Роберт знал Альберта двадцать лет и весьма ценил его умение держать язык за зубами.
— Дело вот в чем, Альберт. Эти люди — мои клиенты. — И он показал на фотографию дома Фрэнчайз.
Альберт тихо присвистнул:
— Нелегкое для вас дельце, мистер Блэр!
— Вот именно: нелегкое! Но главным образом — для них. Вы, очевидно, понимаете, как им тяжело. Неизвестно откуда появляется однажды эта девчонка в сопровождении полиции, которой она рассказала какую-то фантастическую историю. До того дня ни одна из этих двух женщин девчонку в глаза не видела. Полиция ведет себя более или менее сдержанно и решает начать дело только тогда, когда будут собраны доказательства. А тут вмешивается «Эк-Эмма», и дом Фрэнчайз и его обитательницы приобретают довольно печальную репутацию. Полиция не в состоянии выделить людей, чтобы наладить постоянную охрану дома, так что можете себе вообразить, какую жизнь ведут теперь эти женщины. Мой кузен вчера вечером рассказал мне, что автомобили катят вереницами из Ларборо, а их владельцы либо устраиваются на крышах своих машин, либо залезают на стену и фотографируют оттуда дом. Телефон у них звонил беспрестанно, пока они не попросили дежурную по коммутатору не соединять их.
— Ну и что, полиция так и не собирается ничего предпринять?
— Пока нет, но нам-то она ничем не поможет. Она теперь ищет подтверждений истории, рассказанной девочкой.
— Ну, это не так-то просто, как, по-вашему?
— Да, но и наше положение не просто. Пока мы не установим, где была эта девочка в течение тех недель, когда, по ее словам, ее держали в доме Фрэнчайз, моих клиенток будут постоянно обвинять в том, в чем они не виноваты.
— Ну, если это была девочка в зеленой шляпке, а я уверен теперь — это она и была, то думаю, что она, как говорится, шлялась. А на вид тихоня, воды не замутит.
«Воды не замутит», — сказал продавец табачного киоска. А слово «шлялась» употребил механик Стэнли, глядя на помещенную в газете фотографию, потому что, по его словам, Бетти ужасно похожа на одну девчонку, которую он знавал в Египте.
Роберт потратил немало времени, стараясь дозвониться до миссис Уинн, но не дозвонился. У миссис Тилзит телефона не было, да Роберту и не хотелось начинать с ней разговор, если этого можно избежать. И вдруг его осенило: Скотленд-Ярд с его дотошностью уж непременно должен знать, что было надето на Бетти во время ее исчезновения. Меньше чем через семь минут информация была получена: зеленая фетровая шляпка, платье в тон тоже зеленое, бледно-серое пальто с большими пуговицами, серые чулки и черные туфли на среднем каблуке.
По дороге домой он решил, что не станет заезжать к Шарп. Зачем вызывать Марион к воротам и сообщать ей то, о чем можно сказать по телефону? Роберт назовет барышне из коммутатора свое имя, объяснит, что звонок деловой, и его соединят. А вдруг завтра дом перестанет интересовать местное население и можно будет вынуть засов из ворот? Впрочем, Роберт в этом сомневался. Уж что-что, а сегодняшний выпуск «Эк-Эммы» не был рассчитан на то, чтобы успокоить общественное мнение. Правда, на первой странице прежних кричащих заголовков не было, дело о похищении Бетти Кейн перешло на одну из внутренних полос там, где «письма читателей». Но опубликованные редакцией письма лишь подливали масло в огонь.
Пока Роберт выбирался из Ларборо на шоссе, идиотские фразы из этих писем лезли ему в голову, и он вновь и вновь удивлялся тому, с какой ненавистью отнеслись читатели «Эк-Эммы» к двум неизвестным им женщинам. Полуграмотные в основном письма дышали яростью и были полны жаждой мести. Забавно, но каждый возмущенный насилием горел желанием отхлестать до полусмерти вышеупомянутых женщин. А те, кто не упоминали о рукоприкладстве, требовали полицейских реформ. Так, один автор предлагал учредить фонд имени несчастной девочки, пострадавшей от нерасторопности полиции, покрывающей богатых. Другой призывал всех граждан писать в парламент своему депутату, требуя, чтобы были приняты меры для восстановления справедливости. А еще один автор письма вопрошал: заметил ли кто-нибудь поразительное сходство Бетти Кейн со святой Бернадеттой? Дело, по-видимому, шло к причислению несчастной Бетти к лику святых. Хорошо еще, если после всей этой газетной кампании публика не попытается мстить обитательницам Фрэнчайза.
