Не пей, зомбеночком будешь!
Этот случай произошел, когда я учился в Самарском меде. Как-то теплым летним вечером, уже ближе к сумеркам, шел я по улице Лунной в сторону ее пересечения с Партизанской. Дорога пролегала мимо кладбища, наводя невольно на размышления о вечном и о бренности бытия. Ну, еще пара-тройка ужастиков до кучи на ум взбрела. Так я шел себе и шел, пока мой взгляд не упал на милицейский «уазик», остановившийся на кладбищенской аллейке близ одной из могил. Ну, думаю, чью-то память почтить приехали, топаю себе дальше. Потом ощущаю некую неправильность умозаключения и пытаюсь понять – что не так? А, вот оно: навещать усопших как-то больше днем принято. Становится страх как любопытно, иду тихо, аки тать в нощи. Из машины выходят два милиционера, открывают заднюю дверцу фургона и извлекают из недр своего джипа вусмерть пьянющее тело. Тело сопит, храпит и на перемену своего положения совсем не реагирует.
– Как ты нас уже достал, Колян, – изрекает один товарищ в погонах.
– Ты тут бухаешь, а мы тебя до вытрезвителя катай три-четыре раза в неделю, – подхватывает второй.
– Короче, полежи-ка здесь, оклемайся, подумай о жизни и смерти.
С этими словами они возложили тело на могильный холмик (тело тут же уютно свернулось клубочком и захрапело), сели в «уазик» и уехали.
Но пасаран!
Пациент моей жены, Виталий, уже фигурировал в рассказе о всеобщей грамотности. Эта история тоже о нем. Описанные в ней события происходили, когда Автозаводский филиал психдиспансера еще находился на почетном расстоянии от головного учреждения, посему, помимо приятственной удаленности от высокого и грозного начальства, у врачей имелся еще один (менее приятный) бонус в виде долгого отсутствия спецбригады в случае острой необходимости.
Таковая как раз настала, когда однажды Виталий пришел на прием, двигаясь как на шарнирах, весь до крайности тревожный и подозрительный. Войдя в кабинет, он тут же заметался по небольшому, в общем-то, пространству, присматриваясь, прислушиваясь и даже принюхиваясь. Наученная богатым на происшествия опытом работы медсестра, перехватив взгляд доктора, тут же ретировалась из помещения, чтобы набрать заветный номер с мальчиками по вызову. Больной, суетливо нарезав круг по кабинету, запер дверь, и доктору стало слегка не по себе.
– Я вас спасу, Оксана Владимировна! – отважно произнес Виталик.
– От чего, горе мое? – поинтересовалась Оксана Владимировна.
Выяснилось, что, еще работая в милиции до своего первого обострения, пациент услышал сентенцию, что, мол, из органов просто так не уходят. Запала она в его мятущуюся душу, а в какой-то момент заняла свое место в его бредовой системе. Да не просто заняла, а послужила запальным шнуром к нынешнему обострению. Виталию стало казаться, будто вокруг него плетется паутина заговора, да не простого, а ментовского. Будто хотят его, болезного, под белы рученьки взять да на Колыму упрятать без права переписки. А там глядишь, и спишут втихую: был человек – и нету. А чтобы точно никто о нем не вспоминал, и любимого доктора заберут. Много нынче слухов про врачей-убийц, припаять можно что угодно, лишь бы про него, дорогого товарища Виталика, бывшего сотрудника сами знаете каких органов, никто не вспоминал и лишних вопросов не задавал. Вот и пришел он, стало быть, с важной спасательно-оборонительной миссией.
– Я тут оборону пока займу, Оксана Владимировна. У меня, что называется, мышь не проскочит. А то вон чего удумали! – Тут он выглянул в окно. – Ага, голубчики, спалились, думали, я не пойму! Один на углу стоит с коляской, ребенком, гад, прикрывается. Вон еще одна под беременную косит, а третий под старичка загримировался. А попробуй проверь, что у него в авоське да у первого в коляске – весь суперновый арсенал, поди, притащили. Сейчас и другие подтянутся. Только вы не бойтесь, Оксана Владимировна, вот вам четки, – он протянул пригоршню крупных бусин на ниточке, – вы помедитируйте, успокойтесь.
Следующие два часа прошли в медитации, написании амбулаторных карт и заполнении посыльных листов для очередной МСЭК (надо же рационально использовать время, пока есть возможность!), а также во взаимных уверениях друг друга в том, что все будет хорошо. Когда спецбригада пинком выбила дверь, Виталий храбро, с криком: «Мочи поганых! Эх, кто ж вас всех-то хоронить будет?!» – бросился на защиту доктора. Несколько минут поваляв друг друга по кабинету, стороны пришли к выводу, что поездка до дурдома таки состоится, и повязанный, но не сломленный пациент гордо покинул кабинет, шепнув врачу: «Вы не тревожьтесь, я все возьму на себя!» Четки жена вернула Виталику после выписки, поблагодарив его за столь трогательную о себе заботу.
