А вот документ, достойный Салтыкова-Щедрина: «…факты были предметом прокурорской проверки непосредственно в период проведения спецоперации…»
Это значит, сотрудники прокуратуры находились непосредственно на месте совершения циничных и жестоких воинских преступлений. В момент их совершения. Наблюдали за ходом преступлений. Ни во что не вмешиваясь. И назвали все это «прокурорской проверкой непосредственно в период проведения спецоперации».
Я живо представила себя на месте староатагинских жертв. Как стою я, и бьет меня федерал дубинкой по голове, а сзади – прокурор, фиксирует… Мне от этого легче? Не так больно?
Бывает такая правда, которая хуже лжи. «Что творится в Чечне?» – продолжают спрашивать знакомые и журналисты из-за рубежа. Вот то-то и творится: война, замешенная на лжи, где все, кому положено, не договаривают всего, что обязаны, и в результате военной анархии на Северном Кавказе нет ни конца, ни края.
Чеченский 37-й
Хеда и Ислам
Из соседней комнаты вынесли маленькую и красивую девочку Хеду с тем же серьезным и пристальным взглядом, как почти у всех нормальных чеченских детей последнего десятилетия.
– Ей – одиннадцать месяцев, – сказала Хедина тетя, качающая ее на руках. – Она родилась уже после того, как похитили Ислама.
Хеда придирчиво оглядывает столпившихся в комнате сумрачных людей и начинает плакать – как старушка, бесшумно. Но не от того, что почти сирота – она вряд ли это понимает. Просто ей настроение передалось. Тут, вдали от тех мест, куда не забредает нога европейских правозащитников-туристов, – в доме № 22 по улице Гагарина чеченского селения Алхан-Юрт Урус-Мартановского района – мы говорим о сплошной череде трагедий, постигших большую семью Дениевых.
– К гадалкам ходили. К ясновидящим. Говорят, живой он, – произносят Нурсет и Зара, сестры Ислама.
– И вы верите?…
Жмут плечами, бесстрастно смотря в пол, и равнодушно отвечают:
– А куда нам еще ходить? Все остальное давно исхожено.
Перед плачущей Хедой трясут погремушками. Но до того ли ей? Чеченские младенцы, рожденные в войну, редко реагируют на погремушки как универсальное средство утешения детских слез. Слезы у них не детские…
Семья Дениевых – одна из тысяч чеченских семей, попавших в ситуацию, когда «ни мира, ни войны» – «ни тела, ни человека». Хоть кричи, хоть вой, хоть письма
пиши президенту каждый день… Ислама больше нет. Куда ни обращались – ни слова о нем. Ни в одном списке арестованных, задержанных или осужденных не значится. Нет его. Будто и не было. Будто не от него Хеда. Будто инопланетяне забрали.
При этом юридически точно известно и зафиксировано, как выглядели те самые «инопланетяне» для Ислама Дениева. Обычно, по-местному – в «масках», камуфляжах, с «Калашниковыми», и стояли на блокпосту поселка Черноречье (микрорайон Грозного), мимо которого 24 ноября 2000 года, примерно в 11 часов дня, проезжал автомобиль, в котором три друга (Ислам Де-ниев, Хизир Ахмадов и Саид-Ахмет Сааев) ехали на похороны в селение Мартан-Чу.
«Инопланетяне» машину остановили, при свидетелях всех из нее высадили и увезли трех друзей в неизвестном направлении. Тут свидетели расходятся: одни говорят, на БТРе с замазанными номерами. Другие – на таком же «замазанном» УРАЛе.
Дальше, вроде бы, дело следователей. Кто увез? Боевики? Ваххабиты из вотчины Бараева – соседнего с Ал-хан-Юртом селения Алхан-Кала, которым все трое пропавших были лютые многолетние враги? Но куда тогда смотрели охранники Чернореченского блокпоста? Средь бела-то дня?… Значит, федералы? Иначе откуда же БТР и УРАЛ?… Увы. Ответы на вопросы отсутствуют, все подразделения, дислоцированные на территории Чечни, к этому дню подтвердили свою непричастность.
Однако таким «подтверждениям» верить нельзя. Они– только слова, фикция юриспруденции. По типу:
– Ты похитил людей? -Нет.
– Видите? Он не виноват.
Никаких серьезных следственных действий по делам о массовых похищениях людей в Чечне не проводилось. И не ведется. За год с лишним после пропажи Ислама Дениева и двух его товарищей произошло только одно: 28 ноября 2000 года пастух из Наурского района – а это приличное расстояние от Черноречья – нашел сожженной ту самую машину, из которой высадили похищен-
ных. И накануне, 27-го, он же видел, как эта машина шла в общей армейской колонне с номерами 15-го и 21-го регионов (Внутренние войска) и уже была обвешана бронежилетами, как обычно делают военные водители, спасаясь от шальных пуль. В тот момент в машине еще сидели двое – видел пастух. 28-го он же нашел два обезображенных трупа у обгоревшего остова машины. Но трупы так никто и не признал. И где они сейчас – неизвестно.