Роберт приближался к злополучному дому, и на душе его было неспокойно. А вечер, как нарочно, выдался тихий и ясный. Закатное солнце посылало последние свои лучи на весенние поля. Неужели опять у ворот дома торчат чужие автомобили? Но дорога перед домом оказалась пустынной, и, подъехав ближе, Роберт понял почему. У ворот Фрэнчайза освещенный вечерним солнцем, твердо, непоколебимо и солидно застыл весь темно-синий с серебром полицейский.
Какой же молодец Хэллам, не пожалел выделить человека из своего маленького штата! Роберт остановил машину, чтобы поболтать с полицейским, но слова замерли у него на устах. Слева от ворот во всю длину высокой стены белыми буквами, размером чуть не в шесть футов, было выведено: «Фашисты». И снова, справа от ворот: «Фашисты».
— Проезжайте, проезжайте, — заявил полицейский, приближаясь к Роберту медленно, вежливо, но угрожающе. — Здесь нельзя останавливаться!
Роберт вышел из машины.
— А, мистер Блэр! Не узнал вас, сэр. Прошу прощения.
— Это что — известь?
— Нет, сэр, краска, и притом лучшего качества.
— Боже милосердный!
— Бывают люди, которые так никогда и не станут взрослыми.
— В каком смысле?
— А в таком, что их так и подмывает написать какую-нибудь пакость на стене или на заборе. Одно хорошо: могли написать что и похуже!
— Виновных не поймали?
— Нет, сэр. Я пришел сравнительно недавно разогнать зевак, их тут было порядочно, а надписи на стене уже были.
— Шарп знают?
— Да, я сообщил им. Мы выработали код связи. К полицейской дубинке я привязываю платок и, когда мне надо с ними поговорить, размахиваю им над воротами. Хотите войти, сэр?
— Нет. Попробую им дозвониться. Не стоит вызывать мисс Шарп к воротам. Если так пойдет и впредь, то надо будет найти ключ к воротам, а мне иметь дубликат.
— Похоже, что продолжаться будет, сэр. Видели сегодняшнюю «Эк-Эмму»?
— Видел.
— Ну и болтовня, — сказал полицейский, теряя свое хладнокровие при упоминании об «Эк-Эмме». — Ведь что пишут-то, что мы ни на что не годные людишки. Лучше бы они агитировали за то, чтобы нам платили побольше, а они только и знают, что ругать нас напропалую.
— Если только это вас может утешить, вы попали в хорошую компанию, — отозвался Роберт. — Эта газетенка оскорбляет все, что заслуживает уважения и похвалы. Сегодня или завтра утром я пришлю кого-нибудь, пусть уничтожат эту мерзкую надпись. Вы тут долго пробудете?
— Мне велено оставаться до темноты.
— А не на всю ночь?
— Нет, сэр. У нас людей не хватает. Но все будет в порядке. Когда стемнеет, люди расходятся по домам. Особенно жители Ларборо. Они не любят бродить за городом, когда темно.
Роберту стало не по себе, ему вдруг вспомнилась та неестественная тишина, царившая в этом одиноком доме. Страшно думать, что две женщины — одни в этом поруганном, окруженном ненавистью доме. Правда, ворота на засове, но если люди взбираются на стену, чтобы выкрикивать оскорбления, то им ничего не стоит и спрыгнуть во двор.
— Не беспокойтесь, сэр, — сказал полицейский, увидев помрачневшее лицо Роберта. — Ничего с ними не случится. Это Англия в конце концов!
— Так же, как и «Эк-Эмма»! — отозвался Роберт. Но все-таки сел в свою машину. В самом деле, это же Англия, а английские деревни славятся тем, что в чужие дела не лезут. Да и после наступления темноты все, пожалуй, действительно разойдутся по домам.
Глава двенадцатая
Когда машина подъехала к гаражу на Син-Лэйн и остановилась, Стэнли, снимавший комбинезон у дверей конторы, взглянув на лицо Роберта, спросил:
— Неудачно поставили, сэр?
— Тут не в лошадях дело, — сказал Роберт, — а в человеческой натуре.
— Ну, если вы начнете думать о несовершенстве человеческой натуры, у вас ни на что другое и времени-то не хватит. Вы что, хотите кого-то перевоспитать?
— Нет, я хочу найти кого-нибудь, чтобы стереть краску со стены. Необходимо, чтобы кто-нибудь стер слова, измалеванные на стене дома Фрэнчайз. Но почему-то ни у кого на это времени нет.
— А что за надпись? — спросил Стэнли. Тем временем из узкой двери конторы высунулся Билл.
Роберт объяснил, что это за надпись, и добавил:
— Белая краска высшего качества. Так по крайней мере сообщил мне полицейский, который там дежурит.
Билл присвистнул. Стэнли молчал, задумчиво гладя себе под ноги.
— Кого вы просили? — поинтересовался Билл.
— Многих, — ответил Роберт, — но никто не пожелал этим заняться ни сегодня вечером, ни завтра утром. Мне сказали, что все мужчины с утра уйдут на работу.
