href="ch2-231.xhtml#id197" class="a">[231]. В Шэньси на 5-й день выносили за ворота фигурку человека[232]. В соседней провинции Шаньси существовал обычай на 5-й день вырезать из бумаги фигурку женщины с веником в руках и дорожным мешком на плече. Эту фигурку торжественно выносили за ворота с возгласами: «Провожаем демона пяти видов бедности» — и затем сжигали. Под пятью видами бедности обычно подразумевали скудость знаний, друзей, учености и воспитания, а также короткую жизнь[233]. Другое бытовавшее в провинции Шаньси название фигурки женщины — «сноха бедности». На 5-й день мальчики ходили с ней по улицам и кричали: «Меняю сноху! Меняю сноху!», тем самым как бы отдавая семейное лихо другому дому[234]. Интересно, что окрестные крестьяне собирали оставшийся после сожжения фигурок пепел и разбрасывали его (в качестве своеобразного оберега) на своих полях. В этой связи можно упомянуть о распространенном в Северном Китае обычае приносить в дом пепел сожженных во время проводов Демона бедности жертвенных денег, что называлось «подобрать Бога богатства». Подразумевалось, очевидно, что дух бедности изгонялся огнем и то, что оставалось, могло, таким образом, принести счастье[235].
Как явствует из описанных выше обрядов, 3-й и 5-й дни также имели особое значение в календаре новогодних празднеств китайцев. Так, 3-й день года по всему Китаю был известен также как день «Малого Нового года». Во многих районах Северного и Центрального Китая его отмечали посещением семейных могил, проводами божеств и духов предков, сожжением новогодних денег, вывешенных у ворот. Гуандунцы дарили друг другу новогоднее пирожное и апельсины. Разумеется, в этот день следовало строго соблюдать различные религиозные запреты[236].
5-й день по всему Китаю знаменовал окончание собственно новогоднего периода, в частности новогодних визитов. В этот день убирали блюда с «новогодним рисом» и плодами, а также подношения на семейных алтарях, что называлось «разбить пятерку» (по у). Со следующего дня купцы возобновляли торговлю в лавках. Вместе с тем 5-й день считался неблагоприятным для какой бы то ни было деятельности. В Северном Китае в этот день готовили пельмени[237]. Впрочем, обряды, символизировавшие окончание новогоднего периода, могли иметь место и позднее. Например, в провинции Хунань новогодние пиршества продолжались в течение 12 дней, после чего остатки еды выбрасывали на улицу, что называлось «отбросить старое, принять новое»[238]. Кроме того, окончание обрядов встречи Нового года отнюдь не означало окончания разного рода увеселений. После 5-го числа наступало время праздничных пиршеств, так называемых приглашений на весеннее вино. В богатых домах такие пиршества могли устраивать до конца 2-го месяца.
Своеобразно отмечался 5-й день года в Юго-Западном Китае, где он слыл «днем демонов». Жители провинций Юньнань и Сычуань ожидали в этот день прихода духов предков, точнее, их безличной, «животной» души, той самой, которая являлась в дом вскоре после смерти человека и могла погубить живых[239]. В этот день принимали меры для того, чтобы защитить себя от веяний смерти. Пищу готовили и раскладывали по чашкам заблаговременно, котел же плотно накрывали крышкой и клали на нее кусок угля, чтобы нечистые веяния не могли проникнуть внутрь[240].
Определенное значение имел и 7-й день 1-й декады. Поскольку он считался днем человека, ясная погода в этот день была предзнаменованием жизненного благополучия в наступившем году. День человека повсюду отмечали молениями богам, которым в Центральном и Южном Китае подносили отваренные в сладкой воде шарики из рисовой муки. В период средневековья в Китае существовал обычай есть в этот день похлебку из семи видов диких трав. Обычай этот сохранился в некоторых районах Гуандуна[241]. Интересно, что в гуандунском уезде Янцзян часть жителей в 7-й день ограничивалась поклонением божествам, другие же ели дикорастущие корнеплоды, а жертв богам не приносили[242]. В Хубэе в этот день ели шпинат, в южной части провинции Фуцзянь — овощи, смешанные с отборным рисом. Эту обрядовую еду фуцзяньцы называли «семью драгоценностями»[243].
Нечистая сила, угрожавшая людям в день человека, для населения Центрального Китая персонифицировалась в образе птицы-демона по прозвищу Гуйчэняо, ассоциировавшейся со скопой. Крик Гуйчэняо в эту ночь был предвестием беды. Чтобы уберечься от демонической птицы, в домах крепко запирали двери, гасили огни и колотили палкой по постели. Считалось, что ее особенно привлекали человеческие ногти, поэтому днем их стригли и зарывали во дворе. Особые меры предосторожности принимали в отношении детей, ибо бытовало поверье, что от прикосновений Гуйчэняо на их теле появлялись язвы и нарывы[244].
В 8-й день — день звезды — в большинстве районов Китая (в некоторых местностях 18-го числа) совершали поклонение звездам, ибо звезды и созвездия виделись китайцам обителями духов и героев, способных, несмотря на их удаленность от Земли, постоянно влиять на судьбы людей. Ясное небо в ночь 8-го числа считалось предзнаменованием хорошего урожая, однако в широком смысле культ звезд, имевший очень древние корни, связывался с пожеланиями благоденствия и долголетия. В честь звездных божеств, которые, согласно распространенному поверью, в эту ночь сходили на землю, во дворе устанавливали лицом к северу стол с бумажными изображениями звездных богов и циклических знаков календаря. В жертву подносили две-три сладкие рисовые лепешки, однако главным атрибутом ритуала были особые лампадки — наполненные ароматным маслом крохотные бумажные плошки с красным или желтым фитилем. В богатых пекинских домах в тот момент, когда глава семейства принимался отбивать поклоны звездам, на жертвенном столе и вокруг него зажигали сразу 108 плошек. Значение этой цифры не совсем ясно. С одной стороны, она заставляет вспомнить о «108 страстях и заблуждениях» или «108 ударах в колокол» в буддийской традиции[245]. С другой стороны, она равняется сумме 12 месяцев, 24 полумесячных периодов (ци) и 72 пятидневок (хоу) в китайском лунном году. Воздав почести всем звездным богам, старший мужчина кланялся своей «счастливой» звезде, покровительствовавшей ему при рождении. Остальные мужчины также поочередно поклонялись «счастливым» звездам, зажигая по три импровизированных лампадки и нередко гадая о своей удаче по силе пламени[246]. Иногда молившиеся зажигали столько плошек, сколько исполнилось им лет, или на одну больше[247]. Женщинам не разрешалось ни поклоняться звездам, ни присутствовать при исполнении обряда.
В провинции Цзянси сохранялся обычай в 8-й день 1-го месяца варить кашу из рисовой муки и восьми видов овощей, которую называли «кашей восьми драгоценностей»[248].
Два последних дня 1-й декады, посвящавшиеся фруктам и овощам (или бобам), тоже занимали определенное место в календаре новогодних обрядов. Так, 9-й день повсеместно праздновался как день