А вот пропавших Ислама, Хизира и Саид-Ахмета – нет. Десяток их полусирот теперь ходят по земле безотцовщиной, жены-вдовы руками разводят, раскладывая перед собой кипы бумаг-отписок, ничего не значащих и не объясняющих, которыми можно растапливать костры, и хватит надолго. «Ваше обращение о похищении неизвестными лицами… рассмотрено и направлено…»
И под этой галиматьей без единого факта и даже намека на ведущиеся поиски – сплошь подписи очень серьезных господ. Тут – и госсоветники юстиции, и старшие помощники Генерального прокурора России, и заместители министров…
И что? Ничего.
– Сидим с вечера до утра, ждем федералов, что придут и отомстят за то, что мы пишем и ищем… – говорит Альберт Дениев, брат Ислама. – А с утра до вечера трясемся, что это произойдет днем. Вот и вся наша жизнь.
Хеду уже унесли прочь из дома, и теперь плачут мужчины Дениевы. Хотя плакать мужчинам тут совсем уж не положено.
Серженъ -Юртовский старик Хоттабыч
Абдурхман Иблуев – симпатичный дедушка в веселой тюбетейке и с бородой. Представляясь, он шутит: «Абдурахман. Ибн-Хаттабович. Сержень-Юртовский старик Хоттабыч». И сам же добавляет: «Шутка плохая, по нынешним временам может плохо кончиться, потому что Хаттаб…»
Веселый дедушка рассказывает историю подлую. Рано утром 7 ноября его разбудила дочка: «Только что русские забрали Милану и Эсет!» Милана Битиргириева, племянница жены старика, и Эсет Яхъяева, сестра жены старика Хоттабыча – накануне приехали навестить Иб-луевых в село Сержень-Юрт Шалинского района. А в ночь с 6-го на 7-е началась «зачистка». Женщин забрали прямо с постели, полураздетыми, не посмотрев даже в паспорта, и увезли на «чеченском НЛО» – БТРе с замазанными грязью бортовыми номерами.
– Я тут же вскочил в машину, – рассказывает старик. – И в нашу администрацию. Потом в ПОМ – поселковый отдел милиции. Потом – к коменданту, к офицерам. Говорил: «Отдайте наших женщин».
В Чечне давно все выучили главное правило выживания «антитеррористической операции»: чем быстрее начнешь искать похищенных, тем больше шансов их вернуть за выкуп.
– Я начал это делать через несколько минут после похищения! – продолжает Хоттабыч. – Их еще не могли никуда увезти! Но все военные мне уже отвечали: «Нет их у нас». Через час я поехал в Шали, в районную комендатуру, разговаривал с комендантом Нахаевым. Привез паспорта родственниц. Он мне сказал: «Подожди, отец, немного, проверим их документы и отпустим». Значит, Нахаев знал, что женщины – в комендатуре?… Долго я ждал, чувствую, что-то не то, и опять – к Наха-еву. А он мне говорит, «честно» смотря в глаза: «Нет у нас ваших женщин».
Старик запаниковал и завалил коменданта встречными вопросами: что такое это «нет»: «нет» – уже убили? Или «нет» – увезли в другое место?… Но снова не получил ответов. Ни в одной из прокуратур, действующих на территории Чечни, ни в комендатурах, ни в милициях. На том и конец этой истории. Сгинули женщины. Были – и нет.
– Я своих ругаю, – досказывает старик. – Почему не заметили, какой номер был у БТРа?
– А что толку, если знаешь? – Это Лариса Асхарова, красивая статная женщина с тем же горем за плечами. То ли жена, то ли вдова – сама не знает, как представляться, – Шарами Асхарова, тоже сержень-юртовца, дальнего родственника Ширвани Басаева, к которому Шир-вани в последний раз приезжал – так говорят односельчане – году в 98-м. Так вот, федералы забрали Шарами 18 мая 2001 года, на рассвете. За родственные связи с Ширвани. Не скрывая, что за это.
– С тех пор – все, – плачет Лариса. – Я везде, где надо, оставила показания о том, что видела сама: мужа увезли на БТРе № 224, следом ехал БТР № 714 и военный УРАЛ № 7646 ВА. Я сама бежала тогда за военной колонной до конца села – дальше блокпоста меня просто не пропустили… Один БТР и УРАЛ уехали в сторону расположения Дивизии особого назначения ДОН-2 (Внутренние войска МВД). Второй БТР – в 70-й артиллерийский полк. Но мои факты никого не интересовали. Не было никаких результатов, расследований… Мне просто сказали, что федералы его не забирали. Мол, утритесь.
