Шад отстранился и уныло растянулся на диване. Мэгги колебалась, надеясь, что он начнет отшучиваться и все станет хорошо. Шад молчал. Плюхнувшись рядом с ним на диван, она начала рассматривать дырку на джинсах.
— Почему, Мэгги? — прошептал Шад, посмотрев на нее своими карими глазами. — Почему полюбить меня так трудно, а бросить легко?
Мэгги чувствовала боль в груди. Этот разговор уже перерос просто вопрос о том, почему она не хочет быть его девушкой. Не может быть совпадением, что Шад стал таким агрессивным и одновременно нуждающимся в ком-нибудь именно тогда, когда его мать снова приехала и напомнила ему, что сын не является в ее жизни главным приоритетом. Это не было чуждо Мэгги. В приемных семьях она чувствовала то же самое.
— Шад! Ты же знаешь, как сильно нравишься мне! Ты чудесный, правда. Смешной, умный и невероятно милый, и я дорожу дружбой с тобой. И все с тобой в порядке, просто мне почти 18, а тебе 14. Я ведь выгляжу как твоя старшая сестра!
— Мне будет 15 всего через полгода! И я получу права, смогу возить тебя на свидания и все такое. А разница в возрасте не будет так ощущаться, когда тебе будет 24, а мне 20! Или 30 и 26…
— Так, давай вернемся к этому разговору, когда мне будет 25, а тебе 21? Тогда и разберемся что чувствуем, хорошо?
— Но я знаю, что чувствую, Мэгс. Я люблю тебя. Мне больше никто не нужен, — настаивал Шад.
— Но, Шад… я не могу ответить тебе тем же, — нежно ответила Мэгги. — Согласись же, было бы немного странно, если бы я чувствовала к тебе нечто большее…
Шад резко встал, оттолкнув ее руку, когда она потянулась к нему.
— Знаешь, что действительно странно и даже жутко, Мэгс? То, что ты зависала с призраком!
Мэгги дернулась, будто ее ударили.
— Так-то, Мэгги! Я слышал, как ты называла его имя в тот вечер в школе! Сначала это не имело никакого смысла, но потом дедушка рассказал, что среди учеников ходят слухи, будто происходят странные вещи. Это его не беспокоило, ведь он был уверен, что причиной этому Джонни. И тогда я вспомнил…
Мэгги оторопела, не в состоянии сформулировать ответ.
— Это ведь он? Он спас тебя от падения тогда? С ним ты разговаривала в зале? И это он помог тебе с машиной, верно?
Мэгги замерла на месте, не желая ничего подтверждать.
— Господи, конечно, нет! Призраков не существует!
Шад подскочил вверх-вниз, как воплощение оскорбленного Румпельштильцхена.
— Вот дерьмо! Это просто безумие какое! И хуже всего то, что ты выбрала какого-то даже несуществующего парня, но только не меня!
Шад был на грани срыва, огромные слезы стекали по его гладким щекам. Мэгги было больно наблюдать за его страданиями, и она закрыла лицо руками. Оказалось, она тоже плакала.
— Ты облажалась, Мэгс. Но я все еще люблю тебя.
Шад схватил свои диски и кинулся к двери, споткнувшись о миску с попкорном, стоявшую рядом с выходом. Стиснув зубы и немного пошатываясь, Шад вышел из дома. Его самообладание разбилось вдребезги, гордость была полностью растоптана. Мэгги не остановила его. Ей нечего было сказать. Шад узнал правду, настоящую правду… а ей нужно было поговорить с призраком.
Глава 12
Не будь жестоким
Элвис Пресли — 1958
Мэгги необходимо было увидеть Джонни. Всю ночь она металась по кровати, фрагменты ссоры с Шадом всплывали у нее в голове. Наконец, она отказалась от сна и решила принять душ. Мэгги задремала, прислонившись к прохладной кафельной плитке, поэтому, когда вся горячая вода закончилась, голову пришлось мыть холодной.
Тепло и шум фена вновь ввели ее в полусонное состояние. Она проснулась от того, что фен обжигал ее руку. Бросившись к холодной воде, Мэгги изо всех сил пыталась не заплакать от боли. Хотя больно было не столько от ожога, сколько от осознания, в какой ситуации она оказалась.
