный голод. И уставилась на свою тарелку. На ней лежала гора свиных ребрышек-гриль, консервированная кукуруза и картофельный салат. Мне пришло в голову, что неплохо бы встать и помыть руки, но я боялась, что это отсрочит ужин. Мысль о том, что необходимо мыть руки перед едой, была от меня теперь так же далека, как новостные репортажи по телевидению.
– Ешь! – скомандовала Аннет, водружая передо мной пластиковую кружку с вишневым компотом.
Я набрала полную вилку картофельного салата и поднесла ко рту. Это было так прекрасно, что я едва не свалилась со стула.
– Ты студентка колледжа?
– Да, – сказала я, странно польщенная тем, что она так обо мне подумала, несмотря на всю грязь, которая меня покрывала, и вонь пота. – Точнее, была студенткой. Защитила диплом четыре года назад, – уточнила я и снова набила рот едой, сознавая, что, в общем-то, солгала.
Я обещала матери в последние дни ее жизни, что получу диплом бакалавра, но этого не сделала. Она умерла в первый понедельник наших весенних каникул, и я вернулась в колледж в следующий понедельник. Кое-как дотянула до конца занятий в ту последнюю четверть, полуослепшая от скорби. Однако диплом не получила. Потому что не смогла сделать одну вещь. Я не написала пятистраничную работу по английскому. Это было ерундовое задание, но когда я попыталась начать писать, смогла только тупо пялиться в пустой экран компьютера. Да, я прошла по сцене в университетской шапочке и мантии и приняла из рук преподавателя небольшой свиток. Но когда я его развернула, там было написано именно то, чего и следовало ожидать: пока я не закончу эту работу, свой диплом не получу. У меня был только студенческий кредит, который, по моим расчетам, мне предстояло выплачивать до 43 лет.
