и посылает воздушный поцелуй.
– Я прекрасно знаю, и поверь, слухи о тебе преувеличены.
Крис заливисто смеется и, сжав мое плечо, наклоняется к моему уху:
– Она обиделась после того, как я не позвонил ей, – шепчет он.
– А может, ты просто не оправдал ее ожиданий? – поддразниваю я.
– Ты можешь проверить достоверность фактов, – он подмигивает.
– Проваливай! – Кэмерон отталкивает друга в сторону.
Я смеюсь. Шутки в подобном роде для меня довольно привычны. Если вы побудете на нашей репетиции, то сможете услышать и не такое.
Крис на заплетающихся ногах бредет в сторону девушки, только что отказавшей ему, и, усевшись рядом, сгребает ее в объятья.
– Что ты будешь? – спрашивает Кэмерон.
– Пива достаточно.
Мы подходим к костру, он вытаскивает из холодильника бутылку пива и протягивает мне. Сев на песок, я поджимаю под себя ноги и прячу их под свитером. Из машины негромко играет Kodaline, у костра потрескивают ветки с поджаренным зефиром.
Не помню, когда я в последний раз так проводила время. Нет камер, пафосных заведений, никто не делает исподтишка компрометирующие кадры, и не надо ни с кем заводить нужные знакомства, мило улыбаясь.
Я даже не помню, когда просто так сидела на берегу океана и наслаждалась прибоем.
Иногда мне кажется, что я стала заложницей собственной мечты.
– Как рука? – спрашивает Кэмерон, аккуратно взяв мою ладонь в свою.
– Хорошо. Почти не болит.
После очередной попытки взять волну я упала и, неправильно сгруппировавшись, ударилась рукой о край доски. Кэмерон сразу приложил лед, чтобы избежать отека. Сейчас об ушибе напоминает только легкая боль, но не более. Хотя мне очень нравится, как внимательно Кэмерон осматривает мой небольшой синяк.
Этот парень открыт, но в то же время полон загадок. И кое-что я у него так и не спросила.
– Вы надолго в Лос-Анджелесе?
Он пожимает плечами.
– Пару недель точно. На днях стартует чемпионат по серфингу, и мы с Крисом заявлены в качестве участников. Но обычно я не планирую все наперед.
– Живешь моментом.
– Вроде того.
Понятия не имела, что в моем городе проводятся чемпионаты по серфингу. Я думала, единственное, что здесь всех интересует, – это актерская карьера.
– А когда ты отправляешься в турне?
– Через полтора месяца. В моей жизни нет экспромта.
– Звучит не слишком весело.
Я слегка улыбаюсь и, взяв горсть песка, пропускаю его сквозь пальцы.
– Возможно. Я действительно устала от вечной беготни. То, как мы проводим сегодня время, – что-то новое для меня. А может, давно забытое старое. После того как мы стали известны, у меня нет ни одной свободной минуты. Постоянные фотосессии, выступления, съемки – и так по кругу.
– Я знаю не так много известных людей, но мне казалось, что есть и перерывы.
– Есть. Но с каждым разом их все меньше. Последний раз я видела родителей месяц назад. Поэтому отчасти рада, что сейчас сестра живет у меня. Каждый раз, когда я собираюсь съездить к ним хоть на пару часов, Алан объявляет об очередном выступлении.
– Может, тогда дело в менеджере? – в голосе Кэмерона сквозит странное напряжение.
– Алан делает все для группы. Может показаться, что он переступает границы, но мы бы действительно продолжили играть на улице, если бы он нас не заметил. А я не могу позволить своей семье вернуться к той жизни, из которой ее вытащила.
Кэмерон загадочно смотрит на меня, протягивает руку и, переплетя наши пальцы, притягивает к себе.
Я кладу голову ему на грудь и просто отдаюсь вечеру. Да, я знаю его всего лишь пару дней, но с ним мне комфортно. Для него я в первую очередь человек.
– А когда ты последний раз был дома? Ты же постоянно в разъездах.
Кэмерон молчит. Подняв голову, я замечаю, как он смотрит на костер. Огонь играет в его серых глазах. Волосы точно так же, как и у меня, слегка завиваются от морской соли, а черты лица становятся напряженными.
По-моему, этим вопросом я перешла какую-то неизвестную границу.
– Со смерти Трэва я ни разу не был дома, – отвечает он тихо. – Я не могу смотреть родителям в глаза. Они потеряли его так же, как и я. Но порой я думаю, что если бы я не ушел тогда с пляжа, то мог бы спасти его.
– Ты говорил, что ничего нельзя было сделать.
– Но я мог попробовать.
Мы друг другу никто. Он скоро уедет, и я больше никогда его не увижу. Но сейчас, на каком-то неизвестном мне уровне, Кэмерон кажется очень близким.
Я крепче сжимаю его руку и, подняв голову, смотрю на него.
– Ты не должен себя винить. Ты сам говорил, что если бы видел сейчас брата, то он бы улыбался. Не думаю, что он бы хотел, чтобы ты винил себя.
Кэмерон проводит кончиком пальца по моей ладони, и по мне пробегают мурашки.
Мне отчаянно хочется, чтобы он поцеловал меня. Плевать, как это будет выглядеть, но я хочу, чтобы его губы коснулись моих. Я хочу вновь ощутить их вкус: океан и цитрус. Такой разный, но всегда сладкий.
– Кэм, ты не мог бы помочь? – кричит какой-то парень.
Кэмерон нехотя отводит взгляд в сторону. Одна из машин застряла в песке.
– Я сейчас, – он встает, берет плед и накидывает его мне на плечи.
Я еще сильнее кутаюсь в свитер, подтягиваю колени к подбородку и обхватываю себя руками. Без Кэмерона заметно холоднее. Наверное, температура опустилась еще на пару градусов.
– Я решил испытать второй шанс, – почти тут же после ухода Кэмерона подходит Крис и плюхается на песок рядом со мной.
От него заметно разит выпивкой, а взгляд уже окосел. Сомневаюсь, что он видит меня перед собой.
– Как тебе вечеринка?
– Непривычно, но мне нравится.
– Я в этом спец. Можешь обращаться, – Крис пытается подмигнуть, но это выглядит слишком комично: половину его лица перекашивает.
Я громко смеюсь.
– Вы давно с Кэмероном дружите?
– Сколько себя помню. Ранчо его родителей находилось по соседству с домом моих родителей. Мы втроем часто сбегали.
– С Трэвисом?
Парень кивает, и на его губах появляется грустная улыбка.
– Он был безбашенным. Наверняка то, что сейчас многие из нас грустят, ему бы не понравилось. Этот парень был душой компании, – в его голосе столько теплоты, что на моих губах появляется легкая улыбка.
Я не знала Трэвиса, но мне очень легко представить, как эта троица попадала в разные переделки.
– Кэмерон скучает по нему.
– Да. И порой слишком хочет оказаться рядом, – взгляд Криса становится намного серьезнее.
– В каком смысле?
Он проводит рукой по
