— Так вы направляетесь на восток, да? И каким же перевалом решили идти? — спросил он.
— Перевалом? Каким ещё перевалом? Мы собираемся на восток, а не на запад,— ответил Ларри.
— Надо, ребята, вам кое-что сообщить. Если вы отсюда двинете прямо на восток, то попадёте как раз в горы Бигхорн. Они отсюда приблизительно в восьми милях, а перевалы там одни из самых опасных. Будьте уверены, гораздо хуже, чем в той части Скалистых гор, откуда вы прибыли. Советую вам свернуть на юг и направиться в Грейбулл, спуститься до Уэрленда, а потом через перевал Паудер-Ривер-Пасс попасть в Баффало. Если же попытаетесь пересечь горы в районе Грейбулла, то вам придётся ехать через Грэнит-Пасс в Шеридан по самой худшей из здешних дорог. Паудер-Ривер выше, но эта дорога лучше.
Во всём нашем путешествии перевал Паудер-Ривер — девять тысяч шестьсот шестьдесят шесть футов — оказался самым высоким. От Уэрленда до высшей точки — пятьдесят пять миль, за которые дорога подымается на пятьдесят шесть сотен футов, причём на последних пятнадцати — двадцати милях она представляет собой почти сплошные «американские горки».
Мы начали взбираться по ней днём 24 августа, отменив правку. Три часа мы крутили педали по грейдеру. Подъём шёл медленно и утомительно, было жарко, мы проехали мимо двух заглохших машин. С высшей точки мы промчались в Баффало, а потом отправились через восточный Вайоминг.
Спустя два дня мы достигли Южной Дакоты. От других велосипедистов мы слышали множество историй о Южной Дакоте.
— Ничего, кроме плоской или холмистой прерии,— сообщил один из них.— Вы умрёте от скуки.
— Ни разу не слышал, чтобы у велосипедиста в Южной Дакоте был попутный ветер. В каком бы направлении вы ни ехали — ветер всегда встречный,— сказал другой.
— Южная Дакота? Проверите свою способность не свихнуться, а заодно и прочность брачных уз,— успокаивал ещё один.— Ветер в лицо, и смотреть не на что. Будучи там, прочёл в газете, что, по мнению одного русского учёного, посетившего Южную Дакоту, она похожа на Сибирь! И там тоже полно комаров. Они являются главными «пернатыми» штата.
Мы попали в Южную Дакоту через Белль-Фурше и проехали по шоссе № 212 — живописному маршруту, как его охарактеризовали в городке, четыреста миль напрямик до Миннесоты. Первые двадцать пять миль, от Белль-Фурше до Ньюэлла, было ещё ничего; попалось несколько ферм. Но следующие тридцать пять, от Ньюэлла до Мад-Батт, полностью соответствовали тому, что нам об этом штате рассказывали. Всю дорогу ветер был встречным, нас окружали пологие холмы, скучная монотонность пейзажа не нарушалась ни единым деревом. Я ещё не видела столь пустынной местности. Здесь не было ни посевов, ни скота и повсюду росла низкая желтоватая трава. Насколько можно было увидеть, пустынные холмы накатывались один за другим. С вершины каждого из них я обычно могла насчитать впереди ещё одиннадцать таких же. И так продолжалось весь день — вверх и вниз, вверх-вниз, вверх-вниз; скучно-прескучно, свихнёшься в конце концов.
Было бы чудесно остановиться, дать отдых мышцам, поесть или перекусить, почитать немного, чтобы нарушить утомительное однообразие пустынного ландшафта, но такой воз-можности из-за комаров у нас не было. Они роились над нами при любой остановке и вынуждали придерживаться определённой скорости, так как, если мы ехали медленнее десяти миль в час, они безжалостно набрасывались на нас.
Мы ехали три длинных, полных мучений часа без остановки против сильного ветра по низким, но крутым горкам. Чтобы сохранить скорость и нарушить утомительную монотонность, я попыталась мечтать об островах Южного моря. Но через час я устала и от этого и снова тупо уставилась на пустынную местность вокруг, ленту асфальта, тянувшуюся всё вперёд и вперёд до горизонта, без единого поворота, дерева, кустарника или животного на обочинах. Приехав в Мад-Батт, мы оба после трёх часов, проведённых в прерии, сомневались, сумеем ли, окончательно не свихнувшись, преодолеть ещё триста сорок миль безжизненного ландшафта против встречного ветра и в сопровождении комаров.
Шумный деловой центр в Мад-Батт, Южная Дакота (численность населения — два человека), был представлен одним сельским кафе-магазином с одной стороны шоссе № 212 и помещением добровольческой пожарной станции — с другой; если бы в кафе случился пожар, то Мак-Гилвары, средних лет пара, державшая магазин и жившая в примыкавшем к нему коттедже, думаю, должны были бы рвануть через дорогу, прыгнуть в пожарную машину, подъехать на ней к кафе и потушить огонь. Когда мы с Ларри шагнули через порог магазинчика, то Мак-Гилвары, бросив взгляд на наши вытянувшиеся лица и тяжёлые велосипеды, понимающе закачали головами.
— Последний велосипедист, прикативший сюда, уехал автостопом,— пожала плечами миссис Мак-Гилвар, шлёпая наш чай со льдом на стойку и оправляя своё хлопчатобумажное платье.— Он притащился сюда в полдень несколько месяцев назад и выглядел совершеннейшей развалиной. Эта длинная пустошь от Ньюэлла к нам, похоже, доконала бедного парня. Всё-таки он был очень милый мальчик. Ехал откуда-то с Западного побережья к себе домой на Восточное побережье. По-моему, в Бостон; во всяком случае, в какой-то крупный город. Всю дорогу ему удалось проехать на велосипеде, пока он не попал в Южную Дакоту.
Когда он дотащился сюда, то хотел знать, как далеко тянется местность, по которой он ехал, и я сказала ему, что при его скорости он будет видеть перед собой пустоши ещё дней семь. Я имела в виду, ему понадобится семь дней, чтобы выбраться из Южной Дакоты и попасть в Миннесоту, где много ферм, городов и зелёной травы. Но, когда я сказала ему, что к востоку от Мад-Батт местность ещё более скучная, так как там и холмов-то нет, мне показалось, он закричит.
Из того, что я слыхала, там на востоке настоящее столпотворение — везде народ и дома, и, думаю, людям оттуда трудно на протяжении многих дней не видеть ничего, кроме пологих холмов и равнины. В Южной Дакоте большое здание или дерево можно увидеть, только если вы попадаете в город, а в остальных случаях ничего подобного вокруг нет. Но я к этому привыкла. И мне здесь нравится. Нет, сэр, я бы не хотела жить на крайнем востоке, где кругом люди и всё такое. Мне нужно много места, чтобы чувствовать себя в своей тарелке.
Как бы то ни было, мы с мужем долго беседовали с парнем. Но он рвал и метал. Не хотел снова возвращаться в это «пустынное одиночество», как он говорил. Но он в то же время не хотел занять денег и проголосовать. Сидел и говорил сам с собой часами. Немного спустя сюда завернул перекусить фермер, откуда-то из Уотертауна, ехавший почти до самой границы Миннесоты. Он возвращался на своём пикапе домой из Вайоминга и предложил захватить с собой парня вместе с велосипедом. Ладно, я согласился, а этот мальчишка хмыкнул и что-то долго бормотал про себя, но всё же принял приглашение и уехал. Месяц спустя мы получили от него письмо. Он уже был дома в Бостоне или где там. Писал, что, добравшись до Уотертауна, весь остаток пути до Восточного побережья проделал на велосипеде. После Южной Дакоты не голосовал ни разу. Помнится, говорится там что-то и о нашем штате, вроде как «здесь самый замечательный народ».