Злостная кверулянтка [29]
Когда-то, во времена империи, было модно писать в НКВД: «Как сознательный гражданин и истинный патриот своей Советской Родины, преданный делу КПСС, довожу до Вашего сведения…» Те времена прошли, а люди не изменились, не ослабевает поток писем в соответствующие инстанции. Наши пациенты тоже продолжают вносить в него свою лепту.
Наблюдается в нашем диспансере пациентка по имени Галина. Со своими соседями сверху Галина находится в состоянии перманентных боевых действий. Благодаря ее бойкому перу соседи успели познакомиться с работниками ЖЭКа, мэрии города, СЭС, участковым милиционером, следователями из прокуратуры; писала она и президенту России (возможно, я кого-то упустил, простите великодушно). От этих облеченных властью лиц семья, которой не посчастливилось жить над скорбной головою Галей, узнала про себя массу интересного и интригующего. Помните Пушкина:
Сосед наш неуч, сумасбродит,
Он фармазон; он пьет одно
Стаканом красное вино…
А тут похлеще, хоть и в прозе. Соседи с удивлением для себя обнаружили, что являются шайкой сутенеров, замечены в кровосмесительных связях, оргиях, повальных пьянках (может, обиделась, что не пригласили?) и прочей аморалке. А еще они, аки спайдермены, лазят по ночам на веревках к ней на балкон с коварными намерениями облить мочой и посыпать пеплом ее свежепостиранное белье (видимо, такое сильное спайдерменское колдунство), а саму Галину пристрелить из незаконно приобретенного у мафии всея Тольятти пистолета. Но то ли ракурс для выстрела подводил, то ли совесть просыпалась, а до смертоубийства дело так и не дошло. Соседям пришлось потратить время и нервы, объясняясь и доказывая, что они не верблюды, тьфу, не пауки. И так много раз. К чести соседей, никаких ответных демаршей против Галины они не предпринимали и параллельной переписки с инстанциями не вели.
Есть у структуры бреда интересное свойство: если только это не истинно паранойяльная моноидея, остающаяся неизменной годами, следует со временем ожидать расширения бредовой системы с включением в нее все новых лиц и событий. Бредовая система Галины не стала исключением, и вскоре прокуратура была осчастливлена целым списком лиц с указанием, за кем какой грешок водится. Ну, соседи, как закоренелые сутенеры-скалолазы-убийцы, в нем первыми отметились, как же без них… Далее вор в законе (вот уж не в курсе, знал ли несчастный, что он вор), своровавший все деньги из такого-то банка, еще лиц десять с грешками помельче, а также особенно запомнившийся гражданин, воровавший электроэнергию непосредственно с Волжской ГЭС (затрудняюсь представить себе этого сверхчеловека, тырящего мегаватты с высоковольтных линий электропередач, воображение сдается).
Одним из последних было письмо прокурору России (всея), непосредственно в Кремль. В послании она требовала «выгнать с АвтоВАЗа и расстрелять спец. Кутузовский колхозный список» (привел как есть), в составе четырех деревень: Клявлино, Кутузово, Георгиевка и Волоколамка, которые в 1941 году позорно дезертировали (четырьмя селами плюс скарб и скотина), в Вино-Сборном вырубили себе село и жили «в немецко-фрицевской предательской Родины форме», и было у них триста пушек и машины немецкие. Жили себе припеваючи, жрали людей из соседних сел (список) и получали нетрудовые доходы аж из самой Германии. А потом, не иначе как по приказу с Запада, всем скопом подались на АвтоВАЗ. А тут недремлющая Галина – получи, фашист, гранату! В общем, прокуратура нас даже просить ни о чем не стала. По тону их письма, с которым нам были переданы сии художества, было заметно, что они тоже насладились.
О галлюцинациях
Немножко о галлюцинациях. Вообще о них можно рассказывать часами, поэтому здесь я приведу лишь несколько примеров, которые запомнились в силу своей необычности.
Как-то раз снимали ломку героиновому наркоману в условиях психиатрического стационара.
Было решено использовать атропиновый метод, когда пациенту вводится атропина сульфат до момента развития атропинового делирия. Под этот метод подведена солидная теоретическая база, но суть его сам наркоман просто и доступно обрисовал следующими словами:
