Они позвали ее, и она очнулась от своих мыслей. Наспех умывшись, она снова подумала: «Мне нужно быть такой же смелой, какими бывали женщины из рода Людей Льда. Такой, как Тула, Суль или Виллему. Или такой же покладистой, как моя мать. Но я ни то и ни другое. Я спокойна, холодна, сдержанна. Как… Как, возможно, Шира? Или как Тарье? Такими и должны быть избранные. Возможно, так лучше можно сконцентрироваться на своей задаче. Но я вообще не могу сконцентрироваться! Когда рядом со мной человек, в которого я влюбляюсь с каждой минутой все больше и больше! И этот… этот чрезвычайно опасный… Нет, я не могу больше думать об этом, я просто в панике!»
Глубоко вздохнув, она попыталась взять себя в руки. Подойти к ним и улыбнуться как ни в чем не бывало. Но она не была уверена в том, что это у нее получится. Улыбка застывала у нее на губах. Взгляд Пауля был высокомерным, тогда как взгляд Марселя успокаивал ее. Все шло, как обычно. Одна она не находила себе места.
Они шли теперь молча. Промокшая от дождя одежда не способствовала разговору. Настроение у всех троих было не из лучших. Пауль становился все мрачнее и мрачнее, и Сага думала, что это происходит потому, что его заметил возле ее сумки Марсель. Или он шел и думал совсем о другом? Собирался с мыслями?
Марсель был тоже подавлен. Размышлял о том, что хотела сказать ему Сага? Пытался найти повод к тому, чтобы поговорить с ней наедине?
Мысли захлестывали Сагу. Ей было страшно.
Теперь они шли по совершенно пустынной местности. Тем не менее среди дня они встретили какого-то человека. Возможно, лесника. У них не было возможности свернуть с дороги, он шел прямо к ним.
— Господи, — произнесла Сага. — Если это норвежец и если он узнает, что мы шведы, что тогда?
— Положись на меня, — сказал Марсель.
И они произнесли слова приветствия, одинаково звучащие и на шведском, и на норвежском языках.
Настроение у Саги было двойственным. С одной стороны, ей не хотелось оставаться в Швеции, а с другой — она боялась, что в Норвегии их разоблачат и отправят обратно.
— Ну, — сказал седой незнакомец с ружьем на плече. — Вот я и встретил людей в этом дремучем лесу!
«Он норвежец, — подумала Сага. — Наконец-то! Может быть, это пограничник? Ведь несмотря на то, что Швеция и Норвегия входят в союз, существует какая-то форма пограничного контроля».
Но Марсель изумил их обоих: на чистейшем норвежском языке он пояснил, что они заблудились и оказались на шведской территории.
— Зато теперь вы снова дома, в Норвегии, — приветливо ответил человек, как это часто бывает, когда люди встречаются в пустынных местах. И он спросил, куда им нужно.
Марсель сказал, что им нужно в Конгсвингер, потому что они договорились там расстаться.
Человек сказал, что они слишком углубились на север. Он внимательно разглядывал их, и было заметно, что их вид удивляет его. Тележку вести было теперь трудно: у нее отскочило колесо, и им пришлось долго чинить ее.
Он выразил вслух свое удивление. Странно было встретить в лесу таких людей. Трое потрясающе красивых людей — и к тому же таких культурных!
Вид у Пауля снова стал царственным, что больше всего пугало Сагу. Ей казалось, что он возвышается над миром и над ней самой, такой маленькой и ничтожной. Но ни Пауль, ни Сага не произнесли ни слова, чтобы не обнаружить свою национальность. Говорил один Марсель на своем безупречном норвежском языке.
Они узнали, что находятся в обширной, пустынной местности, прилегающей к шведской границе, и что им нужно все время держать курс на запад или на юго-запад, чтобы прийти к Конгсвингеру. Но, чтобы не ходить по кругу, им лучше выйти на проезжую дорогу, хотя это и далеко.
Взглянув на свои разбитые туфли, Сага потихоньку вздохнула. Ноги у нее были слишком нежные, и страшно болели ссадины на пятках. Все тело ломило, так что она даже прихрамывала.
Но теперь, во всяком случае, они были в Норвегии! Самое худшее позади. Во всяком случае, то, что касалось путешествия.
Им бы только добраться до людей! Избавиться от присутствия Пауля, пока он…
Пока он что?..
Он хотел обладать ею? Но она не дурочка, дающая себя соблазнить любому красавцу. Она могла постоять за себя! И к тому же рядом с ней Марсель.
Но если Пауль не человек?
Поблагодарив лесника за пояснения, они пошли дальше.
Прошли совсем немного, когда Пауль и Сага воскликнули почти одновременно:
— Ты должен рассказать нам все, Марсель! Ты говоришь по-норвежски так, как будто это твой родной язык.
Удивленно взглянув на них, он остановился.
— Извините, я думал, что уже рассказывал вам об этом в своей коротенькой автобиографии. Да, в детстве я несколько лет жил в Норвегии. Но об этом периоде своей жизни я говорю неохотно.
Больше он ничего им не сказал. И им пришлось самим догадываться по замкнутому выражению его лица, что он имел в виду. Его черные волосы и слегка экзотическая внешность всегда дразнили тех, кто склонен был видеть всех одинаковыми. Он был своего рода белой вороной: таких изгоняют из стаи.
Сага никогда не имела проблем со своим валлонским происхождением, поскольку большинство валлонов внешне ничем не отличаются от скандинавов. Во внешности же Марселя ярко проявлялись иноземные черты: блеск глаз, белозубая улыбка, выделяющаяся на смуглом лице, черные вьющиеся волосы, гармоничное телосложение, четкие линии лица, изящные кисти рук… Чем дольше она знала Марселя, тем более красивым он ей казался. В самом начале она его как следует не разглядела, поскольку этот немыслимый Пауль затмил собой все вокруг. Теперь же она видела все как есть.
Сага хорошо понимала, что у Марселя могли быть трудности в жизни по причине тупой нетерпимости скандинавов к иноземному.
Ветер усилился. Мелкие капли дождя били теперь прямо в лицо. Сначала Сага согрелась от длительной ходьбы, но встречный ветер заставил снова озябнуть ее вспотевшее тело. И привал сделать было уже невозможно, поскольку все вокруг было пропитано сыростью.
Они шли и шли вперед. Сага все время прислушивалась. Казалось, вдали звучат жалобные крики. Хотя это было, скорее всего, плодом ее воображения. Местность была неровной, они то и дело поднимались на пригорки и спускались по каменистым склонам, помогая друг другу тащить тележку. Пауль ни за что не хотел бросать ее.
Саге никак не удавалось поговорить с Марселем.
Наконец к вечеру, когда они спускались с крутого холма и тележка застряла на камнях, Сага остановилась, чтобы помочь Марселю, поскольку Пауль был уже далеко внизу. В этот момент она как раз была на грани истерики из-за снедавшего ее беспокойства по поводу зарождавшейся любви к Марселю и растущей неприязни к Паулю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
