— Куда ж Петрович-то наш подевался? — продолжал с удивлением озираться по сторонам завхоз.
Олег, Катя и Таня тоже заволновались. В группу директора входили Темыч и Женька.
— А как они шли-то? — передалось беспокойство Андрею Станиславовичу.
— Обыкновенно как, — хмыкнул завхоз. — По плану. Через подвал. Вон там вот выход, — указал он на дальний угол двора.
— Там же какие-то ящики! — кинулся первым вперед Андрей Станиславович.
Остальные побежали за ним. На месте выхода из подвала были сложены штабелями тяжелые ящики, которые привезли похоронному бизнесмену.
— Как заблокировано-то, а? — покачал головой завхоз. — Теперь тут и не выбраться. Видать, Петрович своих обратно в школу повел… И когда наложить успели? Ведь утром лично все проверял…
Завхоз оказался прав если только наполовину. Благополучно спустив свою группу по черной лестнице на первый этаж, Михаил Петрович отворил дверь подвала. Вообще-то она обычно запиралась на навесной замок, но, готовясь к учебной эвакуации, завхоз предусмотрительно его снял.
— Спускаемся по одному, — ровным голосом распорядился Михаил Петрович. — Опасности никакой. Все идет по плану. Во избежание столкновений соблюдайте дистанцию.
Группа организованно спустилась. Подземный коридор, ведущий в угол двора, освещало несколько лампочек. Освещение было сюда недавно проведено под руководством Арсения Владимировича.
«Хорошо организовали, — с удовольствием наблюдал за ходом эвакуации директор. — Вон как ребята спокойно себя ведут. А ведь им неизвестно, что тревога учебная».
Темыч придерживался несколько другого мнения. Забыв о дистанции в пять шагов, он вплотную приблизился к Женьке и недовольно проговорил:
— Какого черта в подвал лезть, если здание рушится. Завалит все входы-выходы, тут нам и хана. Будем заживо погребенными.
— Да хватит тебе, — отмахнулся Женька.
— Чует мое сердце… — продолжил было Темыч.
Однако директор, заметив непорядок в войсках, строго сказал:
— Мартынов! Не нарушай построения.
— Как бы чего другое его не нарушило, — тихо пробормотал Темыч и поплелся вперед.
Коридор кончился. Ступеньки широкой надежной лестницы вели вверх.
— Стоп! — раздался бодрый голос Михаила Петровича.
Колонна послушно остановилась. Директор первым взбежал по лестнице и отпер ключом люк.
— Ну, вот и все, — толкнул он вверх двер-Цу. — Что такое? — удивился, что дверца не подается, директор.
Удвоив усилия, он повторил попытку. Безрезультатно. Дверцу заклинило намертво.
— Помогите-ка кто-нибудь, — растерянно обернулся директор к школьникам.
И тут погас свет.
— Прямо на дверцу и рухнуло. Чуяло мое сердце, — прошелестел по подвалу трагический шепот Темыча.
Сказано это было едва слышно. Однако достигло ушей каждого. Началась паника. Девятый «В», с истошными воплями налетая друг на друга, падая, поднимаясь, царапаясь о шершавые стены, кинулся обратно.
— Стойте! Стойте! — пытался их успокоить директор. Но голос его тонул среди диких криков.
Впрочем и директора уже точил червь сомнения. Неужели он, Михаил Петрович, и впрямь накликал беду? Ведь дверцу они с завхозом проверяли. Она как по маслу ходила. Что же произошло?.. Натыкаясь в темноте на какие-то выступы и попадающихся под ноги учеников, Михаил Петрович тоже стал пробираться к выходу. «Ерунда, — успокаивал он себя. — Просто тот выход заело. Сейчас выйдем». Он хотел крикнуть что-нибудь ободряющее ребятам, но в это время с другой стороны подвала послышались трагические вопли:
— И тут завалило!
У директора внутри екнуло. Не веря своим ушам, он протиснулся к двери, ведущей в школу, и начал изо всех сил толкать ее. Она даже не шелохнулась.
— Подождите-ка, подождите, — предпринимал все новые попытки директор. Однако надежда его уже покидала.
— Сейчас, Михаил Петрович, сейчас, — зачем-то зажег спичку Мишка Сидоров.
— Спятил? — ударил его по руке директор. — Тут стройматериала разного столько сложено! Не хватает еще сгореть, прежде чем нас отроют.
— Или в дыму задохнуться, — стало еще страшнее Темычу.
— Может, еще спасемся, — хлопнул его по плечу Женька. Но даже и у него заряд оптимизма уже улетучивался.
— Есть кто живой? — глухо послышалось с того конца коридора.