Ей следовало держаться подальше от школы, от Джонни. Шад был прав. У нее были проблемы. Мэгги уже столько потеряла в своей жизни: родителей, дом, друзей. Год за годом все менялось, но потери — это то, что было всегда. Потерянный дом, потерянные друзья, потерянная жизнь. Она должна защитить себя от всего этого в будущем, прервать бесконечный круг потерь. И что касалось Джонни, то и его она потеряет, не было никаких сомнений. Ведь так?..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мэгги устало опустила голову, аккуратно поддерживая больную руку. Она прекрасно это понимала, но не могла все бросить. Просто не могла.
Ирен еще не проснулась, а Мэгги уже крутила педали своего велосипеда, выезжая на улицу. В Хоневилле не было много снега, но, несмотря на это, зима вполне ощутимо чувствовалась. Мэгги натянула рукава так, чтобы не мерзли руки, и затянула капюшон вокруг лица покрепче. Рюкзак на спине был тяжелый, поэтому ехать было немного неудобно. Хотя на самом деле он защищал ее спину от щиплющего ветра. Всю дорогу Мэгги старалась игнорировать покалывания в руках от мороза.
Ровно в 7 часов она вошла в школу. Тепло окутало ее сразу же. Не успела Мэгги сделать трех шагов, как Джонни появился сзади, чтобы помочь снять рюкзак. Она развязала капюшон, позволяя волосам упасть на плечи. Джонни вдохнул их запах с удовольствием.
— Ты пахнешь рождеством, — сказал он, растирая ее холодные руки.
Беспокойство Мэгги понемногу исчезало, пока тепло через руки передавалось в ее измученное сердце. Она почувствовала, что все делает правильно. Мэгги сияла счастьем, впиваясь глазами в красивое лицо призрака. Он смотрел на нее в ответ. Их улыбки были отражением друг друга.
— Неужели? И как же пахнет рождество?
— Оно пахнет чем-то пряным, очень вкусным и… холодным, — ответил Джонни и нежно провел рукой по обветренной щеке Мэгги. Тепло и покой от его прикосновений расслабили ее еще больше.
— М-м-м… так хорошо. Я думала, что навсегда останусь ледышкой.
Джонни быстро потер ее руки, пытаясь распространять тепло активнее. Мэгги ахнула от боли.
Сразу же опустив руки, Джонни выругался.
— Чтоб его! Чертово пламя…
Мэгги резко отстранилась от Джонни, осторожно снимая куртку и высвобождая раненую руку. Ожог покрылся алыми волдырями. Она обработала рану антисептиком, но не нашла ничего подходящего, что могло бы заменить бандаж. Рана выглядела ужасно.
— Мэгги! — вскрикнул Джонни. — Что ты делаешь, малышка?
Джонни внимательно изучил ее руку. Покачав головой, он всматривался в уродливые раны.
Наклонив голову, Мэгги покраснела. Никто не называл ее малышкой, кроме Шада, который будто швырялся этим словом. Но то, как это сказал Джонни… звучало совсем по-другому.
Джонни протянул руку и без предупреждения прижал правую ладонь к ожогу. Мэгги вскрикнула и резко дернула руку назад, но Джонни держал крепко. Он закрыл глаза, сделав ей другой рукой знак потерпеть. Жар от раны постепенно распространялся, Мэгги пришлось закусить губу, чтобы не закричать, и часто моргать, чтобы сдержать слезы.
Но потом — это было невероятно — боль начала медленно отступать. Она будто сокращалась в диаметре и затем совсем исчезла. На все это ушло около двух минут. Джонни осторожно отодвинулся, и Мэгги уставилась на гладкую розовую кожу своей руки. Такую рану можно было бы излечить, по крайней мере, за два месяца, а не за две минуты. Шрам, конечно, остался, но в остальном — будто ничего и не было.
— Было очень больно? — Джонни аккуратно провел пальцем по шраму.
— Ты… ты исцелил меня, — ошеломленно прошептала Мэгги.
— Нет. Это твой организм сделал всю работу. Я лишь ускорил естественные процессы… во всяком случае, я так думаю.
Джонни пожал плечами и, смущенно улыбаясь, посмотрел на проделанную работу.
— Но как именно? — Теперь Мэгги не удивилась, если бы увидела, как он ходит по воде.
— Свет и энергия. Вот что нужно для исцеления. Хотя я не был точно уверен, что сработает, но надеялся на это. Сфокусировавшись, я представил желаемый результат… представил, как кожа исцеляется и рана заживает. Затем я перенаправил энергию на твою руку.
