Не случалось ли вам убивать служанок?
Что произошло в вашем охотничьем домике, что Ликса умерла?
Кто убил ни в чем не повинную девушку? Как, как задать такие вопросы, чтбы собеседник остался полностью спокойным?
И...
Остается последний вопрос.
Что скажет его величество?
Не окажется ли после этого у него на одного королевского доверенного меньше? А то за такое могут голову оторвать. Но и лэйра Ольсена подставлять было не с руки. А потому лэйр Ганц подхватил старого знакомого под руку.
— Лэйр Ольсен, давайте с вами обсудим сложившуюся ситуацию?
— Барон, это не ситуация, а... ужас! Надо срочно доложить его величеству!
— Надо, безусловно. Но тут еще вопрос, как докладывать.
Это лэйр Ольсен понимал хорошо. А потому закивал, показывая готовность договариваться и разговаривать.
— Нам не нужны слухи о том, что у вас отравили или уморили ценного... гостя, не так ли?
Нет, не нужны!
— И о том, что мы пытали несчастного — тоже.
— Да, разумеется.
Намек л$йр Ольсен отлично понял. Если он скажет нечто... неправильное, Ганц ответит ему тем же. И чьи слова окажутся весомее? К чему им такие вопросы?
Лучше по-хорошему.
— И о том, что при виде меня старческое сердце не выдержало...
— Согласен, барон.
— Наверное, в Стоунбаге есть докторус?
— Конечно! Докторус Верель, между прочим, прослу- ; шал курсы у Самого Тахира дин Дашшара!
— Вот! — довольно потер руки Ганц. — Он ведь наблюдал за состоянием больного герцога?
— Да-да, разумеется, барон!
— И чем болел герцог?
— Полагаю, тюремной лихорадкой, — вздохнул лэйр Ольсен, который уже понял, что именно ему предлагают. — Ей у нас многие страдают. Все же сами стены, воздух тюрьмы, хоть и для самых высокопоставленных...кто-то выздоравливает, лэйр. Но кто-то так и не может оправиться. А тут еще и возраст, и нервные потрясения...
— И кризис, который начался аккурат к моему приходу.
— О да, барон! Чудо, что вы застали несчастного в живых...
— И к сожалению, мои вопросы подтолкнули его... старческое сердце, плохое здоровье...
Лэйр Ольсен кивнул еще раз.
Вот, при таком раскладе он избегал королевского гнева. Герцог болел?
Да, и о том он неоднократно писал королю. Ричард был в курсе. Визит лэйра Ганца просто оказался последней каплей, никто не виноват, стечение обстоятельств...
Это бывает.
За волю Альдоная не наказывают.
— Барон, если вы подождете немного, я составлю заключение о смерти.
— Да, пожалуйста. И прикажите забальзамировать тело. Может, еще понадобится.
— Конечно, барон, — согласился лэйр Ольсен. Хотя абсолютно не мог представить, где может пригодиться герцогский труп. Ну да ладно — барону виднее. А ему командовать надо.
Впрочем, пока в Стоунбаге поднимался шум и гам, Ганц не терял времени. И подробно расспрашивал всех, кто подвернулся под руку.
Прислуживали герцогу одни и те же слуги.
Двое.
Личных.
Еду ему носили с личного стола коменданта, тут не отравишь. Если только все и сразу травить, но тогда бы и Ольсен загнулся. Что еще могли отравить?
Книги?
Ганц быстро пролистнул герцогские книги, но они выглядели чистыми. Не пропитанными отравой.
Какой-то третий яд? Который попадает в организм с водой? Или при бритье?
Ганц все же кратко допросил слуг. Но...
Спустя час он готов был положиться на свой опыт и сказать, что эти — не отравители. Лэйр Ольсен серьезно отнесся к порученному герцогу, и приставил к нему проверенных и доверенных. Эти не стали бы травить — никого. Ни за какие деньги. У одного жена служит на кухне Сто- унбага, у второго здесь же сын работает, а у сына жена в тягости...
Нет, они не пойдут на риск.
Платят им здесь более, чем хорошо, а случись что —
пострадают не только они, а еще и их родные.
Нет, эти рисковать не станут.
Смерть Херцога была полностью естественной, но от этого не менее досадной. Вот не мог он умереть после то
го, как все расскажет! Ух... Зла не хватает!
Когда Ричард услышал про смерть Леруа...
Он не гневался.
Его величество вдруг одолела истерика — короли от нее тоже не застрахованы. И хохотал его величество • и ржал, как боевой конь, и остановиться не мог. А Ганц минут пять не решался врезать королю по спине. Все же король, не абы что и кто, как тут подступишься?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Потом навек виноват останешься.
Но когда Ричард упал лицом на стол, едва не корчась в конвульсиях, Ганц решился. Шагнул вперед — и припечатал монарха открытой ладонью между лопаток.
Ричард выдохнул — и постепенно начал успокаиваться.
— Благодарю.
— Моя жизнь принадлежит вам, ваше величество.
— Оххх... Леруа точно помер?
Ричард не гневался, но... вот что тут скажешь?
Ведь предупредил!
Объяснил, что Леруа важен, что его убивать не надо... и сразу же1 И стоит тут, с виноватым видом — хоть ты зеркало вешай! Если б Ганц мог свое лицо пронаблюдать, когда, опустив глазки долой, почти мямлил, шаркая ножкой, как проштрафившийся малолетка... ваше величество... такая ситуация..
Сам бы не удержался от хохота!
— Да, ваше величество.
— Значит, что-то там действительно нечисто. Что ты предлагаешь делать?
Ганц опустил глаза, едва не повергнув несчастного короля в новый приступ хохота. Сдержался Ричард нечеловеческими усилиями.
— Ваше величество...
-НУ!?
— Я хочу похитить и допросить Майкела Леруа.
— Тоже — до смерти? — удержаться от смешка не удалось.
— Ваше величество! Умоляю...
Ганц понимал, что убивать его никто не будет, и разжаловать тоже, но и насмешки...
Ну, бывает!
Так ведь и тигры мимо добычи промахиваются... правда, тигр в таких случаях гордо разворачивается хвостом, показывает, что он вообще сюда погулять приходил, и отправляется на поиски новой жертвы. У Ганца таких шансов не было. Придется добивать именно эту добычу.
— Допрашивать в Стоунбаге будете?
— Если ваше величество...
— Дай мне подумать, Ганц. Выпей пока вина, — Ричард кивнул на столик с графинами, кресло рядом с ним, и Ганц повиновался. Если его величеству нужна тишина и покой, он повинуется. Ему бы тоже не мешало все еще раз обдумать.
Ричард размышлял над предложением барона минут десять, а потом вдруг махнул рукой.
— Так, чтобы тебя не опознали, понял?
-Да.
— Если попадешься — попробую защитить, но сам понимаешь, шума будет много, могу не справиться. Не казню, но опала точно будет, на несколько лет.
— Да, ваше величество.
— Действуй.
Ганцу оставалось только поклониться. А все же у них — Король. С большой буквы.
*
Авестер, Берма
— Покайтесь, грешники!!!
Твою рыбу об забор!!!
Лиля только-только малыша укачала — и здрасте- нате!?
Ах ты ж гада!!!
Ганц проснулся и заплакал.
Роза, которая сидела рядом, дернулась, и принялась ■ укачивать малыша.
— Грядет страшный суд! Сойдет с неба Альдонай, поднимется из-под земли Мальдоная, призовет к себе баб блудливых, и помчат они ее колесницу огненную...
Лиля невольно представила себе картину и горестно вздохнула.
Ага, и тут баб вместо лошади запрягли. Мужики, нет бы самим хвосты поднять, но все норовят на бабах выехать! И работать — бабам, и детей носить-рожать-воспитывать бабам, и хозяйство вести им... и ведь никакой благодарности. Еще и здесь в дьявольские отродья записывают.
Тьфу!
Вопли продолжались.
— Успокой ребенка, — рыкнула Лиля на ни в чем не повинную Розу, и пулей слетела вниз. — Что тут происходит!?
Ответа Лиля дождалась от стражника, сидящего в углу с кружкой пива и горшочком пельменей.
— Так проповедник же!
— Какой, к... Мальдонае, проповедник?!
— Вот, ходит, предсказывает конец света...
— Б...
А других слов у Лилиан не было.
Развелось, понимаешь! Она думала, эта зараза только в двадцать первом веке расплодилась, а оно — вон где?! Знай ее сиятельство историю не на слабую тройку, она бы помнила, что бизнес это древний и прибыльный. Но Лиля не знала.
