Нельзя сказать, что общество Дитриха казалось таким уж отталкивающим.
Нет, совсем нет. Керри нравилось с ним общаться, но только на расстоянии. В такие моменты они были едва ли не лучшими друзьями. Когда же находились под одной крышей, дом становился зоной боевых действий. Скандалы разгорались по любому поводу. Керри обожала идеальный порядок, родственник всегда разводил в своей комнате бардак. Доставалось, впрочем, не только его комнате, но и всему дому, потому что Дитрих не умел устраивать свинарник на малых территориях. Ему нужен был размах. По всему дому валялись его вещи, одного взгляда на ценник которых достаточно было для того, чтобы девушка попала в состояние шока и долго-долго не могла из него выбраться. Просто не понимала, как можно столько спускать на обыкновенные тряпки. Ланц всегда смотрел на сестрицу с недоумением и выдавал достаточно закономерный аргумент в свое оправдание: «Я трачу не твои деньги, так что не указывай, что, когда и по какой цене, мне покупать». Это была истинная правда, потому девушка и не спорила.
Её родители тоже были состоятельными людьми, но намного более прижимистыми, чем дядя с тетей. Они не позволяли столько тратить на свой гардероб, и Керри время от времени с ума сходила от зависти, глядя, какие километровые чеки валяются в гостиной у Ланцев. Больше половины счетов приходились на магазины одежды и обуви. На средства по уходу за волосами тоже тратилось немало. Но тут уже не Дитрих старался, а Лота сама его по салонам таскала, заявляя, что раз он отрастил себе такую гриву, пусть достойных уход обеспечивает. Ланцу, кажется, такая жизнь была по душе, хоть он и делал вид, что ему все равно. Девушки вечно оборачивались ему вслед на улицах, а одна особо наглая девчонка как-то, проходя мимо них по улице, заявила своей подруге:
– Посмотри, как этой девчонке повезло. Сама-то не очень, зато парень...
Они засмеялись, а Керри почувствовала себя оплеванной.
На самом деле, все так и было. Её унизили и над ней посмеялись. Дитрих просто заявил, что не стоит обращать внимания. И уж тем более не нужно показывать свое расстройство. Керри психанула, заявив, что он просто бесчувственный мудак. Брат пожал плечами и согласно кивнул, подтверждая слова Дарк. Все правильно, именно так. Он бесчувственный мудак, но меняться не собирается, потому что все равно ничего хорошего перемены в личности обычно не приносят. Точнее, те перемены, которые происходят в ходе ломки личности, а не собственного желания усовершенствовать свой характер.
Разумеется, в этом плане он был прав.
Характер человека закладывается на самой ранней стадии развития, в несмышленом детстве, когда дети еще не особо разбираются в мотивации своих поступков, действуют больше по наитию и под влиянием момента. Именно в это время неплохо бы уделять им как можно больше внимания, разграничивая понятия хорошо и плохо, черное и белое, не забывая при этом и о промежуточной категории, подпадающей под понятие серого. Дети восприимчивы к новой информации и до них легче донести все то, что хочешь им сказать, чему научить, а от чего предостеречь. Когда ребенок вырастает, его невозможно переделать безболезненно. Он уже сформирован, как личность. У него своя система ценностей и свои предпочтения, свои желания. Он предпринимает попытки их реализовать и, в зависимости от того, как воспитали его родители, какие ценности ему привили, будет либо легко справляться со всеми неурядицами, либо наступать с завидным постоянством на одни и те же грабли, набивая шишки на лбу.
И тогда уже бессмысленно что-то менять. Точнее, пытаться менять. Потому как все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Ошибки никто исправлять не кинется, а вот скандал неминуемо произойдет.
* * *
Паркер набрал полную пригоршню воды и выплеснул её себе в лицо, смывая с лица кровь. Убрав от лица волосы, посмотрел в зеркало и недовольно фыркнул, отражение было вдохновляющим. Из носа кровь, из губы кровь, а на шее синяки от чужих пальцев, которые смыкались на горле, пытаясь удушить. Попытки были вполне удачными. Рукав почти оторван и болтается на парочке особо крепких ниток, костяшки пальцев сбиты и саднят, и не факт, что он не загнал себе в ладонь занозу.
Дверь школьного туалета отворилась, и на пороге нарисовался второй участник событий, непосредственно, сам Ланц. Не обращая внимания на Паркера, он прошествовал к другой раковине, пустил холодную воду и принялся отмываться от грязи и крови, в которой, казалось, перемазался с ног до головы. Эшли выглядел не лучше, но почему-то вид враг, который не смог сохранить свой товарный вид и сейчас выглядел преотвратно, улучшил его настроение, даже стало немного весело. Хотя, первоначально в его душе преобладала только черная ненависть.
Первая кровь.
Под таким грифом проходил сегодняшний день в личном календаре обоих соседей. С тех пор, как они пересеклись в комнате Паркера, прошло почти полтора месяца и все это время они старательно делали вид, что ничего особенного не происходит, и друг друга они не замечают. Молчаливый игнор стал главным козырем в этой борьбе, но, тем не менее, все равно производил на окружающих впечатление. Все понимали, что эти двое прониклись друг к другу не самыми теплыми чувствами, а потому могут пойти на все, только бы продемонстрировать степень своего превосходства. Кто-то просто считал их придурками, и не думал скрывать свое истинное мнение. Об этом говорили открыто, но Паркер и Ланц старательно делали вид, что не замечают осуждающих взглядов, направленных в их сторону и не слышат осуждающих речей. А, может, на самом деле, не слышали и не видели, сосредоточенные друг на друге. Вернее, на слабостях друг друга.
Их показное равнодушие не могло ввести в заблуждение никого. Все понимали, что это не окончательное перемирие, а лишь затишье перед бурей. Они оба старательно присматриваются к своему противнику, изучают, при случае испепеляют друг друга ненавидящими взглядами, ловя каждое изменение в выражении лица своего оппонента, чтобы при случае использовать свои тайные знания, и ударить побольнее, одаривая не легкой пощечиной, а колоссальной по своей силой затрещиной, от которой оправиться сможет далеко не каждый. И теперь случилось то, чего все ждали с замиранием сердца, едва ли не с самого дня появления Ланца в школе. Два самых загадочных и отстраненных от общества парня, наконец, сцепились. По какой причине, было известно только им самим, никто из их малочисленного окружения даже предположить не мог, что послужило поводом для этой драки. Все потому, что ни Ланц, ни Паркер своими проблемами с окружающими не делились, пытаясь бороться со с ними в гордом одиночестве, не вынося их на всеобщее обозрение. Для обоих такая тактика поведения казалась правильной. Ведь никто не может доказать искренность своих намерений, предлагая помощь. Быть уверенным, что твоя история не облетит в кратчайшие сроки всю школу, гарантировать не мог никто, даже те, кто клялся и божился, что станет могилой чужих секретов. Так называемые сплетники поневоле. Сначала они искренне считают тебя другом, стараются во всем тебя поддерживать, но одна ссора перечеркивает хорошие отношения, и вот уже вы находитесь по разные стороны баррикад.
