Чьи-то когтистые лапы опустили его на мокрый от брызг камень, и он изверг из себя остатки реки, скопившиеся в легких. Земля под ним все еще ощутимо тряслась. Грегор заставил себя подняться и встать на колени. Фонарик еще работал!
Говард, Люкса и Аврора — вот она, лежит, пытаясь восстановить дыхание. Вероятно, их тоже накрыла волна. И все. Больше никого. Ни следа остальных.
— Босоножка! — заорал Грегор.
Луч фонарика метался по сторонам, пытаясь найти ее в темноте. Они находились довольно высоко над беснующейся водой. Метрах в четырех под ними он увидел остатки того, что совсем недавно было, по всей вероятности, выходом из Впадины. Арес и Найк парили над водой, ища остальных пропавших.
— Газард! Газард! — кричала Люкса, и в голосе ее тоже слышалось отчаяние.
Босоножка. Газард. Талия. Темп. Самые маленькие. Самые юные. Самые слабые. И их нет.
— Аврора, ты можешь лететь? Ты можешь лететь?! — молила Люкса, но золотая летучая мышь продолжала извергать из себя воду и ответить не могла.
В свете фонарика стало заметно какое-то движение на мелководье, Арес стрелой полетел вниз и вернулся, держа в когтях Талию. А у той в когтях повис Газард.
Арес бережно положил обоих на камень.
Талия наглоталась воды, но она по крайней мере дышала и подавала признаки жизни.
С Газардом дело обстояло намного хуже: его бледная кожа приобрела синюшный оттенок, из раны на голове текла кровь, а грудь была совершенно неподвижной — он не дышал.
Говард тут же бросился к мальчику, оказывая ему первую помощь.
Грегору и Авроре вдвоем пришлось удерживать Люксу, которая рвалась к Газарду.
— Пусть Говард это сделает! Он умеет! — увещевал ее Грегор, но она не хотела его слушать.
Будь здесь Марет — он бы, наверно, смог вырубить ее, как вырубил Говарда, когда его летучую мышь, Пандору, у них на глазах сожрали плотоядные клещи.
Но Грегор не мог себе даже представить, чтобы ударить Люксу с такой сокрушительной силой.
Когда Люкса немного успокоилась и Аврора уже могла удерживать ее одна, Грегор взмахнул руками, подзывая Ареса. Они летели низко над водой в поисках хоть каких-то признаков жизни.
— Босоножка! — вопил Грегор. — Босоножка-а-а-а!
С каждой секундой надежды оставалось все меньше. Отчаяние уже завладело его душой, когда ушей коснулось слабое, еле слышное:
— Ма-а-а-а-ма! — А потом громче: — Ма-а-а-а-ма-а-а-а!
— О Господи, она жива! — заорал Грегор, и из глаз его хлынули слезы облегчения, мешая ему смотреть. — Босоножка! Я здесь! Я иду! Держись!
— Ма-а-а-а-ма-а-а-а-а! — Снова он услышал ее плач, но по-прежнему не видел, где она.
— Ну где же она, Арес?!!
— Я не знаю! Не могу определить! — ответил тот.
Снова раздался крик:
— Ма-а-а-а-ма-а-а-а!
На этот раз он звучал как будто слабее. Грегор вдруг испугался, что темнота сейчас заберет ее навсегда.
— Босоножка! Где ты?!
Как будто она могла ему ответить!
А ведь смогла.
Неожиданно темноту прорезал луч розового света и ударил Грегору по глазам.
Ее скипетр! Дурацкий, дешевый, прекрасный, волшебный и ко всем своим достоинствам еще и водонепроницаемый скипетр принцессы!
Они нашли ее в маленьком бассейне. Всю в слезах и мокрую. Диадема и накидка бесследно исчезли, остался только скипетр. Она сидела на спине у Темпа, который бегал по кругу, безуспешно пытаясь вскарабкаться по скалам, которые их окружали, чтобы выбраться из ловушки.
— О, милая! — простонал Грегор, беря ее на руки и изо всех сил прижимая к себе. — О, Босоножка!
Она прижалась к нему в ответ, но все же была на него очень сердита:
— Ты бросил меня! Бросил! Бросил в воду! — рыдала она, молотя по нему своими маленькими кулачками. — Ты бросил меня в воду!
— Прости! Прости! Я не хотел! Прости меня, Босоножка! — приговаривал он, но она не собиралась его прощать.
Вытащить Темпа оказалось задачей не из легких. Арес несколько раз безуспешно пытался зацепить его когтями за панцирь, но бедный таракан выскальзывал и падал на спину. Наверняка это не доставляло ему особого удовольствия, но Темп не жаловался.
А вот Босоножка была недовольна:
— Ты бросил Темпа! Ты и Темпа бросил! — и она снова накинулась на Грегора с кулаками.