— Откапывают! — завопил радостно Женька.
— Кто? Где? — заволновались остальные.
— Кто! Кто! — ликовал Женька. — Ребята из комитета по ситуациям!
— По каким ситуациям? — спросил Михаил Петрович.
— По чрезвычайным! — выпалил Женька. — Вот оперативно работают!
— Не успели рухнуть, а они уже тут! — подхватило несколько голосов.
— Недаром они считаются самым лучшим министерством в современной России, — прислушиваясь к далеким крикам, сказал Темыч.
— Только уж стойте теперь на месте, — велел Михаил Петрович. — Иначе еще помешаем спасателям. Мы тут! Тут! — прокричал он в даль коридора…
Отодвинув в сторону тяжелые ящики, «министерство по чрезвычайным ситуациям», а точнее Андрей Станиславович и Арсений Владимирович, вели такой разговор.
— Может, они уже через школу вышли? — предположил руководитель девятого «В».
— Исключено! — самым решитэльным образом возразил Арсений Владимирович.
Уверенность его зиждилась не на пустом месте. Рассчитав по секундомеру время прохождения группы через подвал, хозяйственный Арсений Владимирович погасил свет и тщательно запер дверь на навесной замок. Он это делал всегда. Иначе в подвал мигом проникнут любопытные питомцы две тысячи первой. В надежности двери у завхоза и вовсе не возникало сомнений. Окованная железом. В металлической рамке. Замок и ушки пригнаны с такой тщательностью, что даже малейшего люфта не возникает. Обо всем этом славный завхоз две тысячи первой школы и сообщил Андрею Станиславовичу.
— Вы серьезно? — уставился на него тот.
— А то, — кивнул завхоз.
— Тогда быстро туда! — уже бежал к школе классный руководитель девятого «В». — Они же от ужаса, наверное, с ума спятили!..
Темыч первым услышал за дверью шорох и голоса.
— Они нас и с этой стороны откопали! Вот молодцы! — закричал он.
Дверь распахнулась.
— По одному! По одному! — вновь взял бразды правления в свои руки директор.
— Глядите! И школа цела! — сообщили уже снаружи Тема и Женька.
Вскоре в сохранности школьного здания убедилась вся «подвальная группа».
— Как же так? — смотрели разочарованно они на директора. — Зачем же все это?
— Да вот — разводил он смущенно руками. — Решили… учебную тревогу…
— Хорошенькие эксперименты над живыми людьми, — строго уставился на него Темыч.
У Михаила Петровича для ответа слов не нашлось. И вообще он сейчас выглядел неважно.
— Зря только урок мне сорвали, — посетовал Андрей Станиславович.
— Ну… — замялся директор. — Да у вас же новый метод, — вдруг вспомнил он. — Вы-то уж точно нагоните.
Андрей Станиславович посмотрел на Олега. Тот под его взглядом съежился.
— А-а! И вы тут! — в это время попался на глаза директору Арсений Владимирович.
— Ты уж, Петрович, меня… как бы это… извини, — пролепетал завхоз.
— А вот мы с вами сейчас у меня в кабине-тике потолкуем, — жестом пригласил его следовать за собой директор.
Организаторы учебной эвакуации ушли. Девятый «В», приведя кое-как себя в порядок, отправился завершать учебный день. Моя Длина в школе так и не появилась. Катя и Таня уверяли ребят, что это обнадеживающий признак. Если бы у Школьниковой оставались еще какие-то надежды на действие приворотного порошка, она бы так легко не покинула поле боя.
О чем беседовали Михаил Петрович и Арсений Владимирович, для девятого «В» осталось тайной. По всему судя, разговор у них был долгий. Потому что Пашкова вызвали в директорский кабинет лишь в середине последнего урока. Перед звонком он вернулся. Но не принес родному классу практически никакой информации.
— Паны дерутся, а у холопов чубы трещат, — отчего-то прибег для ответа Пашков к народной украинской мудрости.
Затем, насвистывая что-то похожее на похоронный марш, он удалился домой. Пятеро друзей тоже вышли на улицу.
— Привет, Катька, — солидной походкой приблизился к девочке Колька из десятого «А». — Идем сегодня?
— Естественно, — заблестели глаза у девочки. — Все вместе.
Темыч немедленно начал пыхтеть, как закипающий чайник.
— Не выступай, — прошептал ему быстро Олег.
Пыхтение стихло.
— Попробую вас протащить, — сказал Колька. — Хотя, — важно добавил он, — дело сложное.
— Ты уж постарайся, — обольстительно улыбнулась Катя.
— Ну, вообще-то мы там свои, — отчего-то именовал себя во множественном числе Колька. — Думаю, выйдет.