— Прости, прости! — повторял Грегор, счастливый, что она рядом, и готовый терпеть все это сколько угодно.
В конце концов Аресу удалось зацепить Темпа, и таракан в не самой удобной позе — кверху брюшком — был доставлен к остальным.
Говард все еще пытался реанимировать Газарда, когда земля снова начала качаться.
«Это вторая волна! — пронеслось в голове у Грегора. — Думаю, именно так это и называется».
Он обвил руками Босоножку и думал только об одном: как найти выход? Куда бежать, если мир вокруг рушится? Внимание Грегора привлекло то, что происходило перед входом во Впадину: там камни сталкивались друг с другом с ревом и грохотом. Каменная стена, уже вся в трещинах, разрушенная первой волной землетрясения, начала разваливаться на глазах. Раздался оглушительный взрыв, которым Грегора отбросило назад, и он оказался лежащим на спине, все так же крепко сжимая руками Босоножку.
Он поднял фонарик и в его свете смог увидеть, как вход во Впадину исчезает, погребенный гигантской горой камней.
ГЛАВА 12
Этот взрыв и обвал подняли такие волны, что они чуть ли не доставали до небес (которых, правда, здесь не было). Но на волны никто не обратил внимания — всем было не до этого: они и так насквозь промокли.
Говард, казалось, вообще ничего не заметил, потому что был сосредоточен на Газарде. Остальные сидели рядом, мокрые и дрожащие, а Говард, перевернув мальчика и перекинув его через колено, все пытался вылить из его легких воду. Секунды казались вечностью. Люкса перестала рваться и теперь просто смотрела на Газарда, не мигая и не отводя взгляда, словно окаменев. Грегор понимал: она наконец признала очевидное — мальчик умер.
Но Говард вдруг закричал: «У него бьется сердце!» — и тут же жизнь вернулась и к Люксе.
Да и все вокруг словно ожили. Люкса кинулась вперед и схватила Газарда за руку с криком:
— Он жив?! Он жив?!
И в этот момент изо рта Газарда стала выходить вода. Говард велел Люксе поддерживать Газарда, пока из того извергались все новые струи воды. Корзины для пикника были приторочены к спинам летучих мышей — Говард торопливо сунул руку в меньшую корзинку и достал оттуда большую кожаную коробку: это была аптечка первой помощи. Хорошо, что он не забыл взять ее с собой — Грегору, например, это бы и в голову не пришло. Возможно, потому, что он не собирался учиться на врача.
Грегор поднес поближе фонарик. Кроме него, нескольких запасных батареек и скипетра Босоножки другого источника света у них не было, факелы утонули.
— Мне нужно зашить ему рану, — сказал Говард. И пока Люкса держала Газарда за руку и пыталась всячески отвлечь, он промыл и зашил рану на голове мальчика быстрыми уверенными стежками. Потом посветил фонариком ему в глаза, проверяя зрачки.
— Он поправится? — спросила Люкса.
— Конечно. Ничего особенного: он просто слегка ударился головой и нахлебался воды, — весело ответил Говард. — В следующий раз, Газард, если захочешь пить — пей из чашки, а не из реки.
Газард сделал слабую попытку улыбнуться:
— Я постараюсь.
Талия сначала истерически засмеялась, а потом начала плакать. Для нее все это было чересчур. Найк ласково взяла ее под свое крыло и держала там до тех пор, пока бедная Талия не успокоилась.
Говард стянул с Газарда мокрую одежду и закутал его в одеяло, которое они прихватили с собой для пикника и которое хранилось на дне корзины в непромокаемом пакете.
— Готов поспорить, голова у тебя болит.
С этими словами он заставил Газарда сделать глоток из большой зеленой бутылочки, которую Грегор узнал: в таких обычно подземные хранили обезболивающее средство.
— А теперь постарайся лежать спокойно. Сможешь?
Газард кивнул.
— Так, хорошо. Теперь чья очередь? — спросил Говард.
Они непонимающе уставились на него: все так волновались за Газарда, что собственные травмы и царапины не чувствовали.
Ну, кроме Босоножки, разумеется.
— Гре-го бросил меня, — все еще всхлипывая, сообщила она. — Смотри.
И драматичным жестом протянула свой маленький пухлый указательный палец. На нем было нечто, что при очень большом желании можно было расценить как порез или царапину. Очень маленькую. Почти незаметную. Возможно, просто заусенец.
— О, дорогая, мы должны заняться этим немедленно! — промолвил Говард. — И вы готовьтесь, остальные. Не надо, чтобы кто-то изображал из себя героя.
Меньше минуты ушло на перевязку пальчика Босоножки, и Говард обратил свое внимание на других членов экспедиции, внимательно разглядывая их царапины и порезы и проверяя, целы ли кости. У всех были синяки и ушибы, но серьезных травм, к счастью, удалось избежать.
